Некоторое время они едут молча. Собственно, они и до этого не столько разговаривали, сколько подкидывали друг другу идеи и давали время подумать. Это очень производительный способ общения; он устраняет значительную часть избыточности, на которую жаловался Алан в случае Рузвельта и Черчилля.
Уотерхауз думает о вложенных циклах. Он уже решил, что человеческое общество действует по этому самому принципу* [У него нет никаких определенных фактов на этот счет, просто идейка кажется занятной.], и теперь пытается понять, похоже оно на велосипед Тьюринга (некоторое время работает безотказно, потом внезапно цепь сваливается, отсюда - мировая война), как «Энигма» (долго непонятно скрипит, потом вращающиеся диски выстраиваются, как в игровом автомате, и наступает всеобщее счастье, или, если предпочитаете, Апокалипсис), или просто как самолетный мотор (крутится себе и крутится, ничего особенно не происходит, кроме шума).
- Смотри, сзади! Вон там! - Алан резко тормозит. Это просто шутка, чтобы Лоуренсу пришлось сделать крутой поворот на узкой дороге.
Они прислоняют велосипеды к дереву и снимают с багажников оборудование: сухие батареи, макетные платы, палки, саперный инструмент, мотки провода.
- Я скоро в Америку, работать над проблемой шифрования голоса в лабораториях компании «Белл», - говорит Алан.
Лоуренс невесело смеется.
- Мы с тобой как те корабли у Лонгфелло, которые встретились в ночи, помигали сигнальными огнями и снова разошлись.
- Мы пассажиры на этих кораблях, - поправляет Алан. - Это не случайность. Ты здесь именно потому, что я уезжаю. До сих пор всю работу подразделения 2701 тянул я.
- Теперь это подразделение 2702, - говорит Лоуренс.
Алан расстроен.
- Заметил, значит.
- Очень неосторожно с твоей стороны, Алан.
- Наоборот! - говорит Алан. - Что подумает Руди, если заметит, что во всей армии союзников нет ни одного подразделения, номер которого был бы произведением двух простых чисел?
- Ну, это зависит от того, насколько часто такие числа встречаются и сколько других чисел не использовано, - говорит Лоуренс и начинает решать первую часть задачи. - Опять риманова дзета-функция. Везде она вылезает.
- Вот это по мне! - говорит Алан. - Разумный, деловой подход. Не то что у них.
- У кого?
- Вот здесь. - Алан останавливается и смотрит на деревья, которые, на взгляд Уотерхауза, ничем не отличаются от соседних. - Вроде они. - Он садится на упавший ствол и начинает доставать из рюкзака оборудование. Лоуренс садится рядом и тоже развязывает рюкзак. Он не знает, как работает устройство - это изобретение Алана, - и исполняет роль хирургической медсестры: по мере надобности подает инструмент и материалы. Доктор говорит без умолку, поэтому не просит подать нужную вещь, а смотрит на нее пристально и хмурится.
- У кого по-твоему? У придурков, которые используют информацию, полученную из Блетчли-парка.
- Алан!
- Не придурки, скажешь? Возьми Мидуэй! Идеальный пример.
- Ну, я был рад, когда мы выиграли сражение, - осторожно замечает Лоуренс.
- А тебе не показалось немного странным, немного удивительным, немного явным, что после всех блестящих обманных маневров Ямамото этот ваш Нимиц в точности знал, где именно его искать? В одном определенном месте всего Тихого океана?
- Ладно, - говорит Лоуренс. - Я возмутился, докладную написал. Наверное, из-за нее сюда и попал.
- Так вот, мы, англичане, ничуть не лучше.
- Да?
- Если бы ты узнал, что мы творим в Средиземном море, ты бы ужаснулся. Это скандал. Преступление.
- Что мы там творим? - спрашивает Лоуренс. - Я говорю «мы», а не «вы», потому что теперь мы союзники.
- Да, да, - нетерпеливо отвечает Алан. - Так утверждают. - Он замирает, проводит пальцем вдоль цепей схемы, рассчитывая в уме индуктивности. - Ну, мы топим конвои. Немецкие конвои. Топим направо и налево.
- Конвои для Роммеля?
- Да. Немцы грузят топливо, танки и боеприпасы в Неаполе и отправляют суда на юг. Мы их топим. Топим почти все, потому что взломали итальянский шифр C38m и знаем, когда они выходят из Неаполя. А последнее время мы топим вообще все суда с припасами, которые особенно нужны Роммелю, потому что взломали его шифр «Зяблик» и знаем, что он настойчивей всего требует.
Тьюринг щелкает на своем изобретении тумблером. Пыльный конус из черной бумаги, привязанный к плате бечевкой, противно верещит. Конус - это репродуктор, надо думать, из радиоприемника. Алан берет ручку от метлы с длинной проволочной петлей на конце (вдоль палки к плате тянется провод) и проводит ею на уровне пояса, пока петля, как лассо, не повисает перед Лоуренсом. Репродуктор вопит.
