Столько противоречий... все не так, как должно было быть. Но больше всего тревожило сознание того, что безопасностью, а может, и самой жизнью единственной дочери он обязан нежити.
— В любом случае я ваш должник. Моласар не ответил.
Поколебавшись, Куза все-таки начал исподволь подводить Моласара к тому самому вопросу, который мучил его сильнее всего.
— А существуют ли еще такие, как вы?
— Ты имеешь в виду нежить? Морок? Раньше были. А сейчас — не знаю. После пробуждения я почуял, что никто не желает признавать моего существования, так что за истекшие пять веков люди сумели, видимо, уничтожить всех остальных.
— А остальные тоже боялись креста? Моласар напрягся.
— У тебя ведь нет его с собой, да? Предупреждаю, что...
— Нет, он далеко. Но меня удивляет ваш страх. — Куза указал на стены. — Вы окружили себя крестами из латуни и никеля, тысячами крестов, и вдруг прошлой ночью запаниковали при виде крошечного серебряного.
Моласар подошел к ближайшему кресту и оперся на него рукой.
— Здесь заключена небольшая хитрость. Видишь, как высоко расположена крестовина. Настолько высоко, что это практически и не крест вовсе. Такая форма не вызывает у меня отвращения. Я встроил тысячи таких в стены замка, чтобы запутать моих преследователей, когда решил укрыться здесь. Они и предположить не могли, что существо, подобное мне, может скрываться в постройке, где стены усеяны «крестами». Но данная форма креста имеет для меня особое значение. Позже я тебе объясню, в чем дело, если, конечно, ты заслужишь мое доверие.
Куза упорно пытался обнаружить нечто странное в страхе Моласара перед крестом. Однако надежда на это, едва родившись, умерла. И вновь им овладели тяжелые сомнения. Надо хорошенько подумать. Удержать Моласара и выудить у него что-нибудь еще. Нельзя позволить ему уйти. Пока нельзя.
— А кто они такие? Кто вас преследовал?.
— Тебе что-нибудь говорит слово «глэкен»?
— Нет.
Моласар подощел ближе.
— Совсем ничего?
— Уверяю вас, никогда прежде не слышал этого слова. — «Почему это для него так важно?» — подумал профессор.
— Тогда, возможно, они больше не существуют, — пробормотал Моласар, обращаясь скорее к самому себе, чем к старику.
— Пожалуйста, объясните, что такое «глэкен»?
— Глэкены — это секта фанатиков, начавшая свою деятельность от имени церкви еще в средние века. Ее члены насаждали христианство и в самом начале подчинялись только Папе Римскому, но довольно скоро стали сами себе хозяевами. Они стремились проникнуть во все эшелоны власти, подчинить своему влиянию все королевские династии, чтобы в конечном счете завладеть всем миром — единая вера, единая власть.
— Но это невозможно! Я один из крупнейших специалистов в области европейской истории, в частности Восточной Европы, и никогда не слышал о такой секте.
Моласар придвинулся еще ближе и ощерился, — Ты смеешь уличать меня во лжи в моем собственном доме?! Безумец! Что ты смыслишь в истории! Ты когда-нибудь слышал обо мне или мне подобных, пока я сам не предстал перед тобой? А много ли ты знаешь об истории замка? Ничего! Глэкены — тайное братство. Ни одна королевская семья даже не догадывалась о них, а потом церковь, если и знала об их существовании, ни за что не признала бы этого!
Куза отвернулся, чтобы не чувствовать смрадного дыхания Моласара, к которому явственно примешивался запах свежей крови.
— А вы как узнали об их существовании?
— Были времена, когда для тех, кого вы называете нежитью, мало что оставалось неизвестным в этом мире. Мы узнали о замыслах глэкенов и решили действовать. — Моласар гордо выпрямился. — На протяжении веков мы противостояли глэкенам. Срывали их планы — они задались целью уничтожить нас всех до единого. Убивали власть имущих, цопавших под их влияние.
Он возбужденно заходил по комнате.
— Вначале глэкены даже не были уверены, что мы существуем. Но как только убедились в этом, начали с нами тотальную войну. Один за другим мои братья гибли. И когда я понял, что кольцо вокруг меня сжимается, построил замок и решил сохранить себя в нем, чтобы пережить глэкенов с их планами мирового господства. И похоже, это мне удалось.
— Очень мудро, — согласился профессор. — Вы окружили себя псевдокрестами и впали в спячку. Но все же ответьте мне: почему вы боитесь креста?
— Я не желаю об этом говорить.
