Прежде ни один мужчина не делал ничего подобного — она никого не подпускала так близко. Это было приятное ощущение. Оно пробудило в ней еще неведомое ей чувство. Напрасно старалась Магда сосредоточить свои мысли на отце и замке, не думать о Гленне...
Он был так добр к ней, успокаивал, уговаривал вернуться в комнату и продолжать наблюдения из окна. Ведь стоя на краю ущелья, она ничем не могла помочь отцу. Магда чувствовала себя совершенно беспомощной, и Гленн понял это. А когда попрощался с ней у дверей комнаты, в его глазах Магда увидела странное выражение — грусти и чего-то еще. Вины? Но почему он должен чувствовать себя виноватым? И в чем?
Магда увидела какое-то движение у входа в башню и прошла в ворота. И как только вошла на территорию замка, ей стало холодно и неуютно, как будто она вышла из теплого дома в холодную зимнюю ночь. Магда тут же отступила от ворот и снова ощутила тепло. Казалось, внутри замка свой микроклимат. Солдаты этого вроде бы не замечали, привыкли, но ей со стороны было видней.
Появился отец в инвалидной коляске, которую с недовольным видом толкал часовой. Едва взглянув на отца, Магда заподозрила неладное. Ночью произошло что-то ужасное. Она хотела кинуться к нему, но знала, что ее не пустят. Солдат довез коляску до ворот и подтолкнул к Магде, которая тут же подхватила ее и повезла через мост. Они дошли уже до середины, а отец не произнес ни единого слова, даже не поздоровался, и Магда решила первой нарушить молчание.
— Что-то случилось, папа?
— Все и ничего.
— Он приходил ночью?
— Подожди до корчмы, там я все расскажу. Здесь нас могут услышать. Горя от нетерпения, Магда еще быстрее покатила коляску вперед и, объехав вокруг корчмы, поставила ее к залитой утренним солнцем стене таким образом, чтобы яркие лучи не слепили отцу глаза. Затем опустилась перед стариком на колени и схватила его за руки. Он выглядел еще хуже, чем обычно, и девушку охватила острая жалость. Надо увезти его обратно в Бухарест, здесь ему совсем плохо.
- Что случилось, папа? Расскажи мне. Он снова приходил, да?
Голос старика звучал холодно и глухо, когда он заговорил, устремив взгляд на замок.
— Как здесь тепло! Тепло не телу — душе.
— Папа...
— Его зовут Моласар. Он сказал, что был боярином, верным Владу Тепешу.
Магда вскрикнула от изумления:
— Значит, ему пятьсот лет!
— Даже больше, я уверен. Но он не дал задать все интересующие меня вопросы. У него свои интересы, прежде всего он хочет убрать из замка всех чужаков.
— То есть и тебя тоже.
— Не обязательно. Похоже, он считает меня своим — румыном, валахом, как он говорит, — и его не очень беспокоит мое присутствие. Беспокоят немцы — сама мысль о том, что они находятся в его замке, приводит Моласара в бешенство. Видела бы ты его лицо, когда он говорил о них.
— Его замке?
— Да. Он построил его, чтобы скрыться там после смерти Влада. Поколебавшись, Магда все же решилась задать главный вопрос:
— Он и в самом деле вампир?
— Да, я полагаю, — ответил отец, кивнув головой и серьезно поглядев на дочь. — Во всяком случае, его можно называть так, хотя бы условно. Очень сомневаюсь, что старые легенды правдивы. Нам придется наполнить слово новым содержанием — не в духе привычного фольклора, а в том смысле, который вкладывает в него Моласар.
Профессор прикрыл глаза.
— И вообще многое подлежит переосмыслению.
Усилием воли Магда подавила отвращение, возникшее при мысли о вампирах, и постаралась заставить свой тренированный мозг работать, чтобы попытаться объективно проанализировать ситуацию.
— Он сказал, что был боярином при Владе Тепеше, не так ли? Тогда мы можем найти упоминания о нем в архивах.
Старик опять устремил взгляд на замок.
— Можем найти, а можем и не найти. С Владом за три его царствования было много бояр, одни относились к нему лояльно, другие — нет. Почти всех нелояльных он посадил на кол. Ты же знаешь, исторические документы того периода хаотичны и фрагментарны: то турки нападали на Валахию, то еще кто-нибудь. Допустим, Моласар был современником Влада, и мы найдем тому подтверждение, что нам это даст?
