- Верится с трудом.
- Мы тоже сперва не поверили. Я хочу сказать, мы получали его манифесты - отпечатанные на серой бумаге из вторсырья вроде туалетной.
- Какими-то органическими чернилами на водной основе, которые сшелушивались, как черная перхоть, - добавляет Том.
- Мы еще шутили, что Энди нам все запорошил своей парашей, - говорит Кантрелл. - Когда какой-то Энди Лоуб начал размещать тирады в рассылке Тайных Обожателей и в новостной группе Евтропии, мы подумали, что это розыгрыш. Решили, что кто-то с блеском пародирует его стиль.
- Но все продолжалось день за днем, потом начались дискуссии, и тут мы поняли, что это и впрямь он, - говорит Том.
- И как это совмещается с его ненавистью к технике?
Кантрелл:
- Он говорит, что всегда считал компьютеры средством разобщения людей и атомизации общества.
Том:
- Однако оказавшись подозреваемым номер один в деле Дигибомбера, поневоле ознакомился с Интернетом, который, соединив компьютеры вместе, в корне их изменил.
- О господи! - вырывается у Рэнди.
- И он думал про Интернет, занимаясь тем, чем там занимается Энди Лоуб, - продолжает Том.
Рэнди:
- Сидя голым по шею в горном ручье и свертывая шеи мускусным крысам.
Том:
- И пришел к выводу, что компьютеры - это средство объединения общества.
Рэнди:
- И что именно Энди Лоуб его объединит?
Кантрелл:
- Ну, примерно так.
Рэнди:
- Выходит, он стал евтропийцем?
Кантрелл:
- Не совсем. Скорее он обнаружил в рядах евтропийцев трещину, о которой мы не подозревали, и возглавил группу отколовшихся.
Рэнди:
- Мне казалось, что евтропийцы - убежденные индивидуалисты и либертарианцы.
- Да, да! - говорит Кантрелл. - Однако основное положение евтропианства - что технология сделала нас постлюдьми. Что Homo sapiens плюс технология - совершенно новый вид: бессмертный, вездесущий благодаря Сети и движущийся к всемогуществу. Так вот, первыми об этом заговорили либертарианцы.
Том:
- Однако идея привлекла самых разных людей, в том числе Энди Лоуба. В один прекрасный день он прорезался и начал вещать про коллективный разум.
- И, ясное дело, тут же получил отлуп от большинства евтропийцев, для которых это как красная тряпка, - говорит Кантрелл.
Том:
- Не унявшись, он постепенно обзавелся сторонниками. Похоже, значительная часть евтропийцев не так уже держится за либертарианство. Идея коллективного разума им понравилась.
- И теперь Энди - вожак этой фракции? - спрашивает Рэнди.
- Наверное, - отвечает Кантрелл. - Они откололись и создали свою группу новостей. Последние месяцев шесть мы о них не слышали.
- Как же вы узнали про Энди и меня?
- Он по-прежнему иногда проявляется в рассылке Тайных Обожателей, - объясняет Том. - В последнее время они активно обсуждают Крипту.
Кантрелл говорит:
- Как только он узнал, что этим занимаетесь вы с Ави, он накатал двадцать-тридцать килобайт убористым шрифтом. Не в самом хвалебном тоне.
- О черт. Чего ему еще? Он выиграл дело. Оставил меня без штанов. Зачем пинать мой труп? - Рэнди стучит себя в грудь. - Ему чего, на работу ходить не надо?
- Он теперь вроде как адвокат, - сообщает Кантрелл.
- Ха! Воображаю.
- Он нас обличает, - говорит Том. - Капиталистический грабеж. Атомизация общества. Создание безопасных условий для наркодельцов и клептократов «третьего мира».
- Ну, по крайней мере тут он угадал. - Рэнди доволен, что получил наконец ответ на вопрос, зачем они строят Крипту.
РЕТРОГРАДНЫЙ МАНЕВР
Сио - гиблая трясина. Те, кто уже отдал жизнь за Императора, вытесняют тех, кто еще только собирается. Каждый день из-за солнца вылетают странные двухвостые американские самолеты, убивают солдат шквальным огнем, одуряющими разрывами бомб. Поэтому они спят в открытых могилах и выползают лишь ночью. Однако в окопах гнилая вода кишит всякой враждебной живностью, а с заходом солнца зуб на зуб не попадает из-за холодных дождей. Все в двадцатой дивизии знают, что не выберутся живыми с Новой Гвинеи. Вопрос, что лучше: сдаться австралийцам на пытки и смерть? Взорвать себя гранатой? Сидеть здесь, где днем убивают бомбы, ночью - малярия, дизентерия, озерная лихорадка, холод и истощение? Или идти двести миль через горы и реки в Маданг, что самоубийственно даже в мирное время, при наличии еды и лекарств?..
Приказ именно таков. В Сио прилетел генерал Адати - первый свой самолет за несколько недель, - приземлился на изрытом колеями септическом поле, которое зовется тут летным, и приказал уходить через горы. Полк за полком хоронит мертвецов, собирает остатки оборудования и скудные припасы, дожидается темноты и движется к горам. Путь можно найти по запаху - дизентерийной вони и смраду трупов, которые передовые полки оставляют за собой, как хлебные крошки.
Командование остается до последнего, и с ним связисты: без мощного радиопередатчика и шифровального оборудования генерал - не генерал, дивизия - не дивизия. Наконец и они сворачиваются и начинают разбирать передатчик на возможно более мелкие части. Дивизионный передатчик - огромный, мощный, такой, чтобы пробивал до ионосферы. В нем есть генератор, трансформаторы и другие железки, которые невозможно сделать более легкими. Связистам свои бы скелеты перетащить через горы и вздувшиеся реки, так они поволокут на горбу разобранный передатчик, канистры с горючим, трансформаторы...
Еще есть огромный жестяной чемодан с кодовыми книгами. Даже сухие, они непомерно тяжелы, а сейчас еще и намокли. Тащить на себе - немыслимо. Инструкция требует сжечь.
Связистам двадцатой дивизии не до шуток, даже черный солдатский юмор им сейчас чужд. Если их еще может что-нибудь рассмешить, так это идея жечь намокшие книги в болоте под проливным дождем. Если бы полить авиационным топливом... но столько топлива просто нет. К тому же на столб дыма слетелись бы P-38, как комары на человеческое тепло.
Жечь и не надо. На Новой Гвинее все само гниет и разлагается со свистом; долговечны лишь камни и осы. Связисты отрывают от книг обложки, чтобы потом предъявить начальству, остальное заталкивают в чемодан и закапывают на берегу особенно зловредной реки.
Идея не очень удачная. Однако они долго пробыли под бомбежкой. Даже если тебя не задевает осколками, ударная волна - это каменная стена, мчащаяся со скоростью семьсот миль в час. В отличие от настоящей каменной стены она проходит сквозь тело, как вспышка света сквозь стеклянную статуэтку. По пути она перестраивает все в организме вплоть до митохондрий, нарушает каждый процесс в каждой клетке и, кроме прочего, те связи в мозгу, которые отвечают за отсчет времени и жизненный опыт. Несколько взрывов, и сознание превращается в бессмысленный клубок оборванных нитей. Связисты уже в меньшей степени люди, чем когда уходили на фронт. От них нельзя ждать рассудительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135