"дерево - не дерево, если
нет никого в квадрате".
Уолдо не был эмоционально привязан к Абсолютному Порядку, как это
было с Рэмбью; он не рисковал потерей умственного баланса и крушением
базовых концепций, тем не менее, черт возьми, очень удобно, когда все
работало так, как и ожидалось. На порядке и естественных законах
основывалась предсказуемость, без предсказуемости жить было невозможно.
Часы должны ходить точно; вода должна кипеть, когда к ней подводят тепло;
пища должна питать, а не отравлять; приемники де Кальба должны работать,
работать так, как предполагалось при их разработке; Хаос был невыносим - с
ним нельзя было жить.
Предположим, что правил бы Хаос, и Порядок, который, как нам
казалось, был обнаружен в мире, был бы просто игрой воображения; куда бы
нас это привело? В этом случае, решил Уолдо, было вполне возможно, что
десятифунтовый груз падал в десять раз быстрее однофунтового до того дня,
когда дерзкий Галилей в своем сознании решил, что это не так. Возможно,
вся дотошная наука баллистика происходила от убеждений нескольких
личностей с решительным умом, подаривших это представление миру. Возможно,
сами звезды удерживаются на своих орбитах лишь неизменной верой
астрономов. Упорядоченный космос, порожденный из Хаоса. - Сознанием!
Мир был плоским, пока географы не стали думать о нем иначе, мир был
плоским, и Солнце размером с бочонок всходило на востоке и заходило на
западе. Звезды были маленькими огоньками, усеивавшими прозрачный купол,
который едва покрывал самые высокие горы. Штормы были гневом богов и никак
не связывались с расчетами движения воздушных масс. Созданный разумом
анимизм правил миром.
Совсем недавно все было иначе. Преобладающее соглашение
материалистической и неизменной причинности правило миром; на нем
основывалась вся сопряженная с ним технология обслуживаемой машинами
цивилизации. Машины работали, так как они были предназначены работать,
потому что все верили в них.
Пока несколько истощенных избыточной дозой радиации пилотов не
потеряли уверенность и не заразили машины неопределенностью - и тем самым
не выпустили магию в мир.
Он начал понимать, казалось ему, что случилось с магией. Магия была
неустойчивым законом анимистического мира; она постоянно отбрасывалась
развивающейся философией инвариантной причинности. Она уходила - до этого
нового порыва - и вместе с ней ее мир, за исключением захолустья
"суеверий". Естественно, ученые-экспериментаторы терпели неудачу, пытаясь
исследовать дома-призраки, аппортации и тому подобное. Их убеждения
предупреждали возникновение явлений.
Дальние джунгли Африки могли быть совершенно другими местами - когда
там не было поблизости ни одного белого человека! Странно ускользающие
законы магии все еще могли проявляться.
Может быть, эти рассуждения были несколько крайнего толка, тем не
менее, у них было одно преимущество, которого не имели ортодоксальные
концепции: они включали знахарство Грэмпса Шнайдера над де Кальбами. Любая
рабочая гипотеза, которая не могла описать Шнайдеровскую - и его
собственную - способность мыслью заставить работать де Кальбы, не стоила и
ломаного гроша. А эта стоила, и соответствовала заявлениям самого Грэмпса:
"Все сомнительно" и "Вещь может быть и не быть, и быть чем-то еще. Есть
много верных способов смотреть на одну и ту же вещь. Некоторые из них
хороши, а некоторые плохи."
Очень хорошо. Примем это. Обопремся на это. Мир меняется в
соответствии с тем, как на него смотреть. В этом случае, думал Уолдо, он
знал, как он хотел на него смотреть. Он отдает свой голос за порядок и
предсказуемость!
Он установит этот порядок. Он создаст свою собственную концепцию
Другого Мира в Космосе!
Хорошим началом было уверить Глизона в надежности обработанных по
Шнайдеру де Кальбов. Хорошо. Пусть так и будет. Они надежны. Они никогда
не выйдут из строя.
Он продолжал формулировать и прояснять в сознании собственную
концепцию Другого Мира. Он будет думать о нем столь же упорядоченно и
подобно этому пространству. Связь между двумя пространствами проходила
через нервную систему; кора головного мозга, таламус, спинной мозг и
прилагаемая нервная система тесно соприкасались с обоими пространствами.
