Тогда с ним и обращались, как с ребенком. Теперь он распрямился во весь свой рост... снова полноценный мужчина!
— Папа!
Профессор обернулся и увидел Магду. Она стояла возле дома и с изумлением глядела на него.
— Прекрасное утро, не правда ли? — произнес Куза, раскрывая дочери объятия. Чуть помедлив, она кинулась ему на грудь.
— Ой, папа, — чуть слышно проговорила девушка, уткнувшись в складки его пиджака, пока профессор крепко прижимал ее к себе. — Ты можешь стоять!
— И не только!
Высвободившись, он обошел вокруг коляски, сначала держась за спинку, потом отпустил ее, сообразив, что в этом нет необходимости. Он чувствовал себя гораздо уверенней, чем утром. Он мог ходить! Ему казалось, что он смог бы сейчас и пробежать, и станцевать. Поддавшись порыву, он попытался сделать пируэт из цыганской пляски и чуть не свалился при этом, с трудом сохранив /равновесие и хохоча над Маг-дой, которая никак не могла прийти в себя от удивления.
— Папа, что произошло? Это же чудо!
Задыхаясь от смеха и возбуждения, он схватил ее за руки.
— Да, чудо! В самом прямом смысле слова!
— Но как...
— Это сделал Моласар. Он излечил меня. Он вылечил мою склеродерму — совсем вылечил! Как будто я и не болел никогда!
Магда сияла от счастья, глаза ее наполнились слезами. Она радовалась вместе с ним. Вдруг профессор заметил, что к этой радости примешалась другая, более глубокая, близкая к настоящему счастью.
Какие-то перемены произошли в Магде. Но профессор не стал ее ни о чем расспрашивать, не так уж и важно это было сейчас. Главное, что он снова чувствует себя человеком! И- это так прекрасно!
Краем глаза Куза заметил какое-то движение и поднял голову. Магда проследила за его взглядом, и глаза ее радостно засияли.
— Гленн, посмотри! Разве это не чудесно? Моласар вылечил папу! Рыжеволосый не произносил ни слова, пристально глядя на старика,
и профессор под этим взглядом вдруг почувствовал себя неуютно — будто голубые глаза рыжего смотрели ему прямо в душу. Магда, радостно щебеча, подбежала к Гленну и потащила за руку к отцу. Казалось, она просто опьянела от счастья.
— Это же чудо! Настоящее чудо! Теперь мы сможем уйти отсюда, прежде чем...
— И какова же цена? — тихо спросил Гленн, не обращая внимания на восторженный щебет Магды.
Куза напрягся и попытался также прямо посмотреть Гленну в глаза. Но не смог: В этих холодных глазах не было радости. Только печаль и разочарование.
— Никакой цены. Моласар просто помог мне, как своему соплемен-нику.
— Ничто не дается даром. Никогда.
— Ну, хорошо, он попросил меня оказать ему кое-какие услуги. Помочь ему покинуть замок, поскольку он не может активно действовать днем.
— Что конкретно?
Кузу стал раздражать этот допрос. Гленн не имел никакого права вести себя так, и профессор решил не отвечать.
— Он не уточнял..
— А вам не кажется странным получать плату за услугу, которую вы еще не оказали, даже не согласитесь оказать, потому что не знаете, что он от вас требует.
— Это не плата, — убежденно ответил Куза. — Просто он помог мне, чтобы я в свою очередь мог оказать ему помощь. Никаких сделок мы не заключали, да и не было необходимости. Нас объединяет общая цель — убрать немцев с румынской земли и стереть с лица земли Гитлера и нацизм!
У Гленна буквально глаза полезли на лоб, и, глядя на него, Куза едва не рассмеялся.
— Он вам это пообещал?
— Это не обещание! Моласар буквально рассвирепел, узнав о планах Кэмпффера построить лагерь смерти в Плоешти. А когда я ему сказал, что в Германии есть человек по имени Гитлер, который стоит за всем этим, Моласар поклялся уничтожить его, как только будет в силах покинуть замок. Так что никаких сделок, никакой платы — у нас с ним ОДНА ОБЩАЯ ЦЕЛЬ!
Должно быть, под конец профессор сорвался на крик, потому что, когда замолчал, Магда испуганно отступила назад и прижалась к.Глен-ну. У Кузы похолодело внутри, и он постарался взять себя в руки,
— А чем ты занималась с тех пор, как мы с тобой расстались вчера утром, дитя мое?
— О, я... я почти все время была с Гленном.
Объяснений не требовалось. Куза и так все понял. Да, она была с Гленном. Куза смотрел на дочь, которая стояла с непокрытой головой в обнимку с этим чужаком. Ее пышные волосы развевались на ветру. Она действительно была с Гленном. Профессор вдруг разозлился. Всего лишь два дня провела без присмотра и спуталась с гоем. Этому надо положить конец! Но не сейчас. Сейчас есть другие, более важные проблемы. Как только они с Моласаром закончат дела в Берлине, он уж позаботится о том, чтобы с этим Гленном, который так осуждающе на него смотрит, тоже разобрались.
