ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

- взвыл Воробей, выходя из-за ку­стов. - Почему не хотите поговорить со мной?
Перья папоротников на другой стороне поля­ны закачались, и из них вышла Пестролистая. Не успел Воробей обрадоваться, как вдруг снова по­холодел, поймав настороженный взгляд бывшей целительницы.
- Пестролистая… - неуверенно начал он.
- Мы не можем ответить на твои вопросы! - перебила его пестрая кошка. - Возвращайся в свое племя! Там ты найдешь всю правду.
- Но… Но ты должна сказать мне что-нибудь еще! - умоляюще воскликнул Воробей. - Значит, все это время Звездное племя знало, что мы не дети Белки и Ежевики?
Гнев полыхнул в глазах Пестролистой.
- Когда же ты поймешь, что Звездное племя не может знать всего? - прорычала она, хлеща себя хвостом. - Порой мы тоже бываем в смяте­нии. Иногда мы просто обычные коты - такие же, как ты!
Не дав ему возможности опомниться, она раз­вернулась и скрылась в папоротниках.
Воробей кинулся за ней в погоню, но земля ушла у него из-под лап. Он проснулся в собствен­ной пещере, глядя в кромешную тьму. Он снова был слеп, одинок и беспомощен. Воробей разинул пасть и чуть не завыл, как брошенный матерью ко­тенок.
«Они все меня бросили: Остролистая, Львино­свет, мои соплеменники и даже Звездное племя! Я теперь совсем один».
И даже его вера в пророчество, некогда так мно­го обещавшая, была построена на обмане.
«Наверное, я был слеп не только в жизни, но и в своих снах. Что же мне теперь делать?»
Глава X
Остролистая беспокойно ворочалась в своем неуютном гнездышке под корнями дерева. Лежавший рядом с ней Львиносвет крепко спал, но уши и хвост у него подергивались, словно молодому воину снились плохие сны. Но по крайней мере, он спал! А вот Остролистая никак не могла уснуть в такой близости от Гремящей тропы. Даже ночью тут носились чудища, кричали Двуногие и лаяли собаки.
«В жизни не видела такого шумного места! Ума не приложу, как ручные киски могут тут жить?»
Она снова заворочалась на сухих листьях. Бли­же к рассвету Остролистая все-таки провалилась в тревожный сон, но почти сразу же проснулась, потому что Львиносвет зашуршал листвой, выби­раясь наружу. Широко зевая, Остролистая вылезла следом за ним.
Оранжевый свет, горевший в небе над терри­торией Двуногих, сменился бледными предрас­светными сумерками. Крыши палаток Двуногих четко вырисовывались на фоне светлеющего неба. Холодный ветер свистел над землей, трава была покрыта инеем. Ежевика и остальные па­трульные молча смотрели в сторону территории Двуногих.
- Нужно вернуться туда, - начал Ежеви­ка, - и поискать кота, которого мы повстречали прошлой ночью. Я хочу знать, о чем он говорил вчера.
- Мне показалось, здешние коты не жалуют чу­жаков, - настороженно пошевелила усами Ореш­ница.
Березовик ободряюще дотронулся носом до ее уха.
- Нас много, так что нам хилые котишки не страшны!
Остролистая быстро переглянулась с братом.
- Я думаю, мы вышли на след Сола, - проры­чал Львиносвет, терзая когтями траву. - Клянусь самой жирной полевкой из кучи, что это из-за него вчерашний кот так нас испугался!
Остролистая кивнула. Любопытство придало ей храбрости, и она уверенно побежала следом за Ежевикой через участок травы к просвету между гнездами Двуногих. Ее соплеменники ни на шаг не отставали от них, все шли с поднятыми хвоста­ми и гордо поднятыми головами.
«Мы коты-воители!Мы не должны никого боять­ся!»
Ветерок усилился, превратившись в холодный режущий ветер, воющий в глубоких ущельях меж­ду краснокаменными домами. Здесь было так тем­но, что коты с трудом разбирали дорогу, а слабые лучи солнца не могли растопить лед, стянувший лужи вдоль Гремящей тропы.
- Пить хочу! - проскулила Остролистая. - У меня язык стал шершавый, как мышиная шерстка!
Когда Ежевика в очередной раз остановился, иобы принюхаться, она присела возле лужи и лизнула языком лед, наслаждаясь его покалываю­щей свежестью.
- Идем, - скомандовал глашатай. - Сюда.
Остролистая хотела вскочить, но тут же со сдавленным писком съежилась на земле. Оказалось, что язык у нее примерз ко льду, и малейшая попытка оторвать его вызывала острую боль.
- Что случилось? - крикнул Львиносвет.
- Ой… Яжык! - с трудом выговорила Остролистая. - Он… приклеился.
Львиносвет сдержанно хихикнул. Подбежав­ший Березовик наклонился к Остролистой, чтобы получше рассмотреть ее беду, и она с трудом пода­вила раздражение, заметив веселые искорки в его глазах.
- Это де хмехно! - промычала она настоль­ко отчетливо, насколько позволял примерзший язык.
- Отойдите, - раздался за ее спиной спокой­ный голос Бурого. - Дайте-ка взглянуть. - На­клонившись, он аккуратно отодвинул в сторону Березовика и осмотрел Остролистую. - Так и есть, язык примерз, - сказал он, и Остролистая поняла, что старший воин едва удерживается от смеха. - Думаю, придется обломать лед вокруг твоего языка. Только тебе придется нести льдин­ку на языке, пока она не растает.
- Чудесная мысль! - прыснула Орешница. - Ты только что открыл новый способ приносить воду старейшинам!
Ощетинившись от злости, Остролистая снова попыталась оторвать язык, но лишь заскулила от боли.
- Ой, бойно, бойно! Хделайте зе хто-ни- будь!
Она представила, как лежит на земле с высуну­тым языком и невольно прыснула со смеху.
«Звездное племя, до чего же потешно, я навер­ное, выгляжу!»
- Остролистая! - бросился к ней Ежевика. Смех плясал в его янтарных глазах, но голос был ласков, и он участливо дотронулся носом до ее уха. - Дыши изо всех сил. Лед совсем тонкий, ты растопишь его своим дыханием.
Улегшись рядом с ней, Ежевика набрал поболь­ше воздуха и выдохнул на кусочек льда, к которо­му примерзла Остролистая. Неожиданное тепло разлилось по телу Остролистой.
«Как все-таки хорошо, когда кто-то о тебе за­ботится!»
Но это слабое тепло тут же сменилось холодом, когда Ежевика добавил:
- Ты вылитая мать! Она тоже вечно всюду за­стревала и попадала в дурацкие положения.
«Никакая она мне не мать!»
Остролистая шумно выдохнула, а потом снова пошевелила языком и со стоном облегчения отле­пила его ото льда. На замерзшей луже появилась крошечная лунка, продышанная горячим дыхани­ем Ежевики. Но Остролистая не собиралась благо­дарить глашатая за помощь. Он ей не отец - и во­обще никто!
- Вот и хорошо, - буркнула она, вставая. - Все в порядке. Давайте…
Низкое рычание, раздавшееся за ее спиной, не позволило ей договорить. Все обернулись.
На другой стороне Гремящей тропы, в нескольких лисьих прыжках от них, стояла целая стая собак. Их было пятеро, все разного роста и размера - от маленькой бурой жесткошерстной собачонки до огромной черной с рыжими подпалинами псины. Но в глазах всех пятерых горела одна и та же свирепая ненависть.
- О, нет… - услышала Остролистая сдавлен­ный вскрик Орешницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69