Для того, чтобы влюбиться в женщину, хватает иногда отпечатка ее ступни на мокром песке и едва уловимого запаха духов. В случае с Васечкиным достаточно было пули и гильзы.
— Нет. Ствол пока не нашли, — сокрушенно замотал головой Бычье Сердце.
— Жаль. Ищите оружие. Найдете его — найдете убийцу.
— Ты оптимист.
— Я эксперт. И как эксперт могу сказать, что «гибли» в мире — единицы. У нас — вообще по нулям, даже у коллекционеров нет. Иногда они всплывают во Франции, реже — в Испании…
— Почему во Франции?
— А Франция рядом, через море. Сколько у тебя в школе по географии было?
Географическую шпильку Бычье Сердце пропустил мимо ушей, куда больше его заинтересовал тезис насчет уникальности орудия преступления. Если Васечкин прав, то «гибли» может оказать следствию неоценимую услугу. Но для этого нужно проклятый ствол как минимум найти. Что, если убийца выбросил его в Залив — не станешь же нанимать бригаду водолазов для прочесывания дна! Что, если убийца зарыл его в песке — не станешь же нанимать бригаду дворников для уборки территории! Конечно же, его собственная бригада сделала, что могла, но обшарить весь Северо-Запад ей не под силу.
— А если преступник от него избавился?
— От кого? — не понял Васечкин.
— От этого твоего «гибли». Закопал где-нибудь или в Заливе утопил… — начал было Бычье Сердце и тут же понял, что хватил лишку.
Васечкин смертельно побледнел, потом покраснел, потом налился фиолетовым, потом пошел пятнами, потом — мелкой рябью.
— Чур тебя! — выдохнул он. — Избавиться от такой вещи! Это все равно что… все равно что родную мать сдать в богадельню! Это все равно что любимую жену подложить под банду исламских экстремистов!
Ты только посмотри на него, посмотри!
Все еще мелко трясясь, Васечкин вытащил из ящика стола огромный талмуд и швырнул его Бычьему Сердцу. О талмуде Петра Васечкина, скромно озаглавленном «ВООРУЖЕНИЕ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ», в управлении ходили легенды. Здесь было собрано все, что касалось огнестрельного оружия. Любого. Когда-либо существовавшего, прекратившего свое существование и успешно эксплуатируемого. Здесь были фотографии, рисунки, схемы и диаграммы.
Здесь были краткие характеристики каждой марки, леденящие душу примеры из следственной практики и даже тематические вирши. Вирши рожал в муках сам Васечкин — в период увлечения очередной модификацией «хэмптона» или обожаемой «беретты». Выглядели они примерно так:
Моя любовь, твой оклик журавлиный
Манит меня в неведомую даль.
«Беретта», детка, мы навек едины,
Приди ко мне, бестрепетная сталь!
Каждая зарифмованная Васечкиным строка требовала оперативного вмешательства психиатра, остальная же начинка талмуда была вполне здравой. Да и сам талмуд тянул на увесистый энциклопедический Том.
— Открывай! — скомандовал Васечкин. — Страница 619.
Со страницы шестьсот девятнадцать на Бычье Сердце глянул-таки виновник смерти Романа Валевского. Фотография была не очень качественной, копия копии, но кое-что разглядеть удалось. Это «кое-что» не произвело на Антоху никакого впечатления: пистолет и пистолет, разве что дуло чуть укорочено и рукоятка украшена резным орнаментом: то ли буквы, то ли цветы.
Но в общем «гибли» нельзя было отказать в изяществе. Одутловатом, крепко сбитом — и все же изяществе.
1 — «Приблизился час, и раскололся месяц», — нараспев произнес Васечкин.
— Ты полагаешь? в" — Это изречение из Корана. Нанесено на рукоятку. А ты говоришь — избавиться!
Только идиот захочет расстаться с подобной вещью. Ты посмотри, какие линии!..
Это же шепот песков, брачный рев верблюда… Это просто танец живота, честное слово!.. Приблизился час, и раскололся месяц…
Если Васечкина не остановить, он до выдачи зарплаты будет завывать суры из Корана. Или вообще примет ислам.
— Во имя Аллаха милостивого, милосердного! — взмолился Бычье Сердце. — Что еще нам нашептали пески баллистической экспертизы?
С трудом выйдя из роли муэдзина, Васечкин перешел на суконный язык управления:
— Стреляли метров с полутора…
— Метров с полутора?
— Стреляли с полутора метров, — тут же поправился Васечкин и разложил перед Бычьим Сердцем схему. — Убийца стоял вот здесь. Ближе к корме.
