Все это можно истолковать, как враждебные намерения. В такой
обстановке мы не можем отбрасывать сомнений относительно надежности
материалов Подсолнух. Я повторяю мое предыдущее предложение. Кроме того, я
рекомендую, чтобы мы объявили в вооруженных силах состояние боевой
готовности до тех пор, пока Русалка не будет открыта для международной
инспекции и проверена.
Госсекретарь закачался в своем кресле, непрерывно перебирая лежащие
перед ним бумаги.
Послушайте, мы понимаем, что подозрительность - это ваша задача, но
на этот раз, мне кажется, это заходит слишком далеко. В течение многих лет
мы ждали такого прорыва, чтобы ослабить напряженность. И я готов спорить,
что такой момент наступает. Я думаю, что мы не должны упускать его.
Интересно, что его слова были обращены к Бордену, а не к Фоледе.
Генерал Снелл с сомнением потирал подбородок.
- Не знаю, не знаю... Может быть, в этом что-то есть...
- Мы уже говорили об этом, - министр обороны кивнул в сторону Фоледы.
- Да, я согласен с мистером Фоледой: в нормальных условиях все, о чем он
еще раз напомнил нам, могло бы стать основой для беспокойства - серьезного
беспокойства. Но существует один факт, который перевешивает все эти
соображения: практически все советское руководство - вся советская
верхушка, включая генерального секретаря партии, председателя Совета
Министров, председателя КГБ и военных руководителей, или уже на станции,
или будут там в течение ближайших дней. Мы должны спросить себя, кто,
находясь в здравом уме, будет сосредоточивать мозг всего государства в
канун предполагаемого конфликта? Да еще на боевой космической станции,
которая станет мишенью номер один? Конечно же, нет. Это просто
бессмысленно. Может быть, более верным объяснением будет то, что раз уж у
русских в этом году не будет военного парада, они решили устроить маневры.
Шла первая неделя ноября, и русское телевидение уже передавало на
весь мир прямые репортажи о первых группах советских руководителей,
прибывающих на "Терешкову". Другие корабли были уже в пути, а остальные,
включая и космический корабль ООН с западными делегациями, отправятся с
околоземной орбиты через несколько дней. Как заметил министр обороны, все
они будут очень уязвимы в случае конфликта.
Те факторы, которые превратили "Терешкову" в практически неуязвимую
платформу, вовсе не делали ее надежным убежищем для людей. Чтобы
достаточно эффективно обезвредить ее оружие, орбитальные лазеры и лучевое
оружие Запада должно было сбить его одновременно, с первого выстрела. Если
все предположения насчет "Терешковой" были реальностью, то мгновенный и
разрушительный ответ не заставил бы себя ждать, и второй удар нанести было
бы невозможно. И даже такой первый удар для Запада был невозможен:
западное оружие было предназначено для точных точечных ударов, и не зная
точных мест расположения оружия, у него не было шансов протянуть
достаточно долго, чтобы обнаружить несколько компактных и хорошо
защищенных точек в конструкции размером в несколько миль.
Но для людей, которые будут находиться на борту "Терешковой",
результат будет другим. Одновременный залп всего западного лучевого оружия
сможет пробить достаточно большую площадь относительно тонкой обшивки и
весь воздух вырвется наружу в течение нескольких секунд. Даже если
операторы систем вооружения уцелеют, сидя в укрепленных пунктах
управления, то шансы уцелеть для тех, кто будет находиться в других частях
станции, будут призрачными. Вот поэтому единодушно было принято решение,
оставившее Фоледу в одиночестве. Если бы в том, что он говорил, была бы
хоть доля правды, то Советы ни за что бы не действовали так.
На большом экране в конце комнаты советский председатель Совета
Министров, с венком цветом на шее, обращался к народу, собравшемуся на
главной площади Тургенева, минуту спустя после того, как он с
сопровождающими спустились из стыковочных отсеков на оси вниз, в кольцо.
Это был фрагмент записи последней советской программы новостей, которую
собравшиеся смотрели перед этим и не стали выключать. За спинами людей
видны были кусочки завораживающей архитектуры, Изумрудного города внутри
"Терешковой", а над головами - странное изогнутое небо и вытянутые солнца.
Фоледа откинулся на спинку и показал рукой на экран.
- А вы просто представьте себе, - начал он, - что то, что мы видели,
вообще не происходит. Есть разница?
