– Пусть я не видел, но я слышал его, – сказал Пай. – Похоже, он был мертвецки пьян.
– Значит, нам обоим не повезло. Не думаю, что Апинг сможет нам как-нибудь помочь. Если ему придется выбирать между дочерью и долгом, он выберет долг.
– Значит, мы застряли.
– До тех пор, пока не придумаем что-нибудь новенькое.
– Проклятье.
2
Солнце так и не показалось, и наступила ночь. Единственным звуком во всем здании были шаги охранников по коридору, которые разносили еду по камерам. Потом они захлопывали двери и запирали их до утра. Ни один голос не запротестовал против того, что вечерние удовольствия – игры в Лошадиную Косточку, декларирование сцен из Квексоса и «Нумбубо» Малбейкера (эти произведения многим здесь известны были наизусть) – оказались отмененными. Все вокруг затаили дыхание, словно каждый человек, укрывшись в своей камере, решил отказать себе во всех удовольствиях (даже в удовольствии молиться вслух), лишь бы не обращать лишний раз на себя внимание.
– Должно быть, Н'ашап опасен, когда пьян, – заметил Пай, чтобы как-то оправдать свое затаенное молчание.
– Может быть, ему нравится зрелище полночных казней.
– Готов держать пари на то, кто первым стоит в списке претендентов.
– Жаль, что я так слаб. Если они придут за нами, мы будем драться, верно?
– Конечно, – сказал Пай. – Но пока они не появились, почему бы тебе немного не поспать?
– Ты, наверное, шутишь?
– Во всяком случае, ты хоть перестанешь болтать о...
– Меня раньше никогда никто не запирал. У меня от этого начинается клаустрофобия.
– Одна пневма – и путь открыт, – напомнил Пай.
– Может быть, так нам и надо поступить.
– Когда нас вынудят к этому. Но этого пока не случилось. Ложись ты, ради Христа.
Миляга неохотно лег, и, несмотря на то, что рядом с ним улеглось его беспокойство и принялось нашептывать ему в ухо, его тело было больше заинтересовано в отдыхе, чем в этих речах, и он вскоре уснул. Разбудил его Пай.
– У тебя посетитель, – пробормотал мистиф.
Электричество в камерах на ночь отрубали, и только по запаху масляной краски он смог определить, кто стоит у двери.
– Захария, мне нужна ваша помощь.
– В чем дело?
– Хуззах... По-моему, она сошла с ума. Вы должны прийти к ней. – Его тихий голос дрожал. Дрожала и его рука, которую он положил Миляге на плечо. – Мне кажется, она умирает, – сказал он.
– Я пойду только вместе с Паем.
– Нет, я не могу взять на себя этот риск.
– А я не могу взять на себя риск оставить своего друга здесь, – сказал Миляга.
– Но все может раскрыться. Если во время обхода охранник увидит, что в камере никого нет...
– Он прав, – сказал Пай. – Иди, помоги девочке.
– Ты думаешь, это разумно?
– Сострадание – это всегда разумно.
– Хорошо. Но не ложись спать. Мы еще не произнесли наших вечерних молитв. А для этого нам потребуется и мое, и твое дыхание.
– Понимаю.
Миляга выскользнул в коридор вслед за Апингом, который запер дверь камеры, дергаясь при каждом щелчке ключа в замочной скважине. Нервничал и Миляга. Мысль о том, что он оставил Пая одного в камере, причиняла ему боль. Но, видимо, другого выбора не было.
– Нам может понадобиться помощь доктора, – шепнул Миляга, пока они крались по погруженным в сумрак коридорам. – Я предлагаю взять с собой Скопика.
– Он доктор?
– Без сомнения.
– Она требует именно вас, – сказал Апинг. – Уж не знаю, почему. Она проснулась вся в слезах и стала умолять меня привести вас. Она такая холодная.
Благодаря Апингу, который прекрасно знал, как часто проходят патрули по этажам и коридорам, они добрались до комнаты Хуззах, не столкнувшись ни с одним охранником.
Миляга ожидал увидеть девочку на кровати, но оказалось, что она скорчилась на полу, прижимаясь ухом и рукой к одной из стен. Единственный фитиль горел в чашке в центре камеры. Хотя она и бросила на них взгляд, когда они вошли, она не оторвалась от стены, и Миляга подошел и встал на колени рядом с ней. Ее тело бил озноб, хотя челка ее прилипла ко лбу от пота.
– Что ты там слышишь? – спросил ее Миляга.
– Она уже больше не в моих снах, мистер Захария, – сказала она, тщательно произнося его имя, словно думая, что если она правильно назовет окружающие ее силы, ей удастся приобрести над ними хоть какой-то контроль.
– Где же она? – спросил Миляга.
– Она снаружи. Я слышу ее. Прислушайтесь сами.
Он прислонился ухом к стене. Из камня действительно доносилось какое-то бормотание, хотя, по его предположению это был скорее электрогенератор сумасшедшего дома или его система отопления, а не Колыбельная Леди.
– Вы слышите?
– Да, я слышу.
– Она хочет войти, – сказала Хуззах. – Она хотела войти через мои сны, но ей это не удалось, и теперь она хочет войти через стену.
– Может быть... тогда нам лучше отойти, – сказал Миляга, притрагиваясь к плечу девочки. Она была холодна, как лед. – Пошли, позволь мне уложить тебя в постель. Ты замерзла.
– Я была в Море, – сказала она, позволяя Миляге обнять себя и поставить на ноги.
Он оглянулся на Апинга и одними губами произнес имя Скопика. Видя тяжелое состояние своей дочери, сержант отправился за дверь послушнее самой преданной собаки, оставив Хуззах в объятиях Миляги. Миляга уложил ее на кровать и укрыл одеялом.
– Колыбельная Леди знает, что ты здесь, – сказала Хуззах.
– Знает?
– Она сказала мне, что почти утопила тебя, но ты не позволил ей.
– Почему она хотела это сделать?
– Не знаю. Тебе надо будет у нее спросить, когда она придет.
– Ты не боишься ее?
– Нет, конечно. А ты?
– Видишь ли, она хотела меня утопить...
– Она не станет больше этого делать, если ты останешься со мной. Она любит меня, и, если она узнает, что я хорошо к тебе отношусь, она ничего тебе не сделает.
– Приятно слышать, – сказал Миляга. – А что она скажет, если мы сегодня уйдем отсюда?
– Мы не сможем.
– Почему?
– Я не хочу выходить из своей комнаты, – сказала она. – Мне не нравится это место.
– Все спят, – сказал он. – Мы просто уйдем на цыпочках – ты, я и мои друзья. Ведь это будет не так плохо, правда? – Судя по выражению ее липа, она не была в этом уверена. – По-моему, твой папа хочет, чтобы мы отправились в Изорддеррекс. Ты была там когда-нибудь?
– Когда я была очень маленькой.
– Ну вот, теперь ты побываешь там снова.
Хуззах покачала головой.
– Колыбельная Леди не позволит нам, – сказала она.
– Может быть, и позволит, если узнает, что ты этого хочешь. Давай встанем и посмотрим?
Хуззах бросила взгляд на стену, словно ожидая, что она вот-вот треснет, и оттуда появится Тишалулле. Когда этого не произошло, она сказала:
– Изорддеррекс – это очень далеко, ведь правда?
– Да, нам предстоит долгое путешествие.
– Я читала об этом в книгах.
– Почему бы тебе не одеться потеплее? – сказал Миляга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321