— Пожалуй, ничего. — Магда хорошо знала историю региона. Боярин — сподвижник Влада Тепеша... По мнению Магды, самого кровавого правителя в румынской истории. Сын князя Влада, по прозвищу Дракул, то есть Дракон, был известен как Влад Дракула, то есть сын Дракона. Но потом он получил прозвище Тепеш — Сажатель На Кол, принимая во внимание его излюбленный метод расправы с пленными, политическими противниками, боярами-предателями и вообще со всеми неугодными. Магда вспомнила рисунок, запечатлевший «варфоломеевскую ночь», устроенную Владом в Амласе, когда 30 000 жителей несчастного города, обреченные на мучительную смерть, были посажены на колья. Иногда подобные акции он использовал и в стратегических целях: в 1460 году 20 000 гниющих на кольях тел пленных турок неподалеку от Тарговисты настолько перепугали турецкую армию, что та предпочла отступить и оставить княжество Влада на некоторое время в покое.
— Только представь — соратник Влада Тепеша... — задумчиво произнесла она.
— Не надо забывать, что мир тогда отличался от нынешнего, — быстро возразил отец. — Влад был продуктом своей эпохи, и Моласар тоже. В этих местах Влада и по сей день почитают как национального героя. Конечно, он был кошмаром Валахии, но и единственным защитником от турок.
— Уверена, этот Моласар не видел ничего страшного в поступках Влада. — Ей стало дурно при мысли о людях, посаженных на кол, мужт чинах, женщинах, детях, умирающих медленной смертью. — Думаю, это даже развлекало его.
— Кто знает? Ясно одно: почему представитель нежити связался с таким, как Влад Тепеш: не было недостатка в жертвах. Он мог удовлетворять свою алчность, пожирая умирающих, и никому бы не при-
шло в голову, что несчастные закончили свою жизнь не на колу, а как-то иначе. В общем, он мог спокойно кормиться, никак не проявляя своей истинной сущности.
— От этого он не перестает быть чудовищем, — прошептала Магда.
— Как ты можешь его судить? Судить вправе лишь равный, а кто равен Моласару? Ты понимаешь, что означает само его существование? Как много оно меняет? Сколько концепций сейчас обратится в пыль?
Магда медленно кивнула, потрясенная грандиозностью открытия.
— О да. Разновидность бессмертия.
— Более того! Это новая форма жизни, новый способ существования! Нет, не так. Способ старый, но с точки зрения исторического и научного познания новый. А помимо рациональных, еще и духовные последствия. — Голос старика стал тише. — Они... они опустошающие.
— Но как?! Как такое возможно?!
— Не знаю. Мне столько всего нужно узнать, а он появился и сразу исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Он был так добр к ней, успокаивал, уговаривал вернуться в комнату и продолжать наблюдения из окна. Ведь стоя на краю ущелья, она ничем не могла помочь отцу. Магда чувствовала себя совершенно беспомощной, и Гленн понял это. А когда попрощался с ней у дверей комнаты, в его глазах Магда увидела странное выражение — грусти и чего-то еще. Вины? Но почему он должен чувствовать себя виноватым? И в чем?
Магда увидела какое-то движение у входа в башню и прошла в ворота. И как только вошла на территорию замка, ей стало холодно и неуютно, как будто она вышла из теплого дома в холодную зимнюю ночь. Магда тут же отступила от ворот и снова ощутила тепло. Казалось, внутри замка свой микроклимат. Солдаты этого вроде бы не замечали, привыкли, но ей со стороны было видней.
Появился отец в инвалидной коляске, которую с недовольным видом толкал часовой. Едва взглянув на отца, Магда заподозрила неладное. Ночью произошло что-то ужасное. Она хотела кинуться к нему, но знала, что ее не пустят. Солдат довез коляску до ворот и подтолкнул к Магде, которая тут же подхватила ее и повезла через мост. Они дошли уже до середины, а отец не произнес ни единого слова, даже не поздоровался, и Магда решила первой нарушить молчание.
— Что-то случилось, папа?
— Все и ничего.
— Он приходил ночью?
— Подожди до корчмы, там я все расскажу. Здесь нас могут услышать. Горя от нетерпения, Магда еще быстрее покатила коляску вперед и, объехав вокруг корчмы, поставила ее к залитой утренним солнцем стене таким образом, чтобы яркие лучи не слепили отцу глаза. Затем опустилась перед стариком на колени и схватила его за руки. Он выглядел еще хуже, чем обычно, и девушку охватила острая жалость. Надо увезти его обратно в Бухарест, здесь ему совсем плохо.
- Что случилось, папа? Расскажи мне. Он снова приходил, да?
Голос старика звучал холодно и глухо, когда он заговорил, устремив взгляд на замок.
— Как здесь тепло! Тепло не телу — душе.
— Папа...
— Его зовут Моласар. Он сказал, что был боярином, верным Владу Тепешу.