Президент потряс головой, потирая переносицу.
- Что вы хотите сказать - не происходит? Я не вполне понимаю, мистер
Фоледа.
- Конечно, это происходит, - проворчал госсекретарь. - Я уже начинаю
удивляться, ведь это действительно происходит.
- Мы знаем, что передачи идут из советской службы новостей, -
продолжал Фоледа. Но откуда мы знаем, что эти события, которые нам
показывают, происходят именно сейчас - и именно внутри Русалки?
- НАСА перехватывает телепередачу с Русалки независимо от советской
телесети, - ответил Коллинз. - Так что относительно источника сомнений
нет, если это то, что ты имел в виду.
- Посмотрите на экран, - добавил госсекретарь. - Вы же видите, где
это происходит.
- Это только доказывает, что сигнал идет с Русалки, - настаивал
Фоледа. - И я сомневался вовсе не в этом. Я хочу сказать - откуда мы
знаем, что то, что нам показывают, действительно происходит там наверху
сейчас?
Он оглядел собравшихся. Кажется, понимали его не все. Он набрал
полную грудь воздуха.
- Откуда мы знаем, что это не запись, сделанная месяц назад - что они
передают не запись, вроде той, что мы смотрим сейчас?
- Но ведь туда прибывают корабли... - начал госсекретарь, но
сообразил, что это не говорит о многом. Остальные тоже поняли это, и
Фоледа не стал говорить об очевидном.
- Но это смешно, - возразил министр обороны, выпрямившись в кресле.
Коллинз посмотрел на Фоледу, поморщился, и опять отвел взгляд. Борден
сидел в полоборота к нему, глядя на него так, словно у Фоледы выросла
вторая голова. А президент - президент искал взглядом, кто же сможет
ответить. Кажется, все считали идею сумасшедшей, но никто не решался
сказать этого первым.
- Ну? - вызывающе спросил Фоледа. - Да, согласен, я подозрителен, но
это моя работа. За это мне платят деньги. Моя работа - подозревать худшее.
Я так и делаю. Теперь скажите мне, что я неправ.
Госсекретарь развел руками. - Есть вещи, которые не всегда можно
доказать. Что-то приходится принимать на веру и надеяться, что это так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
обстановке мы не можем отбрасывать сомнений относительно надежности
материалов Подсолнух. Я повторяю мое предыдущее предложение. Кроме того, я
рекомендую, чтобы мы объявили в вооруженных силах состояние боевой
готовности до тех пор, пока Русалка не будет открыта для международной
инспекции и проверена.
Госсекретарь закачался в своем кресле, непрерывно перебирая лежащие
перед ним бумаги.
Послушайте, мы понимаем, что подозрительность - это ваша задача, но
на этот раз, мне кажется, это заходит слишком далеко. В течение многих лет
мы ждали такого прорыва, чтобы ослабить напряженность. И я готов спорить,
что такой момент наступает. Я думаю, что мы не должны упускать его.
Интересно, что его слова были обращены к Бордену, а не к Фоледе.
Генерал Снелл с сомнением потирал подбородок.
- Не знаю, не знаю... Может быть, в этом что-то есть...
- Мы уже говорили об этом, - министр обороны кивнул в сторону Фоледы.
- Да, я согласен с мистером Фоледой: в нормальных условиях все, о чем он
еще раз напомнил нам, могло бы стать основой для беспокойства - серьезного
беспокойства. Но существует один факт, который перевешивает все эти
соображения: практически все советское руководство - вся советская
верхушка, включая генерального секретаря партии, председателя Совета
Министров, председателя КГБ и военных руководителей, или уже на станции,
или будут там в течение ближайших дней. Мы должны спросить себя, кто,
находясь в здравом уме, будет сосредоточивать мозг всего государства в
канун предполагаемого конфликта? Да еще на боевой космической станции,
которая станет мишенью номер один? Конечно же, нет. Это просто
бессмысленно. Может быть, более верным объяснением будет то, что раз уж у
русских в этом году не будет военного парада, они решили устроить маневры.
Шла первая неделя ноября, и русское телевидение уже передавало на
весь мир прямые репортажи о первых группах советских руководителей,
прибывающих на "Терешкову". Другие корабли были уже в пути, а остальные,
включая и космический корабль ООН с западными делегациями, отправятся с
околоземной орбиты через несколько дней. Как заметил министр обороны, все
они будут очень уязвимы в случае конфликта.
