В то время, как остальные,
которые еще не отказали, прекрасно работали без нелепой суеты.
В сотый раз он достал маленький эскиз, сделанный Шнайдером, и изучил
его. Была, думал он, еще одна возможность: вернуться на землю и настоять
на том, чтобы Шнайдер действительно сделал в его присутствии то, что он
сделал, чтобы де Кальбы заработали, что бы это ни было. Теперь он знал,
что ему нужно было настаивать на этом в первую очередь, но он был
настолько выведен из строя битвой с дьявольским мощным полем, что не имел
воли упорствовать.
Возможно, он мог бы сделать это через Стивенса и получить заснятый в
стереоизображении процесс для последующего изучения. Нет, старик имел
суеверное предубеждение против искусственных образов.
Он медленно подлетел к одному из неработающих де Кальбов. То, что
сделал Шнайдер, как он утверждал, было до абсурдности просто. Он нарисовал
меловые отметки на каждой антенне так, с целью зафиксировать свое
внимание. Потом он посмотрел на них и подумал о том, как они "тянутся за
энергией", достигая "Другого Мира", растягиваются...
Бальдур безумно залаял.
- Заткнись, дурак! - Крикнул Уолдо, не отрывая глаз от антенны.
Каждый металлический штырь извивался, тянулся. От них исходил низкий,
ровный гул нормальной работы.
Уолдо все еще думал об этом, когда телевизор потребовал его внимания.
Он никогда не чувствовал опасности двинуться рассудком, как случилось с
Рэмбью; тем не менее, он так напряженно думал об этом деле, что у него
заболела голова. Все еще пребывая в заметном смущении, он включил свой
видеотелефон,
- Да?
Это был Стивенс. - Здравствуйте, мистер Джонс. Ох... мы хотели бы
знать... что...
- Говорите!
- Ладно, насколько вы приблизились к решению? - выпалил Стивенс, -
дело становится весьма срочным.
- Каким образом?
- Прошлой ночью в Большом Нью-Йорке был частичный срыв. К счастью, он
произошел не при пиковой нагрузке и наземная команда имела возможность
заменить оборудование до истечения резерва, но вы можете себе представить,
как бы это выглядело в час пик. В моем собственном подразделении отказы за
последние несколько недель удвоились, и наша страховая компания
предупредила нас. Нам как можно быстрее нужны результаты.
- Вы получите результаты, - надменно сказал Уолдо, - Я нахожусь на
последних стадиях исследования. - На самом деле он не был столь уверен, но
Стивенс раздражал его даже больше, чем другие бесшерстные обезьяны.
На лице Стивенса отразились сомнение и возвращающееся доверие. - Я
предполагаю, вам не составило бы труда сделать нам намек относительно
общей природы решения?
нет Уолдо не мог. И, все же, - было бы весело подурачить Стивенса. -
Подвиньтесь ближе к экрану, доктор Стивенс. Я скажу вам. - Он и сам
наклонился вперед, пока они не оказались нос к носу - так это смотрелось
со стороны. - Магия вышла в мир!
Он сразу же выключил связь.
Внизу, в подземном лабиринте внутренней станции Северной Америки,
Стивенс уставился на черный экран. - В чем дело, шеф? - Спросил Мак-Леод.
- Я не знаю. Я точно не знаю. Но я думаю, что у толстячка тоже
поехала крыша, как и у Рэмбью.
Мак-Леод с удовольствием улыбнулся: - Как здорово! Я всегда думал,
что он крикливый олух.
Стивенс посмотрел очень трезво. - Тебе бы лучше помолиться чтобы не
спятил. Мы зависим от него. Теперь дай мне посмотреть рабочие отчеты.
Магия вышла в мир. Это было тоже хорошее объяснение, как и все
другие, размышлял Уолдо. Причинная связь стала ненадежной,
неприкосновенные физические законы больше не работали. Маги, как сказал
Грэмпс Шнайдер, все казалось зависящим от того, как на это смотришь.
Очевидно, Шнайдер знал, о чем говорил, хотя он, естественно, не
представлял себе реально физической теории, воплощенной в де Кальбах.
Подожди минуту! Минуту. Возможно, он неправильно смотрел на всю
проблему. Он сам смотрел на это с определенной точки зрения, такой,
которая заставляла его критически воспринимать утверждения старика -
допущения, что он, Уолдо, больше знал о деле, чем Шнайдер. Чтобы
удостовериться, он отправился на встречу со Шнайдером, но думал о нем лишь
как о провинциальном знахаре, человеке, который мог предоставить один
полезный для Уолдо кусок информации, а в остальном был невежественным и
суеверным.