...Разобрались... Он и сам не знал, что, собственно, под этим подразумевал. Но Гленн стал ему неприятен буквально с первого взгляда.
— Разве ты не понимаешь, что значит для нас твое выздоровление? — Магда пыталась успокоить отца. — Мы можем отсюда уехать, папа! Можем уйти вниз по перевалу и скрыться! Не надо возвращаться в замок! И Гленн нам поможет. Ведь правда поможешь, Гленн?
— Конечно. Но сначала спроси у отца, захочет ли он уехать. «Черт бы его побрал! — подумал Куза, глядя в вопрошающие глаза дочери. — Вообразил себя самым умным».
— Папа?.. — начала было Магда, но осеклась, прочитав ответ на лице профессора.
— Я должен вернуться, — сказал Куза. — Не ради себя самого. Я не в счет. Ради нашего народа. Нашей культуры. Всего мира. Сегодня ночью он наберет достаточно сил, чтобы покончить с Кэмпффером и остальными немцами в замке. Потом я окажу ему одну незначительную услугу и мы сможем уйти отсюда, ни от кого не прячась. А когда Моласар расправится с Гитлером...
— Он действительно может это сделать? — спросила Магда с сомнением в голосе.
— Я задавался этим вопросом. Но потом вспомнил, какой ужас он нагнал на немцев, ускользая от них в течение полутора недель на крошечной территории замка, убивая одного за другим. Они чуть не перестреляли друг друга. — Профессор подставил руки ветру и поработал пальцами, наслаждаясь гибкостью и свободой движений. — Но после того, что случилось со мной, я пришел к выводу, что Моласар всемогущ.
— Разве можно ему доверять? Куза глянул на дочь. Этот Гленн, похоже, успел заразить ее своими сомнениями. Он плохо влияет на дочь.
— Как же мне ему не доверять? — немного помолчав, ответил профессор. — Неужели ты не видишь, дочка, что у нас появилась возможность вернуться к нормальной жизни. Наших друзей-цыган перестанут преследовать, не будут стерилизовать и превращать в рабов. Евреев перестанут выгонять из их домов, гнать с работы, конфисковывать их собственность, уничтожать физически.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Папа!
Профессор обернулся и увидел Магду. Она стояла возле дома и с изумлением глядела на него.
— Прекрасное утро, не правда ли? — произнес Куза, раскрывая дочери объятия. Чуть помедлив, она кинулась ему на грудь.
— Ой, папа, — чуть слышно проговорила девушка, уткнувшись в складки его пиджака, пока профессор крепко прижимал ее к себе. — Ты можешь стоять!
— И не только!
Высвободившись, он обошел вокруг коляски, сначала держась за спинку, потом отпустил ее, сообразив, что в этом нет необходимости. Он чувствовал себя гораздо уверенней, чем утром. Он мог ходить! Ему казалось, что он смог бы сейчас и пробежать, и станцевать. Поддавшись порыву, он попытался сделать пируэт из цыганской пляски и чуть не свалился при этом, с трудом сохранив /равновесие и хохоча над Маг-дой, которая никак не могла прийти в себя от удивления.
— Папа, что произошло? Это же чудо!
Задыхаясь от смеха и возбуждения, он схватил ее за руки.
— Да, чудо! В самом прямом смысле слова!
— Но как...
— Это сделал Моласар. Он излечил меня. Он вылечил мою склеродерму — совсем вылечил! Как будто я и не болел никогда!
Магда сияла от счастья, глаза ее наполнились слезами. Она радовалась вместе с ним. Вдруг профессор заметил, что к этой радости примешалась другая, более глубокая, близкая к настоящему счастью.
Какие-то перемены произошли в Магде. Но профессор не стал ее ни о чем расспрашивать, не так уж и важно это было сейчас. Главное, что он снова чувствует себя человеком! И- это так прекрасно!
Краем глаза Куза заметил какое-то движение и поднял голову. Магда проследила за его взглядом, и глаза ее радостно засияли.
— Гленн, посмотри! Разве это не чудесно? Моласар вылечил папу! Рыжеволосый не произносил ни слова, пристально глядя на старика,
и профессор под этим взглядом вдруг почувствовал себя неуютно — будто голубые глаза рыжего смотрели ему прямо в душу. Магда, радостно щебеча, подбежала к Гленну и потащила за руку к отцу. Казалось, она просто опьянела от счастья.
— Это же чудо! Настоящее чудо! Теперь мы сможем уйти отсюда, прежде чем...