— Но вы должны мне сказать! Мессия.— Иисус Христос — был ли...
— Нет! — Моласар отшатнулся и, задыхаясь, прислонился к стене.
— Что с вами?
Моласар уставился на Кузу.
— Не будь ты моим соотечественником, я вырвал бы тебе язык! «Даже само имя Христа приводит его в ужас!» — подумал Куза.
— Но я никогда...
- Не произноси больше этих имен, если тебе дорога моя помощь!
— Но это всего лишь слова.
— НИКОГДА! — Моласар уже овладел собой. —Я тебя предупредил. Никогда, или твой труп ляжет в подвале рядом с телами немцев.
У профессора голова пошла кругом. Необходимо что-то предпринять.
— А что вы можете сказать об этих словах. Йитгадаль веитгадаш шемей раба беальма дивера хиреутеи, вейямлих...
— Это еще что за абракадабра? — спросил Моласар. — Какое-нибудь заклинание? Или молитва? Пытаешься от меня избавиться? — Он' подошел ближе. — Уж не переметнулся ли ты к немцам?
— Нет, — только и смог произнести профессор дрогнувшим голосом. В голове у него зашумело, и он судорожно вцепился в ручки коляски. Казалось, комната перевернулась вверх дном и земля уходит из-под ног. Это был сущий кошмар! Чудовище боялось креста, приходило в бешенство при одном лишь упоминании Христа, а древние иудейские молитвы за упокой души, произнесенные на иврите, для него пустой набор слов. Непостижимо! И все же это так.
Моласар тем временем продолжал говорить, не обращая никакого внимания на вихрь чувств, захвативших профессора. Куза попытался вникнуть в смысл его слов. Это очень важно для спасения Магды и его самого.
— Мои силы растут не по дням, а по часам. Они вливаются в меня. Очень скоро — самое большее через две ночи — я смогу очистить замок от чужеземцев.
Куза мучительно размышлял: силы... через две ночи... очистить замок. Но в голове у него вертелось совсем другое: «Йитгадаль веитгадаш шемей», и это мешало слушать Моласара.
Вдруг у входа в башню раздался громкий топот, кто-то бежал вверх по лестнице, а со двора доносились испуганные гневные крики. Лампочка на потолке мигнула, и свет стал слабее — это означало, что замок полностью освещен.
Моласар осклабился в волчьем оскале.
— Похоже, они нашли мертвецов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— В любом случае я ваш должник. Моласар не ответил.
Поколебавшись, Куза все-таки начал исподволь подводить Моласара к тому самому вопросу, который мучил его сильнее всего.
— А существуют ли еще такие, как вы?
— Ты имеешь в виду нежить? Морок? Раньше были. А сейчас — не знаю. После пробуждения я почуял, что никто не желает признавать моего существования, так что за истекшие пять веков люди сумели, видимо, уничтожить всех остальных.
— А остальные тоже боялись креста? Моласар напрягся.
— У тебя ведь нет его с собой, да? Предупреждаю, что...
— Нет, он далеко. Но меня удивляет ваш страх. — Куза указал на стены. — Вы окружили себя крестами из латуни и никеля, тысячами крестов, и вдруг прошлой ночью запаниковали при виде крошечного серебряного.
Моласар подошел к ближайшему кресту и оперся на него рукой.
— Здесь заключена небольшая хитрость. Видишь, как высоко расположена крестовина. Настолько высоко, что это практически и не крест вовсе. Такая форма не вызывает у меня отвращения. Я встроил тысячи таких в стены замка, чтобы запутать моих преследователей, когда решил укрыться здесь. Они и предположить не могли, что существо, подобное мне, может скрываться в постройке, где стены усеяны «крестами». Но данная форма креста имеет для меня особое значение. Позже я тебе объясню, в чем дело, если, конечно, ты заслужишь мое доверие.
Куза упорно пытался обнаружить нечто странное в страхе Моласара перед крестом. Однако надежда на это, едва родившись, умерла. И вновь им овладели тяжелые сомнения. Надо хорошенько подумать. Удержать Моласара и выудить у него что-нибудь еще. Нельзя позволить ему уйти. Пока нельзя.
— А кто они такие? Кто вас преследовал?.
— Тебе что-нибудь говорит слово «глэкен»?
— Нет.
Моласар подощел ближе.
— Совсем ничего?
— Уверяю вас, никогда прежде не слышал этого слова. — «Почему это для него так важно?» — подумал профессор.
— Тогда, возможно, они больше не существуют, — пробормотал Моласар, обращаясь скорее к самому себе, чем к старику.