Предположим, что ситуацию нужно было рассматривать с другой точки
зрения. Пусть все, что говорил Шнайдер было строго фактическим и
просвещенным, а не аллегорическим и суеверным...
Он засел на несколько часов тщательно обдумывать это.
Во-первых, Шнайдер использовал фразу "Другой Мир" и не один раз. Что
это означало буквально? Мир был пространственно-временно-энергетическим
континуумом, "Другой Мир" был, следовательно таким континуумом, но иным,
чем тот, в котором он сам находился. Физическая теория не находила
противоречия в таком представлении; возможность бесконечного числа
континуумов была привычным, ортодоксальным размышлением. В некоторых
операциях было даже удобно использовать такое допущение.
Это ли имел в виду Грэмпс Шнайдер? буквально физический "Другой Мир"?
Подумав, Уолдо убедился, что он должен был иметь в виду именно это, хотя и
не прибегал к обычной научной фразеологии. "Другой Мир" звучит поэтично, а
сказать "дополнительный континуум" предполагало физический смысл. Термины
сбили его с толку.
Шнайдер сказал, что Другой Мир был везде вокруг нас: здесь, там и
всюду. Что же, не было ли это точным описанием наложения пространств с
однозначным соответствием? Такое пространство может быть столь близко к
нашему, что интервал между ними был бесконечно малым, даже незаметным и
неощутимым, подобно тому, как две плоскости могут рассматриваться, как
равнопротяженные и разделенные лишь невообразимо малым интервалом, и все
же быть совершенно отдельными между собой.
Другое пространство не было совершенно недосягаемым, Шнайдер говорил
о проникновении в него. Идея была фантастической, и все же он должен был
принять ее в целях своего исследования. Шнайдер применил - нет - утверждал
- что это было делом обычного мысленного взгляда.
На самом ли деле это было столь фантастично? Если континуум был
действительно на неизмеримо малом удалении, и все же совершенно вне
физического восприятия, то было ли странным обнаружить, что в него легче
всего попасть посредством некоторой тонкой и, возможно, подсознательной
мысленной операции? Вся проблема была тонкой - и, видит Бог, ни у кого не
было реальной идеи, как работает мозг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
которые еще не отказали, прекрасно работали без нелепой суеты.
В сотый раз он достал маленький эскиз, сделанный Шнайдером, и изучил
его. Была, думал он, еще одна возможность: вернуться на землю и настоять
на том, чтобы Шнайдер действительно сделал в его присутствии то, что он
сделал, чтобы де Кальбы заработали, что бы это ни было. Теперь он знал,
что ему нужно было настаивать на этом в первую очередь, но он был
настолько выведен из строя битвой с дьявольским мощным полем, что не имел
воли упорствовать.
Возможно, он мог бы сделать это через Стивенса и получить заснятый в
стереоизображении процесс для последующего изучения. Нет, старик имел
суеверное предубеждение против искусственных образов.
Он медленно подлетел к одному из неработающих де Кальбов. То, что
сделал Шнайдер, как он утверждал, было до абсурдности просто. Он нарисовал
меловые отметки на каждой антенне так, с целью зафиксировать свое
внимание. Потом он посмотрел на них и подумал о том, как они "тянутся за
энергией", достигая "Другого Мира", растягиваются...
Бальдур безумно залаял.
- Заткнись, дурак! - Крикнул Уолдо, не отрывая глаз от антенны.
Каждый металлический штырь извивался, тянулся. От них исходил низкий,
ровный гул нормальной работы.
Уолдо все еще думал об этом, когда телевизор потребовал его внимания.
Он никогда не чувствовал опасности двинуться рассудком, как случилось с
Рэмбью; тем не менее, он так напряженно думал об этом деле, что у него
заболела голова. Все еще пребывая в заметном смущении, он включил свой
видеотелефон,
- Да?
Это был Стивенс. - Здравствуйте, мистер Джонс. Ох... мы хотели бы
знать... что...
- Говорите!
- Ладно, насколько вы приблизились к решению? - выпалил Стивенс, -
дело становится весьма срочным.
- Каким образом?
- Прошлой ночью в Большом Нью-Йорке был частичный срыв. К счастью, он
произошел не при пиковой нагрузке и наземная команда имела возможность
заменить оборудование до истечения резерва, но вы можете себе представить,
как бы это выглядело в час пик. В моем собственном подразделении отказы за
последние несколько недель удвоились, и наша страховая компания
предупредила нас. Нам как можно быстрее нужны результаты.