- Отлично. Реагирует на твою пряжку, - говорит Алан.
Он ставит конструкцию на сухие листья, роется в нескольких карманах и, наконец, вытаскивает листок, на котором печатными буквами написано несколько строчек. Лоуренс узнал бы листок где угодно: это дешифровальная ведомость.
- Что там у тебя, Алан?
- Я записал подробные инструкции, положил в пузырек из-под амфетамина и спрятал под мостом, - говорит Алан. - На прошлой неделе я забрал пузырек и расшифровал инструкции. - Он машет листочком в воздухе.
- Какой шифровальный системой ты пользовался?
- Моей собственной. Хочешь, попытайся взломать.
- А почему решил выкопать именно сейчас?
- Это была предосторожность на случай немецкого вторжения, - говорит Алан. - Теперь, когда вы вступили в войну, нас точно не оккупируют.
- И много ты зарыл?
- Два серебряных слитка, Лоуренс, каждый на сумму примерно сто двадцать пять фунтов. Один должен быть совсем близко.
Алан встает, вынимает из кармана компас, поворачивается лицом к северу и расправляет плечи. Потом поворачивается на несколько градусов.
- Не помню, учел ли я магнитное склонение, - бормочет он. - Точно! Ладно, все равно. Сто шагов на север. - Алан углубляется в лес. За ним идет Лоуренс, которому поручено нести металлоискатель.
Доктор Тьюринг может ехать на велосипеде и, не прерывая разговора, считать обороты педалей. Точно так же он может считать шаги и разговаривать. Впрочем, не исключено, что он просто давно сбился со счета.
- Если все, что ты говоришь, правда, - произносит Лоуренс, - то мы наверняка допрыгались. Руди должен был сообразить, что мы взломали их коды.
- Существовала неофициальная система, которую можно считать предшественницей подразделения 2701, или 2702, или как там мы его называем, - говорит Алан. - Когда мы хотим потопить конвой, то посылаем самолет-разведчик. Разумеется, наблюдение - не настоящая его цель, мы и без того знаем, где конвой. Цель - пролететь так близко, чтобы его заметили. Тогда с корабля отправляют радиограмму, что их засек самолет службы наблюдения. Когда мы после этого их топим, немцы не удивляются - во всяком случае, не настолько удивляются, чтобы понять истинное положение дел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Уотерхауз думает о вложенных циклах. Он уже решил, что человеческое общество действует по этому самому принципу* [У него нет никаких определенных фактов на этот счет, просто идейка кажется занятной.], и теперь пытается понять, похоже оно на велосипед Тьюринга (некоторое время работает безотказно, потом внезапно цепь сваливается, отсюда - мировая война), как «Энигма» (долго непонятно скрипит, потом вращающиеся диски выстраиваются, как в игровом автомате, и наступает всеобщее счастье, или, если предпочитаете, Апокалипсис), или просто как самолетный мотор (крутится себе и крутится, ничего особенно не происходит, кроме шума).
- Смотри, сзади! Вон там! - Алан резко тормозит. Это просто шутка, чтобы Лоуренсу пришлось сделать крутой поворот на узкой дороге.
Они прислоняют велосипеды к дереву и снимают с багажников оборудование: сухие батареи, макетные платы, палки, саперный инструмент, мотки провода.
- Я скоро в Америку, работать над проблемой шифрования голоса в лабораториях компании «Белл», - говорит Алан.
Лоуренс невесело смеется.
- Мы с тобой как те корабли у Лонгфелло, которые встретились в ночи, помигали сигнальными огнями и снова разошлись.
- Мы пассажиры на этих кораблях, - поправляет Алан. - Это не случайность. Ты здесь именно потому, что я уезжаю. До сих пор всю работу подразделения 2701 тянул я.
- Теперь это подразделение 2702, - говорит Лоуренс.
Алан расстроен.
- Заметил, значит.
- Очень неосторожно с твоей стороны, Алан.
- Наоборот! - говорит Алан. - Что подумает Руди, если заметит, что во всей армии союзников нет ни одного подразделения, номер которого был бы произведением двух простых чисел?
- Ну, это зависит от того, насколько часто такие числа встречаются и сколько других чисел не использовано, - говорит Лоуренс и начинает решать первую часть задачи. - Опять риманова дзета-функция. Везде она вылезает.
- Вот это по мне! - говорит Алан. - Разумный, деловой подход. Не то что у них.
- У кого?
