Он должен видеть небо, но за иллюминатором стремительно проносится бархан. На Шафто накатывает тошнота. Даже мысли нет о том, чтобы сесть.
Яркие пятна света стремглав носятся по грузовому отсеку, как шаровые молнии, но - и поначалу это совсем не очевидно - они бегают по стенам, как луч от фонарика. Шафто может проследить эти лучи, потому что воздух постепенно наполняется влажной дымкой от какой-то распыленной гидравлической жидкости. Пока он спал, какой-то кретин проделал в обшивке самолета ряд круглых дырочек. В них светит солнце, разумеется, с одной стороны, однако самолет все время мотает туда-сюда.
Шафто соображает, что с самого пробуждения лежит на потолке, потому и на животе. Когда это окончательно доходит до сознания, его выворачивает.
Яркие пятна разом исчезают. Очень нехотя Шафто решает выглянуть в иллюминатор и видит одну серость.
Похоже, он на полу. Во всяком случае, он рядом с покойником, а тот пристегнут.
Шафто лежит несколько минут, просто дышит и думает. Воздух свистит через дырки в фюзеляже, да так, что раскалывается голова.
Кто-то - какой-то псих - идет по самолету. Это не Роот - капеллан в своем уголке, изучает ссадины на лице, полученные во время воздушной гимнастики. Шафто поднимает глаза и видит, что это один из английских летчиков.
Англичанин снял шлемофон и защитные очки. У него черные волосы и зеленые глаза. Ему лет тридцать пять, старик. Лицо корявое, утилитарное - все выпуклости и отверстия имеют определенное назначение; это лицо сконструировал тот же человек, который создал винтовочный гранатомет. Простое, честное лицо, ни в коем случае не красивое. Пилот опускается на колени и светит фонариком на Джеральда Готта. Лоб озабоченно хмурится; обращение с пациентом безупречно.
Наконец летчик откидывается спиной на гофрированную обшивку фюзеляжа.
- Слава богу, - говорит он, - в него не попало.
- В кого? - спрашивает Шафто.
- В этого. - Летчик похлопывает по мертвому телу.
- А меня проверять не будешь?
- Незачем.
- А почему? Я покамест живой.
- В тебя не попало, - уверенно говорит летчик. - Если бы попало, ты бы выглядел, как лейтенант Этридж.
Впервые Шафто решает повернуться. Он привстает на локте и обнаруживает, что дно самолета в чем-то красном и липком.
Он заметил розовую дымку в грузовом отсеке и решил, что произошла утечка какой-то гидравлической жидкости. Однако гидравлическая система исправна, и на полу разлито не масло. Это та самая красная жидкость, что так часто фигурирует в его кошмарах. Она льется из уютного гнездышка, которое соорудил себе лейтенант Этридж, и лейтенант больше не храпит.
Останки лейтенанта Этриджа больше всего похожи на то, что лежало сегодня утром в разделочном цехе. Шафто не хочет сплоховать перед британским летчиком, к тому же он на удивление спокоен. Может быть, все дело в облаках - они всегда действуют на него умиротворяюще.
- Ядрена вошь, - говорит он. - Эти немецкие двадцатимиллиметровые - не фунт изюма.
- Ага, - говорит летчик. - Теперь надо, чтобы нас засек конвой, и можно доставлять груз.
Несмотря на всю загадочность фразы, в ней хоть что-то говорится о планах подразделения 2702. Шафто встает и идет вслед за летчиком. Оба деликатно переступают через мягкие потроха, которые, по всей видимости, отлетели от Этриджа.
- В смысле, союзный конвой? - спрашивает Шафто.
- Союзный? - передразнивает летчик. - Где мы, черт возьми, найдем тебе союзный конвой? Это Тунис.
- Тогда что значит - «чтобы нас засек конвой»? Чтобы мы засекли конвой, да?
- Извини, приятель, - говорит летчик. - Мне некогда.
Шафто оборачивается и видит, что лейтенант Енох Роот стоит над относительно большим куском Этриджа и роется в его портфеле. Шафто делает преувеличенно строгий вид и обличающе грозит пальцем.
- Послушай, Шафто, - кричит Роот. - Я просто исполняю приказы. Принимаю у него командование.
Он вытаскивает небольшой сверток в желтой пластиковой обертке, проверяет содержимое и вновь укоризненно смотрит на Шафто.
- Да пошутил я, - говорит Шафто. - Помнишь? Помнишь, когда я подумал, что те ребята курочат покойников? На берегу?
Роот не смеется. То ли он злится, что купился на розыгрыш, то ли не любит шуток по поводу мародерства. Роот несет сверток к другому покойнику, тому, что в гидрокостюме. Заталкивает сверток в гидрокостюм.
Потом садится возле тела и задумывается. Думает он долго. Шафто смотрит как зачарованный. Наблюдать за Енохом Роотом, когда тот думает, так же интересно, как смотреть на восточную танцовщицу, которая трясет сиськами.