- Вы получите результаты, - надменно сказал Уолдо, - Я нахожусь на
последних стадиях исследования. - На самом деле он не был столь уверен, но
Стивенс раздражал его даже больше, чем другие бесшерстные обезьяны.
На лице Стивенса отразились сомнение и возвращающееся доверие. - Я
предполагаю, вам не составило бы труда сделать нам намек относительно
общей природы решения?
нет Уолдо не мог. И, все же, - было бы весело подурачить Стивенса. -
Подвиньтесь ближе к экрану, доктор Стивенс. Я скажу вам. - Он и сам
наклонился вперед, пока они не оказались нос к носу - так это смотрелось
со стороны. - Магия вышла в мир!
Он сразу же выключил связь.
Внизу, в подземном лабиринте внутренней станции Северной Америки,
Стивенс уставился на черный экран. - В чем дело, шеф? - Спросил Мак-Леод.
- Я не знаю. Я точно не знаю. Но я думаю, что у толстячка тоже
поехала крыша, как и у Рэмбью.
Мак-Леод с удовольствием улыбнулся: - Как здорово! Я всегда думал,
что он крикливый олух.
Стивенс посмотрел очень трезво. - Тебе бы лучше помолиться чтобы не
спятил. Мы зависим от него. Теперь дай мне посмотреть рабочие отчеты.
Магия вышла в мир. Это было тоже хорошее объяснение, как и все
другие, размышлял Уолдо. Причинная связь стала ненадежной,
неприкосновенные физические законы больше не работали. Маги, как сказал
Грэмпс Шнайдер, все казалось зависящим от того, как на это смотришь.
Очевидно, Шнайдер знал, о чем говорил, хотя он, естественно, не
представлял себе реально физической теории, воплощенной в де Кальбах.
Подожди минуту! Минуту. Возможно, он неправильно смотрел на всю
проблему. Он сам смотрел на это с определенной точки зрения, такой,
которая заставляла его критически воспринимать утверждения старика -
допущения, что он, Уолдо, больше знал о деле, чем Шнайдер. Чтобы
удостовериться, он отправился на встречу со Шнайдером, но думал о нем лишь
как о провинциальном знахаре, человеке, который мог предоставить один
полезный для Уолдо кусок информации, а в остальном был невежественным и
суеверным.
Предположим, что ситуацию нужно было рассматривать с другой точки
зрения. Пусть все, что говорил Шнайдер было строго фактическим и
просвещенным, а не аллегорическим и суеверным...
Он засел на несколько часов тщательно обдумывать это.
Во-первых, Шнайдер использовал фразу "Другой Мир" и не один раз. Что
это означало буквально? Мир был пространственно-временно-энергетическим
континуумом, "Другой Мир" был, следовательно таким континуумом, но иным,
чем тот, в котором он сам находился. Физическая теория не находила
противоречия в таком представлении; возможность бесконечного числа
континуумов была привычным, ортодоксальным размышлением. В некоторых
операциях было даже удобно использовать такое допущение.
Это ли имел в виду Грэмпс Шнайдер? буквально физический "Другой Мир"?
Подумав, Уолдо убедился, что он должен был иметь в виду именно это, хотя и
не прибегал к обычной научной фразеологии. "Другой Мир" звучит поэтично, а
сказать "дополнительный континуум" предполагало физический смысл. Термины
сбили его с толку.
Шнайдер сказал, что Другой Мир был везде вокруг нас: здесь, там и
всюду. Что же, не было ли это точным описанием наложения пространств с
однозначным соответствием? Такое пространство может быть столь близко к
нашему, что интервал между ними был бесконечно малым, даже незаметным и
неощутимым, подобно тому, как две плоскости могут рассматриваться, как
равнопротяженные и разделенные лишь невообразимо малым интервалом, и все
же быть совершенно отдельными между собой.
Другое пространство не было совершенно недосягаемым, Шнайдер говорил
о проникновении в него. Идея была фантастической, и все же он должен был
принять ее в целях своего исследования. Шнайдер применил - нет - утверждал
- что это было делом обычного мысленного взгляда.
На самом ли деле это было столь фантастично? Если континуум был
действительно на неизмеримо малом удалении, и все же совершенно вне
физического восприятия, то было ли странным обнаружить, что в него легче
всего попасть посредством некоторой тонкой и, возможно, подсознательной
мысленной операции? Вся проблема была тонкой - и, видит Бог, ни у кого не
было реальной идеи, как работает мозг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33