— Пожалуйста, объясните, что такое «глэкен»?
— Глэкены — это секта фанатиков, начавшая свою деятельность от имени церкви еще в средние века. Ее члены насаждали христианство и в самом начале подчинялись только Папе Римскому, но довольно скоро стали сами себе хозяевами. Они стремились проникнуть во все эшелоны власти, подчинить своему влиянию все королевские династии, чтобы в конечном счете завладеть всем миром — единая вера, единая власть.
— Но это невозможно! Я один из крупнейших специалистов в области европейской истории, в частности Восточной Европы, и никогда не слышал о такой секте.
Моласар придвинулся еще ближе и ощерился, — Ты смеешь уличать меня во лжи в моем собственном доме?! Безумец! Что ты смыслишь в истории! Ты когда-нибудь слышал обо мне или мне подобных, пока я сам не предстал перед тобой? А много ли ты знаешь об истории замка? Ничего! Глэкены — тайное братство. Ни одна королевская семья даже не догадывалась о них, а потом церковь, если и знала об их существовании, ни за что не признала бы этого!
Куза отвернулся, чтобы не чувствовать смрадного дыхания Моласара, к которому явственно примешивался запах свежей крови.
— А вы как узнали об их существовании?
— Были времена, когда для тех, кого вы называете нежитью, мало что оставалось неизвестным в этом мире. Мы узнали о замыслах глэкенов и решили действовать. — Моласар гордо выпрямился. — На протяжении веков мы противостояли глэкенам. Срывали их планы — они задались целью уничтожить нас всех до единого. Убивали власть имущих, цопавших под их влияние.
Он возбужденно заходил по комнате.
— Вначале глэкены даже не были уверены, что мы существуем. Но как только убедились в этом, начали с нами тотальную войну. Один за другим мои братья гибли. И когда я понял, что кольцо вокруг меня сжимается, построил замок и решил сохранить себя в нем, чтобы пережить глэкенов с их планами мирового господства. И похоже, это мне удалось.
— Очень мудро, — согласился профессор. — Вы окружили себя псевдокрестами и впали в спячку. Но все же ответьте мне: почему вы боитесь креста?
— Я не желаю об этом говорить.
— Но вы должны мне сказать! Мессия.— Иисус Христос — был ли...
— Нет! — Моласар отшатнулся и, задыхаясь, прислонился к стене.
— Что с вами?
Моласар уставился на Кузу.
— Не будь ты моим соотечественником, я вырвал бы тебе язык! «Даже само имя Христа приводит его в ужас!» — подумал Куза.
— Но я никогда...
- Не произноси больше этих имен, если тебе дорога моя помощь!
— Но это всего лишь слова.
— НИКОГДА! — Моласар уже овладел собой. —Я тебя предупредил. Никогда, или твой труп ляжет в подвале рядом с телами немцев.
У профессора голова пошла кругом. Необходимо что-то предпринять.
— А что вы можете сказать об этих словах. Йитгадаль веитгадаш шемей раба беальма дивера хиреутеи, вейямлих...
— Это еще что за абракадабра? — спросил Моласар. — Какое-нибудь заклинание? Или молитва? Пытаешься от меня избавиться? — Он' подошел ближе. — Уж не переметнулся ли ты к немцам?
— Нет, — только и смог произнести профессор дрогнувшим голосом. В голове у него зашумело, и он судорожно вцепился в ручки коляски. Казалось, комната перевернулась вверх дном и земля уходит из-под ног. Это был сущий кошмар! Чудовище боялось креста, приходило в бешенство при одном лишь упоминании Христа, а древние иудейские молитвы за упокой души, произнесенные на иврите, для него пустой набор слов. Непостижимо! И все же это так.
Моласар тем временем продолжал говорить, не обращая никакого внимания на вихрь чувств, захвативших профессора. Куза попытался вникнуть в смысл его слов. Это очень важно для спасения Магды и его самого.
— Мои силы растут не по дням, а по часам. Они вливаются в меня. Очень скоро — самое большее через две ночи — я смогу очистить замок от чужеземцев.
Куза мучительно размышлял: силы... через две ночи... очистить замок. Но в голове у него вертелось совсем другое: «Йитгадаль веитгадаш шемей», и это мешало слушать Моласара.
Вдруг у входа в башню раздался громкий топот, кто-то бежал вверх по лестнице, а со двора доносились испуганные гневные крики. Лампочка на потолке мигнула, и свет стал слабее — это означало, что замок полностью освещен.
Моласар осклабился в волчьем оскале.
— Похоже, они нашли мертвецов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102