Она настолько сроднилась со своим инструментом, что играла почти машинально, уставившись в пространство, пальцы сами летали по струнам. Напряжение постепенно спадало. Увлеченная игрой, Магда забыла обо всем на свете.
Движение в дверях вернуло девушку к действительности. На пороге стоял Гленн.
— Вы так хорошо играете, — произнес он.
Она обрадовалась, что это он, что он ей улыбается и что ему понравилась ее игра.
— Не очень, — застенчиво улыбнулась девушка. — Я была невнимательна..
— Возможно. Но ваш репертуар великолепен. Я знаю только одного человека, который может сыграть столько песен.
— Да? И кто же он?
— Я.
Ну вот, опять он демонстрирует свое превосходство. Или же просто разыгрывает ее? Магда решила принять вызов и молча протянула мандолину.
— Докажите!
Ухмыляясь, Гленн вошел в комнату, пододвинул трехногий табурет поближе к кровати, сел и взял мандолину. Чуть подстроив инструмент, он заиграл. Магда слушала в немом изумлении. Такой крупный мужчина с такими большими руками, а как нежно касается струн. Он явно рисовался, играя те же самые вещи, но в более сложной манере.
Магда изучающе глядела на него. Ей нравилось, как туго обтягивает голубая рубашка широкие плечи. Рукава были закатаны до локтей, и она смотрела на игру мышц на его руках, исполосованных шрамами, начинавшимися от самых ладоней и уходившими вверх, под рукава. Она хотела спросить, откуда шрамы, но не решилась — слишком это был интимный вопрос.
А вот песни другое дело.
— Последнюю вы сыграли неверно, — сказала Магда.
— Какую же?
— Я называю ее «Жена каменщика». Слова варьируются в разных местностях, я знаю, но мелодия везде одна и та же.
— Не везде, — ответил Гленн. — В оригинальном исполнении она звучала так, как я ее сыграл.
— Вы уверены?
Опять эта раздражающая самоуверенность.
— Меня обучила этой песне деревенская певица, далеко не молодая, ее давно уже нет в живых.
— Из какой она деревни? — Магда не могла сдержать возмущения. В самом деле, она была экспертом. Кто он такой, чтобы поправлять ее?
— Краних... недалеко от Сучевы.
— А... Молдавия., Возможно, отсюда и различие.
Магда подняла глаза и перехватила его пристальный взгляд.
— Вам одиноко без отца?
Магда задумалась. Вначале ей и в самом деле было очень одиноко, она была растеряна и просто не знала, куда себя девать. Но сейчас, сидя рядом с Гленном, слушая его игру и даже споря с ним, она чувствовала себя совсем неплохо. Вообще-то напрасно она его впустила, хотя он сам зашел — дверь была открыта, — с ним, по крайней мере, ей не было так страшно. К тому же он ей нравился, особенно его ясные синие глаза, однако Магда мало что могла прочесть в его взгляде, так искусно скрывал он свои чувства.
— И да, и нет, — ответила наконец девушка. Гленн засмеялся.
— Что же, вполне честный ответ!
Оба замолчали, и Магда вдруг осознала, что Гленн — яркий представитель своего пола, из плоти и крови, при этом хорошо сложен. От него исходила такая аура мужественности, которую она ни у кого другого не встречала. Ночью и утром Магда этого не заметила, но здесь, в тесной крохотной комнате эта аура заполнила буквально все пространство. Она ласкала девушку, вызывая у нее странное, специфическое чувство. В общем-то, достаточно примитивное. Магде приходилось слышать о животном магнетизме... может быть, это она и испытывала сейчас? Или просто все дело в том, что он полон жизни? Жизненная сила била из него ключом.
— У вас есть муж? — спросил Гленн, глядя на тоненький золотой ободок на правой руке — обручальное кольцо ее матери.
— Нет.
— А любовник?
— Конечно нет!
— А почему «конечно»?
— Потому что... — Магда заколебалась. Она не решилась сказать ему, что давно уже рассталась с мыслью о личной жизни, разве что иногда мечтала о ней. Все мужчины, с которыми ей приходилось встречаться последние годы, уже женаты, а неженатые либо заядлые холостяки, либо люди недостойные, с которыми никакая порядочная женщина не согласится связать свою судьбу. Но одно Магда хорошо Понимала. Все, кого-до сих пор знала, блекли перед сидевшим сейчас здесь мужчиной.
— Потому что я уже вышла из того возраста, когда это имеет значение, — ответила девушка наконец.
— Да вы совсем еще ребенок!
— А вы? Вы женаты?
— В данный момент нет.
— А были?