- Вот здесь. - Алан останавливается и смотрит на деревья, которые, на взгляд Уотерхауза, ничем не отличаются от соседних. - Вроде они. - Он садится на упавший ствол и начинает доставать из рюкзака оборудование. Лоуренс садится рядом и тоже развязывает рюкзак. Он не знает, как работает устройство - это изобретение Алана, - и исполняет роль хирургической медсестры: по мере надобности подает инструмент и материалы. Доктор говорит без умолку, поэтому не просит подать нужную вещь, а смотрит на нее пристально и хмурится.
- У кого по-твоему? У придурков, которые используют информацию, полученную из Блетчли-парка.
- Алан!
- Не придурки, скажешь? Возьми Мидуэй! Идеальный пример.
- Ну, я был рад, когда мы выиграли сражение, - осторожно замечает Лоуренс.
- А тебе не показалось немного странным, немного удивительным, немного явным, что после всех блестящих обманных маневров Ямамото этот ваш Нимиц в точности знал, где именно его искать? В одном определенном месте всего Тихого океана?
- Ладно, - говорит Лоуренс. - Я возмутился, докладную написал. Наверное, из-за нее сюда и попал.
- Так вот, мы, англичане, ничуть не лучше.
- Да?
- Если бы ты узнал, что мы творим в Средиземном море, ты бы ужаснулся. Это скандал. Преступление.
- Что мы там творим? - спрашивает Лоуренс. - Я говорю «мы», а не «вы», потому что теперь мы союзники.
- Да, да, - нетерпеливо отвечает Алан. - Так утверждают. - Он замирает, проводит пальцем вдоль цепей схемы, рассчитывая в уме индуктивности. - Ну, мы топим конвои. Немецкие конвои. Топим направо и налево.
- Конвои для Роммеля?
- Да. Немцы грузят топливо, танки и боеприпасы в Неаполе и отправляют суда на юг. Мы их топим. Топим почти все, потому что взломали итальянский шифр C38m и знаем, когда они выходят из Неаполя. А последнее время мы топим вообще все суда с припасами, которые особенно нужны Роммелю, потому что взломали его шифр «Зяблик» и знаем, что он настойчивей всего требует.
Тьюринг щелкает на своем изобретении тумблером. Пыльный конус из черной бумаги, привязанный к плате бечевкой, противно верещит. Конус - это репродуктор, надо думать, из радиоприемника. Алан берет ручку от метлы с длинной проволочной петлей на конце (вдоль палки к плате тянется провод) и проводит ею на уровне пояса, пока петля, как лассо, не повисает перед Лоуренсом. Репродуктор вопит.
- Отлично. Реагирует на твою пряжку, - говорит Алан.
Он ставит конструкцию на сухие листья, роется в нескольких карманах и, наконец, вытаскивает листок, на котором печатными буквами написано несколько строчек. Лоуренс узнал бы листок где угодно: это дешифровальная ведомость.
- Что там у тебя, Алан?
- Я записал подробные инструкции, положил в пузырек из-под амфетамина и спрятал под мостом, - говорит Алан. - На прошлой неделе я забрал пузырек и расшифровал инструкции. - Он машет листочком в воздухе.
- Какой шифровальный системой ты пользовался?
- Моей собственной. Хочешь, попытайся взломать.
- А почему решил выкопать именно сейчас?
- Это была предосторожность на случай немецкого вторжения, - говорит Алан. - Теперь, когда вы вступили в войну, нас точно не оккупируют.
- И много ты зарыл?
- Два серебряных слитка, Лоуренс, каждый на сумму примерно сто двадцать пять фунтов. Один должен быть совсем близко.
Алан встает, вынимает из кармана компас, поворачивается лицом к северу и расправляет плечи. Потом поворачивается на несколько градусов.
- Не помню, учел ли я магнитное склонение, - бормочет он. - Точно! Ладно, все равно. Сто шагов на север. - Алан углубляется в лес. За ним идет Лоуренс, которому поручено нести металлоискатель.
Доктор Тьюринг может ехать на велосипеде и, не прерывая разговора, считать обороты педалей. Точно так же он может считать шаги и разговаривать. Впрочем, не исключено, что он просто давно сбился со счета.
- Если все, что ты говоришь, правда, - произносит Лоуренс, - то мы наверняка допрыгались. Руди должен был сообразить, что мы взломали их коды.
- Существовала неофициальная система, которую можно считать предшественницей подразделения 2701, или 2702, или как там мы его называем, - говорит Алан. - Когда мы хотим потопить конвой, то посылаем самолет-разведчик. Разумеется, наблюдение - не настоящая его цель, мы и без того знаем, где конвой. Цель - пролететь так близко, чтобы его заметили. Тогда с корабля отправляют радиограмму, что их засек самолет службы наблюдения. Когда мы после этого их топим, немцы не удивляются - во всяком случае, не настолько удивляются, чтобы понять истинное положение дел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135