Так и есть. Валевский сидел у подножия мачты, а неизвестный убийца находился ближе к корме. Экспертизой установлено, что на борт «Такарабунэ» труп не втаскивали, следовательно, Валевский поднялся туда сам. Поднялся и… Что делал Валевский на старой, запертой в эллинге яхте? Как долго там пробыл? И главное — с кем? На месте преступления было найдено четыре окурка — от почти невесомых женских «Вог» с ментолом. Еще столько же — внизу, в каюте. Плюс пустая пачка из-под все того же «Вога». Но между четырьмя окурками с палубы и четырьмя из каюты была существенная разница: те, из каюты, курили задолго до убийства — они уже успели окаменеть и покрыться серым налетом. Их палубные собратья были румяненькими и молоденькими, во всяком случае, никак не старше убийства Валевского.
В каюте, кроме окурков, оперативники обнаружили с десяток запыленных бутылок из-под украинского пива «Оболонь» (в экспортном варианте — с кучей медалей на этикетке), такой же запыленный вымпел регаты «Катти Сарк» и несколько журналов, датированных июлем прошлого года.
К июлю прошлого года скорее всего относились и бутылки, и окурки. Свежих следов не было, и вывод напрашивался сам собой: ни Роман Валевский, ни его убийца в каюту не спускались. А беседу имели на палубе. Именно — беседу (для того, чтобы по-мужски, до самого фильтра выкурить четыре женские сигареты, требуется время.
Пусть непродолжительное, но требуется).
О том, что имел место вполне цивилизованный разговор, а не банальное мочилово, косвенно свидетельствовало положение трупа. Никаких следов борьбы, никакого личного контакта убийцы и жертвы; ни один волосок не упал, ни одна нитка не была выдернута, ни одна пуговица не покинула насиженное место. Валевский не сполз по мачте, сраженный пулей, он изначально сидел у мачты. Он изначально пристроился возле нее, — как раз для беседы с хорошо знакомым человеком. Нестрашным человеком. Человеком, от которого трудно ожидать подвоха. А тем более такого свинства, как пуля с арабской вязью. Но пуля все-таки была выпущена, и Рома-балерун так и остался сидеть. В «прижизненной позе», как выразился Петр Васечкин.
А убийца даже не соизволил подобрать окурки. Вполне профессионально выстрелил в голову и не удосужился унести с собой редкую гильзу от редкого пистолета.
Хотя времени было предостаточно. Пижонство да и только, мать его ети!..
Бычье Сердце ненавидел пижонов и был убежден, что сходные чувства питает к ним и господь бог вкупе с изменчивой фортуной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Нет. Ствол пока не нашли, — сокрушенно замотал головой Бычье Сердце.
— Жаль. Ищите оружие. Найдете его — найдете убийцу.
— Ты оптимист.
— Я эксперт. И как эксперт могу сказать, что «гибли» в мире — единицы. У нас — вообще по нулям, даже у коллекционеров нет. Иногда они всплывают во Франции, реже — в Испании…
— Почему во Франции?
— А Франция рядом, через море. Сколько у тебя в школе по географии было?
Географическую шпильку Бычье Сердце пропустил мимо ушей, куда больше его заинтересовал тезис насчет уникальности орудия преступления. Если Васечкин прав, то «гибли» может оказать следствию неоценимую услугу. Но для этого нужно проклятый ствол как минимум найти. Что, если убийца выбросил его в Залив — не станешь же нанимать бригаду водолазов для прочесывания дна! Что, если убийца зарыл его в песке — не станешь же нанимать бригаду дворников для уборки территории! Конечно же, его собственная бригада сделала, что могла, но обшарить весь Северо-Запад ей не под силу.
— А если преступник от него избавился?
— От кого? — не понял Васечкин.
— От этого твоего «гибли». Закопал где-нибудь или в Заливе утопил… — начал было Бычье Сердце и тут же понял, что хватил лишку.
Васечкин смертельно побледнел, потом покраснел, потом налился фиолетовым, потом пошел пятнами, потом — мелкой рябью.
— Чур тебя! — выдохнул он. — Избавиться от такой вещи! Это все равно что… все равно что родную мать сдать в богадельню! Это все равно что любимую жену подложить под банду исламских экстремистов!
Ты только посмотри на него, посмотри!
Все еще мелко трясясь, Васечкин вытащил из ящика стола огромный талмуд и швырнул его Бычьему Сердцу. О талмуде Петра Васечкина, скромно озаглавленном «ВООРУЖЕНИЕ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ», в управлении ходили легенды. Здесь было собрано все, что касалось огнестрельного оружия. Любого. Когда-либо существовавшего, прекратившего свое существование и успешно эксплуатируемого. Здесь были фотографии, рисунки, схемы и диаграммы.