Такая картина сочеталась с тем, что говорил ему Шнайдер и не противоречила
с известными ему явлениями.
Постой. Если нервная система лежит в обоих пространствах, то это
может вызывать относительно медленное распространение нервных импульсов по
сравнению с электромагнитными. Да! Если другой мир обладает константой "с"
относительно меньшей, чем этот мир, то это будет естественно следовать.
Он начал ощущать спокойную уверенность, что все так и было.
Было ли это просто рассуждение - или создание вселенной?
Возможно ему придется отказаться от мысленной картины Другого Мира,
по форме и размерам со страусиное яйцо, поскольку пространство с более
медленным распространением света не меньше, а больше, чем привычное
пространство. Нет... нет, подождите секунду, размер пространства не
зависел от его постоянной "с", но от его кривизны в понятиях его
постоянной "с". Поскольку "с" была скоростью, то размер зависел от
представления о времени - в данном случае времени как уровня энтропии.
Здесь крылась характеристика, которую можно было сравнивать у обоих
пространств - их энергия обмена; они влияли на энтропию друг друга. То,
которое более быстро скатывалось к уровню равной энтропии и было
"меньшим".
Ему не нужно было отбрасывать картину страусиного яйца - доброго
старого яйца! Другой Мир был замкнутым пространством с низким "с", высокой
энтропией, малым радиусом и уровнем энтропии близким к равновесию -
идеальный со всех позиций резервуар с энергией, готовой прорваться в это
пространство, когда он того захочет. Для его обитателей, если таковые
были, все могло происходить в сотнях миллионов световых лет, а для него
это было страусиное яйцо, переполненное энергией.
Он уже подумывал о путях проверки своей гипотезы. Если бы он с
помощью Шнайдера-де Кальба выкачал энергию с высочайшей доступной ему
скоростью, то скажется ли это на местном потенциале? Создаст ли это
градиент энтропии? Мог ли он сделать процесс обратимым, найдя способ
закачивать энергию в Другой Мир? Мог ли он установить в разных точках
разные уровни, и тем самым контролировать сползание к равной максимальной
энтропии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
нет никого в квадрате".
Уолдо не был эмоционально привязан к Абсолютному Порядку, как это
было с Рэмбью; он не рисковал потерей умственного баланса и крушением
базовых концепций, тем не менее, черт возьми, очень удобно, когда все
работало так, как и ожидалось. На порядке и естественных законах
основывалась предсказуемость, без предсказуемости жить было невозможно.
Часы должны ходить точно; вода должна кипеть, когда к ней подводят тепло;
пища должна питать, а не отравлять; приемники де Кальба должны работать,
работать так, как предполагалось при их разработке; Хаос был невыносим - с
ним нельзя было жить.
Предположим, что правил бы Хаос, и Порядок, который, как нам
казалось, был обнаружен в мире, был бы просто игрой воображения; куда бы
нас это привело? В этом случае, решил Уолдо, было вполне возможно, что
десятифунтовый груз падал в десять раз быстрее однофунтового до того дня,
когда дерзкий Галилей в своем сознании решил, что это не так. Возможно,
вся дотошная наука баллистика происходила от убеждений нескольких
личностей с решительным умом, подаривших это представление миру. Возможно,
сами звезды удерживаются на своих орбитах лишь неизменной верой
астрономов. Упорядоченный космос, порожденный из Хаоса. - Сознанием!
Мир был плоским, пока географы не стали думать о нем иначе, мир был
плоским, и Солнце размером с бочонок всходило на востоке и заходило на
западе. Звезды были маленькими огоньками, усеивавшими прозрачный купол,
который едва покрывал самые высокие горы. Штормы были гневом богов и никак
не связывались с расчетами движения воздушных масс. Созданный разумом
анимизм правил миром.
Совсем недавно все было иначе. Преобладающее соглашение
материалистической и неизменной причинности правило миром; на нем
основывалась вся сопряженная с ним технология обслуживаемой машинами
цивилизации. Машины работали, так как они были предназначены работать,
потому что все верили в них.
Пока несколько истощенных избыточной дозой радиации пилотов не
потеряли уверенность и не заразили машины неопределенностью - и тем самым
не выпустили магию в мир.
