Следовало бы за ним присмотреть.
- Почему?
- Потому, что он может совершенно расклеиться. Религия - слишком
серьезная вещь, чтобы человек почувствовал себя неудачником.
- М-м-да. А как же ты сам? Разве для тебя это не такой же тяжелый
удар?
- Не настолько. Я инженер - с точки зрения Рэмбью просто
высокооплачиваемый рабочий. Различие в ориентации. Это меня не особо
расстраивает.
Ожил селектор на столе Глизона.
- Вызывают Главного Инженера Стивенса... вызывают Главного Инженера
Стивенса.
Глизон щелкнул переключателем.
- Он здесь. Продолжайте.
- Передано шифром Компании. Расшифровано. Текст сообщения:
"Упал в четырех милях к северу от Цинцинатти. Должен ли я
отправляться в Небраску, или привезти вам вы-знаете-что на своем
самолете?" Конец сообщения. Подписано "Мак".
- Передайте ему, чтобы отправлялся назад! - прорычал Стивенс.
- Хорошо, сэр, - громкоговоритель отключился.
- Твой помощник? - спросил Глизон.
- Да, это насчет последней аварии, шеф. Мне подождать и попытаться
проанализировать этот отказ, или постараться увидеть Уолдо?
- Займись Уолдо.
- О'кей. Если ничего от меня не услышите, то просто переведите мое
выходное пособие в трактир Пальмедейл, Майами. Я буду четвертым бичом
справа.
Глизон позволил себе кислую улыбку.
- Если ты ничего не добьешься, то я буду пятым. Желаю удачи.
- Счастливо.
Когда Стивенс вышел, главный инженер электростанции Штрибель первый
раз подал голос.
- Если откажет городская электросеть, - тихо сказал он, - не знаете
ли вы, где буду я?
- Где? Бич номер шесть.
- Маловероятно. Я буду номером первым в другом - я буду первым, кого
линчуют.
- Но энергоснабжение города не может отказать. У вас для этого
слишком много перекрестных связей и защитных устройств.
- Все считали, что де Кальбы тоже не могут отказать. Здесь то же
самое - подумайте о Седьмом Подуровне Питтсбурга без света. Или, лучше, и
не думайте об этом!
Док Граймс вошел в надземный подъезд, ведший к его дому, взглянул на
информационное табло и с удовольствием отметил, что внутри есть кто-то
достаточно ему близкий, чтобы знать его домашний входной код. Он тяжело
двинулся вниз по лестнице, оберегая хромую ногу, и вошел в холл.
- Привет, Док! - поднялся ему навстречу Джеймс Стивенс, когда
отворилась дверь.
- Здорово, Джеймс. Налей себе бокал. Я вижу, ты это уже сделал. Налей
и мне.
- Хорошо.
Пока друг исполнял его просьбу, Граймс вылез из диковинного,
казавшегося анахронизмом, пальто, которое он носил, и более или менее
точно бросил его в сторону ниши для одежды. Оно тяжело упало на пол,
значительно тяжелее, чем можно было предположить по его виду, несмотря на
свою громоздкость. И лязгнуло.
Наклонившись, он стянул толстые защитные штаны, столь же тяжелые, как
и пальто. Под ними оказалось обычное деловое сине-черное трико. Этот стиль
ему не подходит. Для неискушенного в цивилизованной одежде - скажем, для
мифического Человека с Антареса - он мог показаться неуклюжим, даже
уродливом. Он немного смахивал на почтенного толстого жука.
Взгляд Джеймса Стивенса скользнул по трико, и с неодобрением
остановился на только что сброшенных одеяниях.
- Все еще носишь эти доспехи, - хмыкнул он.
- Конечно.
- К черту их, Док - ты подорвешь себе здоровье, таская на себе этот
хлам. Это ведь вредно.
- Я скорее подорву его, если не буду это носить.
- Чепуха! Я не становлюсь слабее, а я не ношу панцирь - вне
лаборатории.
- Ты должен, - Граймс подошел к пересевшему на другое место Стивенсу.
- ПОЛОЖИ НОГУ НА НОГУ. - Стивенс подчинился; Граймс сильно ударил его
ребром ладони под коленную чашечку. Рефлекторный скачок был едва заметен.
- Отвратительно, - заметил он и отогнул правое веко друга. - Ты
весьма плох, - добавил он через мгновение.
Стивенс нетерпеливо отстранился.
- Я в порядке. Мы говорим о тебе.
- Что обо мне?
- Ладно... Проклятье, Док, ты рискуешь своей репутацией. О тебе
говорят...
Граймс кивнул.
- Я знаю. "Бедный старый Гус Граймс... легкое обращение с
церебральными термитами". Не бойся за мою репутацию; я всегда ходил не в
ногу. Какой у тебя индекс усталости?
- Я не знаю. Он в порядке.
- В самом деле? Я бы два раза из трех победил тебя в рестлинге.
Стивенс потер глаза.
- Не подкалывай меня, Док. Я переутомился, знаю, но это всего лишь
переработка.
- Гм! Джеймс, ты же неплохой радиационщик...
- Инженер.
- ...инженер. Но ты не врач. Неужели ты думаешь, что человека как
биосистему можно год за годом безнаказанно подвергать воздействию
всевозможного излучения? Проект вообще этот вопрос не рассматривал.
- Но я ношу панцирь в лаборатории. Ты знаешь это.
- Конечно. Но как же вне лаборатории?