— Много раз.
— Сыграйте еще! — в отчаянии попросила Магда. Гленн явно подшучивал над ней, предпочитая увиливать от ответов.
Через некоторое время они перестали музицировать и возобновили разговор. Они говорили о многих вещах, но все так или иначе касалось Магды. Девушка вдруг обнаружила, что рассказывает буквально обо всем: о музыке, о своем любимом цыганском и румынском фольклоре, о знакомых цыганах и румынских крестьянах по всем городам и весям, которые были источником ее поисков, о своих надеждах и чаяниях. Вначале из нее трудно было вытянуть хоть слово, но постепенно, поощряемая Гленном, неожиданно для себя самой она разговорилась. И Гленн слушал. Слушал с искренним интересом, в отличие от большинства мужчин, которые так и норовят перехватить инициативу в разговоре. Гленн же, наоборот, больше молчал и слушал.
За окном уже стало темнеть. Магда зевнула.
— Прошу прощения, кажется, я сама себе надоела. Хватит обо мне. Давайте поговорим о вас? Откуда вы родом?
Глённ пожал плечами.
- Вообще-то я всю жизнь переезжал из страны в страну, исколесил почти всю Западную Европу, но вы можете считать меня англичанином.
— Вы говорите по-румынски просто великолепно — почти как румын..
— Я часто здесь бывал, даже жил в румынских семьях.
— А не опасно для вас как для британского подданного находиться в Румынии? Особенно, если учесть, что рядом нацисты?
Глённ, поколебавшись, ответил:
— Видите ли, на самом деле я не имею никакого гражданства. У меня множество документов, подтверждающих мое подданство в различных странах, но родины у меня нет. Здесь, в горах, это совершенно не важно.
Человек без родины? Ничего подобного Магда никогда не слыхала. Кому же он сохраняет верность?
— Будьте осторожны — рыжеволосые мужчины не часто встречаются. — Верно. — Улыбаясь, он провел рукой по своей огненной шевелюре. — Но немцы сидят в крепости, а Железная Гвардия не лезет в горы. Себе дороже; К тому же я не собираюсь ни с кем контактировать и долго здесь не задержусь.
Магда почувствовала разочарование — ей было приятно его общество.
— А как долго вы здесь пробудете? — Девушка понимала, что поспешила с вопросом, но не смогла удержаться. Она должна знать.
— До тех пор пока Германия и Румыния не объявят войну России.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Движение в дверях вернуло девушку к действительности. На пороге стоял Гленн.
— Вы так хорошо играете, — произнес он.
Она обрадовалась, что это он, что он ей улыбается и что ему понравилась ее игра.
— Не очень, — застенчиво улыбнулась девушка. — Я была невнимательна..
— Возможно. Но ваш репертуар великолепен. Я знаю только одного человека, который может сыграть столько песен.
— Да? И кто же он?
— Я.
Ну вот, опять он демонстрирует свое превосходство. Или же просто разыгрывает ее? Магда решила принять вызов и молча протянула мандолину.
— Докажите!
Ухмыляясь, Гленн вошел в комнату, пододвинул трехногий табурет поближе к кровати, сел и взял мандолину. Чуть подстроив инструмент, он заиграл. Магда слушала в немом изумлении. Такой крупный мужчина с такими большими руками, а как нежно касается струн. Он явно рисовался, играя те же самые вещи, но в более сложной манере.
Магда изучающе глядела на него. Ей нравилось, как туго обтягивает голубая рубашка широкие плечи. Рукава были закатаны до локтей, и она смотрела на игру мышц на его руках, исполосованных шрамами, начинавшимися от самых ладоней и уходившими вверх, под рукава. Она хотела спросить, откуда шрамы, но не решилась — слишком это был интимный вопрос.
А вот песни другое дело.
— Последнюю вы сыграли неверно, — сказала Магда.
— Какую же?
— Я называю ее «Жена каменщика». Слова варьируются в разных местностях, я знаю, но мелодия везде одна и та же.
— Не везде, — ответил Гленн. — В оригинальном исполнении она звучала так, как я ее сыграл.
— Вы уверены?
Опять эта раздражающая самоуверенность.
— Меня обучила этой песне деревенская певица, далеко не молодая, ее давно уже нет в живых.
— Из какой она деревни? — Магда не могла сдержать возмущения. В самом деле, она была экспертом. Кто он такой, чтобы поправлять ее?
— Краних... недалеко от Сучевы.
— А... Молдавия., Возможно, отсюда и различие.
Магда подняла глаза и перехватила его пристальный взгляд.
— Вам одиноко без отца?