Он начал понимать, казалось ему, что случилось с магией. Магия была
неустойчивым законом анимистического мира; она постоянно отбрасывалась
развивающейся философией инвариантной причинности. Она уходила - до этого
нового порыва - и вместе с ней ее мир, за исключением захолустья
"суеверий". Естественно, ученые-экспериментаторы терпели неудачу, пытаясь
исследовать дома-призраки, аппортации и тому подобное. Их убеждения
предупреждали возникновение явлений.
Дальние джунгли Африки могли быть совершенно другими местами - когда
там не было поблизости ни одного белого человека! Странно ускользающие
законы магии все еще могли проявляться.
Может быть, эти рассуждения были несколько крайнего толка, тем не
менее, у них было одно преимущество, которого не имели ортодоксальные
концепции: они включали знахарство Грэмпса Шнайдера над де Кальбами. Любая
рабочая гипотеза, которая не могла описать Шнайдеровскую - и его
собственную - способность мыслью заставить работать де Кальбы, не стоила и
ломаного гроша. А эта стоила, и соответствовала заявлениям самого Грэмпса:
"Все сомнительно" и "Вещь может быть и не быть, и быть чем-то еще. Есть
много верных способов смотреть на одну и ту же вещь. Некоторые из них
хороши, а некоторые плохи."
Очень хорошо. Примем это. Обопремся на это. Мир меняется в
соответствии с тем, как на него смотреть. В этом случае, думал Уолдо, он
знал, как он хотел на него смотреть. Он отдает свой голос за порядок и
предсказуемость!
Он установит этот порядок. Он создаст свою собственную концепцию
Другого Мира в Космосе!
Хорошим началом было уверить Глизона в надежности обработанных по
Шнайдеру де Кальбов. Хорошо. Пусть так и будет. Они надежны. Они никогда
не выйдут из строя.
Он продолжал формулировать и прояснять в сознании собственную
концепцию Другого Мира. Он будет думать о нем столь же упорядоченно и
подобно этому пространству. Связь между двумя пространствами проходила
через нервную систему; кора головного мозга, таламус, спинной мозг и
прилагаемая нервная система тесно соприкасались с обоими пространствами.
Такая картина сочеталась с тем, что говорил ему Шнайдер и не противоречила
с известными ему явлениями.
Постой. Если нервная система лежит в обоих пространствах, то это
может вызывать относительно медленное распространение нервных импульсов по
сравнению с электромагнитными. Да! Если другой мир обладает константой "с"
относительно меньшей, чем этот мир, то это будет естественно следовать.
Он начал ощущать спокойную уверенность, что все так и было.
Было ли это просто рассуждение - или создание вселенной?
Возможно ему придется отказаться от мысленной картины Другого Мира,
по форме и размерам со страусиное яйцо, поскольку пространство с более
медленным распространением света не меньше, а больше, чем привычное
пространство. Нет... нет, подождите секунду, размер пространства не
зависел от его постоянной "с", но от его кривизны в понятиях его
постоянной "с". Поскольку "с" была скоростью, то размер зависел от
представления о времени - в данном случае времени как уровня энтропии.
Здесь крылась характеристика, которую можно было сравнивать у обоих
пространств - их энергия обмена; они влияли на энтропию друг друга. То,
которое более быстро скатывалось к уровню равной энтропии и было
"меньшим".
Ему не нужно было отбрасывать картину страусиного яйца - доброго
старого яйца! Другой Мир был замкнутым пространством с низким "с", высокой
энтропией, малым радиусом и уровнем энтропии близким к равновесию -
идеальный со всех позиций резервуар с энергией, готовой прорваться в это
пространство, когда он того захочет. Для его обитателей, если таковые
были, все могло происходить в сотнях миллионов световых лет, а для него
это было страусиное яйцо, переполненное энергией.
Он уже подумывал о путях проверки своей гипотезы. Если бы он с
помощью Шнайдера-де Кальба выкачал энергию с высочайшей доступной ему
скоростью, то скажется ли это на местном потенциале? Создаст ли это
градиент энтропии? Мог ли он сделать процесс обратимым, найдя способ
закачивать энергию в Другой Мир? Мог ли он установить в разных точках
разные уровни, и тем самым контролировать сползание к равной максимальной
энтропии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33