Магда вскрикнула от изумления:
— Значит, ему пятьсот лет!
— Даже больше, я уверен. Но он не дал задать все интересующие меня вопросы. У него свои интересы, прежде всего он хочет убрать из замка всех чужаков.
— То есть и тебя тоже.
— Не обязательно. Похоже, он считает меня своим — румыном, валахом, как он говорит, — и его не очень беспокоит мое присутствие. Беспокоят немцы — сама мысль о том, что они находятся в его замке, приводит Моласара в бешенство. Видела бы ты его лицо, когда он говорил о них.
— Его замке?
— Да. Он построил его, чтобы скрыться там после смерти Влада. Поколебавшись, Магда все же решилась задать главный вопрос:
— Он и в самом деле вампир?
— Да, я полагаю, — ответил отец, кивнув головой и серьезно поглядев на дочь. — Во всяком случае, его можно называть так, хотя бы условно. Очень сомневаюсь, что старые легенды правдивы. Нам придется наполнить слово новым содержанием — не в духе привычного фольклора, а в том смысле, который вкладывает в него Моласар.
Профессор прикрыл глаза.
— И вообще многое подлежит переосмыслению.
Усилием воли Магда подавила отвращение, возникшее при мысли о вампирах, и постаралась заставить свой тренированный мозг работать, чтобы попытаться объективно проанализировать ситуацию.
— Он сказал, что был боярином при Владе Тепеше, не так ли? Тогда мы можем найти упоминания о нем в архивах.
Старик опять устремил взгляд на замок.
— Можем найти, а можем и не найти. С Владом за три его царствования было много бояр, одни относились к нему лояльно, другие — нет. Почти всех нелояльных он посадил на кол. Ты же знаешь, исторические документы того периода хаотичны и фрагментарны: то турки нападали на Валахию, то еще кто-нибудь. Допустим, Моласар был современником Влада, и мы найдем тому подтверждение, что нам это даст?
— Пожалуй, ничего. — Магда хорошо знала историю региона. Боярин — сподвижник Влада Тепеша... По мнению Магды, самого кровавого правителя в румынской истории. Сын князя Влада, по прозвищу Дракул, то есть Дракон, был известен как Влад Дракула, то есть сын Дракона. Но потом он получил прозвище Тепеш — Сажатель На Кол, принимая во внимание его излюбленный метод расправы с пленными, политическими противниками, боярами-предателями и вообще со всеми неугодными. Магда вспомнила рисунок, запечатлевший «варфоломеевскую ночь», устроенную Владом в Амласе, когда 30 000 жителей несчастного города, обреченные на мучительную смерть, были посажены на колья. Иногда подобные акции он использовал и в стратегических целях: в 1460 году 20 000 гниющих на кольях тел пленных турок неподалеку от Тарговисты настолько перепугали турецкую армию, что та предпочла отступить и оставить княжество Влада на некоторое время в покое.
— Только представь — соратник Влада Тепеша... — задумчиво произнесла она.
— Не надо забывать, что мир тогда отличался от нынешнего, — быстро возразил отец. — Влад был продуктом своей эпохи, и Моласар тоже. В этих местах Влада и по сей день почитают как национального героя. Конечно, он был кошмаром Валахии, но и единственным защитником от турок.
— Уверена, этот Моласар не видел ничего страшного в поступках Влада. — Ей стало дурно при мысли о людях, посаженных на кол, мужт чинах, женщинах, детях, умирающих медленной смертью. — Думаю, это даже развлекало его.
— Кто знает? Ясно одно: почему представитель нежити связался с таким, как Влад Тепеш: не было недостатка в жертвах. Он мог удовлетворять свою алчность, пожирая умирающих, и никому бы не при-
шло в голову, что несчастные закончили свою жизнь не на колу, а как-то иначе. В общем, он мог спокойно кормиться, никак не проявляя своей истинной сущности.
— От этого он не перестает быть чудовищем, — прошептала Магда.
— Как ты можешь его судить? Судить вправе лишь равный, а кто равен Моласару? Ты понимаешь, что означает само его существование? Как много оно меняет? Сколько концепций сейчас обратится в пыль?
Магда медленно кивнула, потрясенная грандиозностью открытия.
— О да. Разновидность бессмертия.
— Более того! Это новая форма жизни, новый способ существования! Нет, не так. Способ старый, но с точки зрения исторического и научного познания новый. А помимо рациональных, еще и духовные последствия. — Голос старика стал тише. — Они... они опустошающие.
— Но как?! Как такое возможно?!
— Не знаю. Мне столько всего нужно узнать, а он появился и сразу исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102