Те факторы, которые превратили "Терешкову" в практически неуязвимую
платформу, вовсе не делали ее надежным убежищем для людей. Чтобы
достаточно эффективно обезвредить ее оружие, орбитальные лазеры и лучевое
оружие Запада должно было сбить его одновременно, с первого выстрела. Если
все предположения насчет "Терешковой" были реальностью, то мгновенный и
разрушительный ответ не заставил бы себя ждать, и второй удар нанести было
бы невозможно. И даже такой первый удар для Запада был невозможен:
западное оружие было предназначено для точных точечных ударов, и не зная
точных мест расположения оружия, у него не было шансов протянуть
достаточно долго, чтобы обнаружить несколько компактных и хорошо
защищенных точек в конструкции размером в несколько миль.
Но для людей, которые будут находиться на борту "Терешковой",
результат будет другим. Одновременный залп всего западного лучевого оружия
сможет пробить достаточно большую площадь относительно тонкой обшивки и
весь воздух вырвется наружу в течение нескольких секунд. Даже если
операторы систем вооружения уцелеют, сидя в укрепленных пунктах
управления, то шансы уцелеть для тех, кто будет находиться в других частях
станции, будут призрачными. Вот поэтому единодушно было принято решение,
оставившее Фоледу в одиночестве. Если бы в том, что он говорил, была бы
хоть доля правды, то Советы ни за что бы не действовали так.
На большом экране в конце комнаты советский председатель Совета
Министров, с венком цветом на шее, обращался к народу, собравшемуся на
главной площади Тургенева, минуту спустя после того, как он с
сопровождающими спустились из стыковочных отсеков на оси вниз, в кольцо.
Это был фрагмент записи последней советской программы новостей, которую
собравшиеся смотрели перед этим и не стали выключать. За спинами людей
видны были кусочки завораживающей архитектуры, Изумрудного города внутри
"Терешковой", а над головами - странное изогнутое небо и вытянутые солнца.
Фоледа откинулся на спинку и показал рукой на экран.
- А вы просто представьте себе, - начал он, - что то, что мы видели,
вообще не происходит. Есть разница?
Президент потряс головой, потирая переносицу.
- Что вы хотите сказать - не происходит? Я не вполне понимаю, мистер
Фоледа.
- Конечно, это происходит, - проворчал госсекретарь. - Я уже начинаю
удивляться, ведь это действительно происходит.
- Мы знаем, что передачи идут из советской службы новостей, -
продолжал Фоледа. Но откуда мы знаем, что эти события, которые нам
показывают, происходят именно сейчас - и именно внутри Русалки?
- НАСА перехватывает телепередачу с Русалки независимо от советской
телесети, - ответил Коллинз. - Так что относительно источника сомнений
нет, если это то, что ты имел в виду.
- Посмотрите на экран, - добавил госсекретарь. - Вы же видите, где
это происходит.
- Это только доказывает, что сигнал идет с Русалки, - настаивал
Фоледа. - И я сомневался вовсе не в этом. Я хочу сказать - откуда мы
знаем, что то, что нам показывают, действительно происходит там наверху
сейчас?
Он оглядел собравшихся. Кажется, понимали его не все. Он набрал
полную грудь воздуха.
- Откуда мы знаем, что это не запись, сделанная месяц назад - что они
передают не запись, вроде той, что мы смотрим сейчас?
- Но ведь туда прибывают корабли... - начал госсекретарь, но
сообразил, что это не говорит о многом. Остальные тоже поняли это, и
Фоледа не стал говорить об очевидном.
- Но это смешно, - возразил министр обороны, выпрямившись в кресле.
Коллинз посмотрел на Фоледу, поморщился, и опять отвел взгляд. Борден
сидел в полоборота к нему, глядя на него так, словно у Фоледы выросла
вторая голова. А президент - президент искал взглядом, кто же сможет
ответить. Кажется, все считали идею сумасшедшей, но никто не решался
сказать этого первым.
- Ну? - вызывающе спросил Фоледа. - Да, согласен, я подозрителен, но
это моя работа. За это мне платят деньги. Моя работа - подозревать худшее.
Я так и делаю. Теперь скажите мне, что я неправ.
Госсекретарь развел руками. - Есть вещи, которые не всегда можно
доказать. Что-то приходится принимать на веру и надеяться, что это так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127