Здесь были краткие характеристики каждой марки, леденящие душу примеры из следственной практики и даже тематические вирши. Вирши рожал в муках сам Васечкин — в период увлечения очередной модификацией «хэмптона» или обожаемой «беретты». Выглядели они примерно так:
Моя любовь, твой оклик журавлиный
Манит меня в неведомую даль.
«Беретта», детка, мы навек едины,
Приди ко мне, бестрепетная сталь!
Каждая зарифмованная Васечкиным строка требовала оперативного вмешательства психиатра, остальная же начинка талмуда была вполне здравой. Да и сам талмуд тянул на увесистый энциклопедический Том.
— Открывай! — скомандовал Васечкин. — Страница 619.
Со страницы шестьсот девятнадцать на Бычье Сердце глянул-таки виновник смерти Романа Валевского. Фотография была не очень качественной, копия копии, но кое-что разглядеть удалось. Это «кое-что» не произвело на Антоху никакого впечатления: пистолет и пистолет, разве что дуло чуть укорочено и рукоятка украшена резным орнаментом: то ли буквы, то ли цветы.
Но в общем «гибли» нельзя было отказать в изяществе. Одутловатом, крепко сбитом — и все же изяществе.
1 — «Приблизился час, и раскололся месяц», — нараспев произнес Васечкин.
— Ты полагаешь? в" — Это изречение из Корана. Нанесено на рукоятку. А ты говоришь — избавиться!
Только идиот захочет расстаться с подобной вещью. Ты посмотри, какие линии!..
Это же шепот песков, брачный рев верблюда… Это просто танец живота, честное слово!.. Приблизился час, и раскололся месяц…
Если Васечкина не остановить, он до выдачи зарплаты будет завывать суры из Корана. Или вообще примет ислам.
— Во имя Аллаха милостивого, милосердного! — взмолился Бычье Сердце. — Что еще нам нашептали пески баллистической экспертизы?
С трудом выйдя из роли муэдзина, Васечкин перешел на суконный язык управления:
— Стреляли метров с полутора…
— Метров с полутора?
— Стреляли с полутора метров, — тут же поправился Васечкин и разложил перед Бычьим Сердцем схему. — Убийца стоял вот здесь. Ближе к корме.
Так и есть. Валевский сидел у подножия мачты, а неизвестный убийца находился ближе к корме. Экспертизой установлено, что на борт «Такарабунэ» труп не втаскивали, следовательно, Валевский поднялся туда сам. Поднялся и… Что делал Валевский на старой, запертой в эллинге яхте? Как долго там пробыл? И главное — с кем? На месте преступления было найдено четыре окурка — от почти невесомых женских «Вог» с ментолом. Еще столько же — внизу, в каюте. Плюс пустая пачка из-под все того же «Вога». Но между четырьмя окурками с палубы и четырьмя из каюты была существенная разница: те, из каюты, курили задолго до убийства — они уже успели окаменеть и покрыться серым налетом. Их палубные собратья были румяненькими и молоденькими, во всяком случае, никак не старше убийства Валевского.
В каюте, кроме окурков, оперативники обнаружили с десяток запыленных бутылок из-под украинского пива «Оболонь» (в экспортном варианте — с кучей медалей на этикетке), такой же запыленный вымпел регаты «Катти Сарк» и несколько журналов, датированных июлем прошлого года.
К июлю прошлого года скорее всего относились и бутылки, и окурки. Свежих следов не было, и вывод напрашивался сам собой: ни Роман Валевский, ни его убийца в каюту не спускались. А беседу имели на палубе. Именно — беседу (для того, чтобы по-мужски, до самого фильтра выкурить четыре женские сигареты, требуется время.
Пусть непродолжительное, но требуется).
О том, что имел место вполне цивилизованный разговор, а не банальное мочилово, косвенно свидетельствовало положение трупа. Никаких следов борьбы, никакого личного контакта убийцы и жертвы; ни один волосок не упал, ни одна нитка не была выдернута, ни одна пуговица не покинула насиженное место. Валевский не сполз по мачте, сраженный пулей, он изначально сидел у мачты. Он изначально пристроился возле нее, — как раз для беседы с хорошо знакомым человеком. Нестрашным человеком. Человеком, от которого трудно ожидать подвоха. А тем более такого свинства, как пуля с арабской вязью. Но пуля все-таки была выпущена, и Рома-балерун так и остался сидеть. В «прижизненной позе», как выразился Петр Васечкин.
А убийца даже не соизволил подобрать окурки. Вполне профессионально выстрелил в голову и не удосужился унести с собой редкую гильзу от редкого пистолета.
Хотя времени было предостаточно. Пижонство да и только, мать его ети!..
Бычье Сердце ненавидел пижонов и был убежден, что сходные чувства питает к ним и господь бог вкупе с изменчивой фортуной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100