Они выходят из облаков, и освещение снова меняется. Солнце садится, алое в сахарской дымке. Шафто выглядывает в иллюминатор и вздрагивает. Под ними конвой, по темной воде от каждого корабля расходятся две четкие белые волны, каждая с одного бока подсвечена садящимся солнцем.
Самолет ложится на одно крыло и описывает медленный вираж над конвоем. Слышатся далекие чпок-чпок-чпок. Черные цветы распускаются и гаснут в небе. Шафто понимает, что по ним бьют из зениток. Потом самолет снова уходит в облака и становится почти совсем темно.
Впервые после долгого перерыва Шафто смотрит на Еноха Роота. Тот снова в своем уголке, читает при карманном фонарике. На коленях у него раскрытый сверток с бумагами. Это тот самый сверток, который Роот забрал у Этриджа и затолкал Джеральду Готту в гидрокостюм. Шафто решает, что встреча с конвоем и зенитный обстрел доконали капеллана и тот вытащил сверток, чтобы его изучить.
Роот поднимает голову, их взгляды встречаются. Он не испуган и не пристыжен. В глазах - ледяное спокойствие.
Шафто несколько секунд смотрит на капеллана. Если смутится или испугается, значит, он - немецкий шпион. Однако нет - Енох Роот не работает на немцев. И на союзников тоже. Он работает на Высшую Силу.
Шафто еле заметно кивает. Взгляд Роота смягчается.
- Они все погибли, Бобби, - кричит он.
- Кто?
- Островитяне, которых ты видел на Гуадалканале. Так вот почему Роот болезненно реагирует на шутки по поводу мародерства.
- Прости, - говорит Шафто и подсаживается ближе, чтобы не кричать. - Как это вышло?
- Когда мы принесли тебя ко мне, я передал сообщение моему связному в Брисбене, - говорит Роот. - Зашифровал его специальным кодом. Так и так, подобрал рейдера морской пехоты, который, возможно, выживет, заберите его, пожалуйста.
Шафто кивает. Он помнит, что слышал много точек и тире, но был в отключке из-за лихорадки, морфия или что там у Роота в коробке из-под сигар.
- Они ответили, - продолжает Роот, - мол, мы не можем сюда попасть, но, пожалуйста, доставь его туда-то и туда-то, там вас встретят другие рейдеры. Так, ты помнишь, мы и поступили.
- Да, - говорит Шафто.
- Пока все хорошо. Но когда я передал тебя твоим и вернулся, оказалось, что у меня побывали японцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Яркие пятна света стремглав носятся по грузовому отсеку, как шаровые молнии, но - и поначалу это совсем не очевидно - они бегают по стенам, как луч от фонарика. Шафто может проследить эти лучи, потому что воздух постепенно наполняется влажной дымкой от какой-то распыленной гидравлической жидкости. Пока он спал, какой-то кретин проделал в обшивке самолета ряд круглых дырочек. В них светит солнце, разумеется, с одной стороны, однако самолет все время мотает туда-сюда.
Шафто соображает, что с самого пробуждения лежит на потолке, потому и на животе. Когда это окончательно доходит до сознания, его выворачивает.
Яркие пятна разом исчезают. Очень нехотя Шафто решает выглянуть в иллюминатор и видит одну серость.
Похоже, он на полу. Во всяком случае, он рядом с покойником, а тот пристегнут.
Шафто лежит несколько минут, просто дышит и думает. Воздух свистит через дырки в фюзеляже, да так, что раскалывается голова.
Кто-то - какой-то псих - идет по самолету. Это не Роот - капеллан в своем уголке, изучает ссадины на лице, полученные во время воздушной гимнастики. Шафто поднимает глаза и видит, что это один из английских летчиков.
Англичанин снял шлемофон и защитные очки. У него черные волосы и зеленые глаза. Ему лет тридцать пять, старик. Лицо корявое, утилитарное - все выпуклости и отверстия имеют определенное назначение; это лицо сконструировал тот же человек, который создал винтовочный гранатомет. Простое, честное лицо, ни в коем случае не красивое. Пилот опускается на колени и светит фонариком на Джеральда Готта. Лоб озабоченно хмурится; обращение с пациентом безупречно.
Наконец летчик откидывается спиной на гофрированную обшивку фюзеляжа.
- Слава богу, - говорит он, - в него не попало.
- В кого? - спрашивает Шафто.
- В этого. - Летчик похлопывает по мертвому телу.
- А меня проверять не будешь?
- Незачем.
- А почему? Я покамест живой.
- В тебя не попало, - уверенно говорит летчик. - Если бы попало, ты бы выглядел, как лейтенант Этридж.
Впервые Шафто решает повернуться. Он привстает на локте и обнаруживает, что дно самолета в чем-то красном и липком.