Магда задумалась. Вначале ей и в самом деле было очень одиноко, она была растеряна и просто не знала, куда себя девать. Но сейчас, сидя рядом с Гленном, слушая его игру и даже споря с ним, она чувствовала себя совсем неплохо. Вообще-то напрасно она его впустила, хотя он сам зашел — дверь была открыта, — с ним, по крайней мере, ей не было так страшно. К тому же он ей нравился, особенно его ясные синие глаза, однако Магда мало что могла прочесть в его взгляде, так искусно скрывал он свои чувства.
— И да, и нет, — ответила наконец девушка. Гленн засмеялся.
— Что же, вполне честный ответ!
Оба замолчали, и Магда вдруг осознала, что Гленн — яркий представитель своего пола, из плоти и крови, при этом хорошо сложен. От него исходила такая аура мужественности, которую она ни у кого другого не встречала. Ночью и утром Магда этого не заметила, но здесь, в тесной крохотной комнате эта аура заполнила буквально все пространство. Она ласкала девушку, вызывая у нее странное, специфическое чувство. В общем-то, достаточно примитивное. Магде приходилось слышать о животном магнетизме... может быть, это она и испытывала сейчас? Или просто все дело в том, что он полон жизни? Жизненная сила била из него ключом.
— У вас есть муж? — спросил Гленн, глядя на тоненький золотой ободок на правой руке — обручальное кольцо ее матери.
— Нет.
— А любовник?
— Конечно нет!
— А почему «конечно»?
— Потому что... — Магда заколебалась. Она не решилась сказать ему, что давно уже рассталась с мыслью о личной жизни, разве что иногда мечтала о ней. Все мужчины, с которыми ей приходилось встречаться последние годы, уже женаты, а неженатые либо заядлые холостяки, либо люди недостойные, с которыми никакая порядочная женщина не согласится связать свою судьбу. Но одно Магда хорошо Понимала. Все, кого-до сих пор знала, блекли перед сидевшим сейчас здесь мужчиной.
— Потому что я уже вышла из того возраста, когда это имеет значение, — ответила девушка наконец.
— Да вы совсем еще ребенок!
— А вы? Вы женаты?
— В данный момент нет.
— А были?
— Много раз.
— Сыграйте еще! — в отчаянии попросила Магда. Гленн явно подшучивал над ней, предпочитая увиливать от ответов.
Через некоторое время они перестали музицировать и возобновили разговор. Они говорили о многих вещах, но все так или иначе касалось Магды. Девушка вдруг обнаружила, что рассказывает буквально обо всем: о музыке, о своем любимом цыганском и румынском фольклоре, о знакомых цыганах и румынских крестьянах по всем городам и весям, которые были источником ее поисков, о своих надеждах и чаяниях. Вначале из нее трудно было вытянуть хоть слово, но постепенно, поощряемая Гленном, неожиданно для себя самой она разговорилась. И Гленн слушал. Слушал с искренним интересом, в отличие от большинства мужчин, которые так и норовят перехватить инициативу в разговоре. Гленн же, наоборот, больше молчал и слушал.
За окном уже стало темнеть. Магда зевнула.
— Прошу прощения, кажется, я сама себе надоела. Хватит обо мне. Давайте поговорим о вас? Откуда вы родом?
Глённ пожал плечами.
- Вообще-то я всю жизнь переезжал из страны в страну, исколесил почти всю Западную Европу, но вы можете считать меня англичанином.
— Вы говорите по-румынски просто великолепно — почти как румын..
— Я часто здесь бывал, даже жил в румынских семьях.
— А не опасно для вас как для британского подданного находиться в Румынии? Особенно, если учесть, что рядом нацисты?
Глённ, поколебавшись, ответил:
— Видите ли, на самом деле я не имею никакого гражданства. У меня множество документов, подтверждающих мое подданство в различных странах, но родины у меня нет. Здесь, в горах, это совершенно не важно.
Человек без родины? Ничего подобного Магда никогда не слыхала. Кому же он сохраняет верность?
— Будьте осторожны — рыжеволосые мужчины не часто встречаются. — Верно. — Улыбаясь, он провел рукой по своей огненной шевелюре. — Но немцы сидят в крепости, а Железная Гвардия не лезет в горы. Себе дороже; К тому же я не собираюсь ни с кем контактировать и долго здесь не задержусь.
Магда почувствовала разочарование — ей было приятно его общество.
— А как долго вы здесь пробудете? — Девушка понимала, что поспешила с вопросом, но не смогла удержаться. Она должна знать.
— До тех пор пока Германия и Румыния не объявят войну России.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102