— И какова же цена? — тихо спросил Гленн, не обращая внимания на восторженный щебет Магды.
Куза напрягся и попытался также прямо посмотреть Гленну в глаза. Но не смог: В этих холодных глазах не было радости. Только печаль и разочарование.
— Никакой цены. Моласар просто помог мне, как своему соплемен-нику.
— Ничто не дается даром. Никогда.
— Ну, хорошо, он попросил меня оказать ему кое-какие услуги. Помочь ему покинуть замок, поскольку он не может активно действовать днем.
— Что конкретно?
Кузу стал раздражать этот допрос. Гленн не имел никакого права вести себя так, и профессор решил не отвечать.
— Он не уточнял..
— А вам не кажется странным получать плату за услугу, которую вы еще не оказали, даже не согласитесь оказать, потому что не знаете, что он от вас требует.
— Это не плата, — убежденно ответил Куза. — Просто он помог мне, чтобы я в свою очередь мог оказать ему помощь. Никаких сделок мы не заключали, да и не было необходимости. Нас объединяет общая цель — убрать немцев с румынской земли и стереть с лица земли Гитлера и нацизм!
У Гленна буквально глаза полезли на лоб, и, глядя на него, Куза едва не рассмеялся.
— Он вам это пообещал?
— Это не обещание! Моласар буквально рассвирепел, узнав о планах Кэмпффера построить лагерь смерти в Плоешти. А когда я ему сказал, что в Германии есть человек по имени Гитлер, который стоит за всем этим, Моласар поклялся уничтожить его, как только будет в силах покинуть замок. Так что никаких сделок, никакой платы — у нас с ним ОДНА ОБЩАЯ ЦЕЛЬ!
Должно быть, под конец профессор сорвался на крик, потому что, когда замолчал, Магда испуганно отступила назад и прижалась к.Глен-ну. У Кузы похолодело внутри, и он постарался взять себя в руки,
— А чем ты занималась с тех пор, как мы с тобой расстались вчера утром, дитя мое?
— О, я... я почти все время была с Гленном.
Объяснений не требовалось. Куза и так все понял. Да, она была с Гленном. Куза смотрел на дочь, которая стояла с непокрытой головой в обнимку с этим чужаком. Ее пышные волосы развевались на ветру. Она действительно была с Гленном. Профессор вдруг разозлился. Всего лишь два дня провела без присмотра и спуталась с гоем. Этому надо положить конец! Но не сейчас. Сейчас есть другие, более важные проблемы. Как только они с Моласаром закончат дела в Берлине, он уж позаботится о том, чтобы с этим Гленном, который так осуждающе на него смотрит, тоже разобрались.
...Разобрались... Он и сам не знал, что, собственно, под этим подразумевал. Но Гленн стал ему неприятен буквально с первого взгляда.
— Разве ты не понимаешь, что значит для нас твое выздоровление? — Магда пыталась успокоить отца. — Мы можем отсюда уехать, папа! Можем уйти вниз по перевалу и скрыться! Не надо возвращаться в замок! И Гленн нам поможет. Ведь правда поможешь, Гленн?
— Конечно. Но сначала спроси у отца, захочет ли он уехать. «Черт бы его побрал! — подумал Куза, глядя в вопрошающие глаза дочери. — Вообразил себя самым умным».
— Папа?.. — начала было Магда, но осеклась, прочитав ответ на лице профессора.
— Я должен вернуться, — сказал Куза. — Не ради себя самого. Я не в счет. Ради нашего народа. Нашей культуры. Всего мира. Сегодня ночью он наберет достаточно сил, чтобы покончить с Кэмпффером и остальными немцами в замке. Потом я окажу ему одну незначительную услугу и мы сможем уйти отсюда, ни от кого не прячась. А когда Моласар расправится с Гитлером...
— Он действительно может это сделать? — спросила Магда с сомнением в голосе.
— Я задавался этим вопросом. Но потом вспомнил, какой ужас он нагнал на немцев, ускользая от них в течение полутора недель на крошечной территории замка, убивая одного за другим. Они чуть не перестреляли друг друга. — Профессор подставил руки ветру и поработал пальцами, наслаждаясь гибкостью и свободой движений. — Но после того, что случилось со мной, я пришел к выводу, что Моласар всемогущ.
— Разве можно ему доверять? Куза глянул на дочь. Этот Гленн, похоже, успел заразить ее своими сомнениями. Он плохо влияет на дочь.
— Как же мне ему не доверять? — немного помолчав, ответил профессор. — Неужели ты не видишь, дочка, что у нас появилась возможность вернуться к нормальной жизни. Наших друзей-цыган перестанут преследовать, не будут стерилизовать и превращать в рабов. Евреев перестанут выгонять из их домов, гнать с работы, конфисковывать их собственность, уничтожать физически.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102