Он заметил розовую дымку в грузовом отсеке и решил, что произошла утечка какой-то гидравлической жидкости. Однако гидравлическая система исправна, и на полу разлито не масло. Это та самая красная жидкость, что так часто фигурирует в его кошмарах. Она льется из уютного гнездышка, которое соорудил себе лейтенант Этридж, и лейтенант больше не храпит.
Останки лейтенанта Этриджа больше всего похожи на то, что лежало сегодня утром в разделочном цехе. Шафто не хочет сплоховать перед британским летчиком, к тому же он на удивление спокоен. Может быть, все дело в облаках - они всегда действуют на него умиротворяюще.
- Ядрена вошь, - говорит он. - Эти немецкие двадцатимиллиметровые - не фунт изюма.
- Ага, - говорит летчик. - Теперь надо, чтобы нас засек конвой, и можно доставлять груз.
Несмотря на всю загадочность фразы, в ней хоть что-то говорится о планах подразделения 2702. Шафто встает и идет вслед за летчиком. Оба деликатно переступают через мягкие потроха, которые, по всей видимости, отлетели от Этриджа.
- В смысле, союзный конвой? - спрашивает Шафто.
- Союзный? - передразнивает летчик. - Где мы, черт возьми, найдем тебе союзный конвой? Это Тунис.
- Тогда что значит - «чтобы нас засек конвой»? Чтобы мы засекли конвой, да?
- Извини, приятель, - говорит летчик. - Мне некогда.
Шафто оборачивается и видит, что лейтенант Енох Роот стоит над относительно большим куском Этриджа и роется в его портфеле. Шафто делает преувеличенно строгий вид и обличающе грозит пальцем.
- Послушай, Шафто, - кричит Роот. - Я просто исполняю приказы. Принимаю у него командование.
Он вытаскивает небольшой сверток в желтой пластиковой обертке, проверяет содержимое и вновь укоризненно смотрит на Шафто.
- Да пошутил я, - говорит Шафто. - Помнишь? Помнишь, когда я подумал, что те ребята курочат покойников? На берегу?
Роот не смеется. То ли он злится, что купился на розыгрыш, то ли не любит шуток по поводу мародерства. Роот несет сверток к другому покойнику, тому, что в гидрокостюме. Заталкивает сверток в гидрокостюм.
Потом садится возле тела и задумывается. Думает он долго. Шафто смотрит как зачарованный. Наблюдать за Енохом Роотом, когда тот думает, так же интересно, как смотреть на восточную танцовщицу, которая трясет сиськами.
Они выходят из облаков, и освещение снова меняется. Солнце садится, алое в сахарской дымке. Шафто выглядывает в иллюминатор и вздрагивает. Под ними конвой, по темной воде от каждого корабля расходятся две четкие белые волны, каждая с одного бока подсвечена садящимся солнцем.
Самолет ложится на одно крыло и описывает медленный вираж над конвоем. Слышатся далекие чпок-чпок-чпок. Черные цветы распускаются и гаснут в небе. Шафто понимает, что по ним бьют из зениток. Потом самолет снова уходит в облака и становится почти совсем темно.
Впервые после долгого перерыва Шафто смотрит на Еноха Роота. Тот снова в своем уголке, читает при карманном фонарике. На коленях у него раскрытый сверток с бумагами. Это тот самый сверток, который Роот забрал у Этриджа и затолкал Джеральду Готту в гидрокостюм. Шафто решает, что встреча с конвоем и зенитный обстрел доконали капеллана и тот вытащил сверток, чтобы его изучить.
Роот поднимает голову, их взгляды встречаются. Он не испуган и не пристыжен. В глазах - ледяное спокойствие.
Шафто несколько секунд смотрит на капеллана. Если смутится или испугается, значит, он - немецкий шпион. Однако нет - Енох Роот не работает на немцев. И на союзников тоже. Он работает на Высшую Силу.
Шафто еле заметно кивает. Взгляд Роота смягчается.
- Они все погибли, Бобби, - кричит он.
- Кто?
- Островитяне, которых ты видел на Гуадалканале. Так вот почему Роот болезненно реагирует на шутки по поводу мародерства.
- Прости, - говорит Шафто и подсаживается ближе, чтобы не кричать. - Как это вышло?
- Когда мы принесли тебя ко мне, я передал сообщение моему связному в Брисбене, - говорит Роот. - Зашифровал его специальным кодом. Так и так, подобрал рейдера морской пехоты, который, возможно, выживет, заберите его, пожалуйста.
Шафто кивает. Он помнит, что слышал много точек и тире, но был в отключке из-за лихорадки, морфия или что там у Роота в коробке из-под сигар.
- Они ответили, - продолжает Роот, - мол, мы не можем сюда попасть, но, пожалуйста, доставь его туда-то и туда-то, там вас встретят другие рейдеры. Так, ты помнишь, мы и поступили.
- Да, - говорит Шафто.
- Пока все хорошо. Но когда я передал тебя твоим и вернулся, оказалось, что у меня побывали японцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135