- Но... Послушай, Док... я не люблю так говорить, но все твои
предположения нелепы. Конечно, радиации в атмосфере сейчас хватает. Но в
этом нет ничего вредного. Все коллоидные химики соглашаются...
- Коллоидные... чушь!
- Но ты должен признать, что биоэкология является задачей коллоидной
химии.
- Я ничего не должен признавать. Я не спорю с тем, что коллоиды
являются продуктом живой ткани - так и есть. Но я сорок лет утверждал, что
опасно подвергать живую ткань воздействию смешанной радиации, не будучи
уверенным в эффекте. С точки зрения эволюции человек как животное привык и
приспособился лишь к естественному изучению Солнца - но даже его
выдерживает не слишком хорошо - и это под толстым одеялом ионизированного
кислорода! Без этого одеяла... ты когда-нибудь видел рак вроде Солар-Х?
- Конечно нет.
- Да, ты слишком молод. Я видел это. Ассистировал при вскрытии одного
такого, когда был студентом медицинского колледжа. Парень участвовал во
Второй Венерианской экспедиции. Четыреста тридцать восемь раковых опухолей
мы успели насчитать на нем прежде, чем сбились со счета.
- Солар-Х побежден.
- Конечно. Но он должен был послужить предупреждением. Вы, молодые
сообразительные выскочки, можете изготовить в своих лабораториях такие
вещи, что нам, врачам, справиться с ними не под силу. Мы отстаем... что
поделаешь. И обычно не знаем, что происходит, пока не грянет беда. На сей
раз зацепило тебя.
Он тяжело сел и неожиданно посмотрел столь же устало и загнанно, как
прежде его молодой друг.
Стивенс почувствовал неловкость, подобную которой может испытать
человек, чей лучший друг влюбился в совершенно ничтожную особу. Он не
знал, что бы такое сказать, что не показалось бы грубостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
- Почему?
- Потому, что он может совершенно расклеиться. Религия - слишком
серьезная вещь, чтобы человек почувствовал себя неудачником.
- М-м-да. А как же ты сам? Разве для тебя это не такой же тяжелый
удар?
- Не настолько. Я инженер - с точки зрения Рэмбью просто
высокооплачиваемый рабочий. Различие в ориентации. Это меня не особо
расстраивает.
Ожил селектор на столе Глизона.
- Вызывают Главного Инженера Стивенса... вызывают Главного Инженера
Стивенса.
Глизон щелкнул переключателем.
- Он здесь. Продолжайте.
- Передано шифром Компании. Расшифровано. Текст сообщения:
"Упал в четырех милях к северу от Цинцинатти. Должен ли я
отправляться в Небраску, или привезти вам вы-знаете-что на своем
самолете?" Конец сообщения. Подписано "Мак".
- Передайте ему, чтобы отправлялся назад! - прорычал Стивенс.
- Хорошо, сэр, - громкоговоритель отключился.
- Твой помощник? - спросил Глизон.
- Да, это насчет последней аварии, шеф. Мне подождать и попытаться
проанализировать этот отказ, или постараться увидеть Уолдо?
- Займись Уолдо.
- О'кей. Если ничего от меня не услышите, то просто переведите мое
выходное пособие в трактир Пальмедейл, Майами. Я буду четвертым бичом
справа.
Глизон позволил себе кислую улыбку.
- Если ты ничего не добьешься, то я буду пятым. Желаю удачи.
- Счастливо.
Когда Стивенс вышел, главный инженер электростанции Штрибель первый
раз подал голос.
- Если откажет городская электросеть, - тихо сказал он, - не знаете
ли вы, где буду я?
- Где? Бич номер шесть.
- Маловероятно. Я буду номером первым в другом - я буду первым, кого
линчуют.
- Но энергоснабжение города не может отказать. У вас для этого
слишком много перекрестных связей и защитных устройств.
- Все считали, что де Кальбы тоже не могут отказать. Здесь то же
самое - подумайте о Седьмом Подуровне Питтсбурга без света. Или, лучше, и
не думайте об этом!
Док Граймс вошел в надземный подъезд, ведший к его дому, взглянул на
информационное табло и с удовольствием отметил, что внутри есть кто-то
достаточно ему близкий, чтобы знать его домашний входной код. Он тяжело
двинулся вниз по лестнице, оберегая хромую ногу, и вошел в холл.
- Привет, Док! - поднялся ему навстречу Джеймс Стивенс, когда
отворилась дверь.
- Здорово, Джеймс. Налей себе бокал. Я вижу, ты это уже сделал. Налей
и мне.
- Хорошо.
Пока друг исполнял его просьбу, Граймс вылез из диковинного,
казавшегося анахронизмом, пальто, которое он носил, и более или менее
точно бросил его в сторону ниши для одежды. Оно тяжело упало на пол,
значительно тяжелее, чем можно было предположить по его виду, несмотря на
свою громоздкость. И лязгнуло.
Наклонившись, он стянул толстые защитные штаны, столь же тяжелые, как
и пальто. Под ними оказалось обычное деловое сине-черное трико. Этот стиль
ему не подходит. Для неискушенного в цивилизованной одежде - скажем, для
мифического Человека с Антареса - он мог показаться неуклюжим, даже
уродливом. Он немного смахивал на почтенного толстого жука.
Взгляд Джеймса Стивенса скользнул по трико, и с неодобрением
остановился на только что сброшенных одеяниях.
- Все еще носишь эти доспехи, - хмыкнул он.
- Конечно.
- К черту их, Док - ты подорвешь себе здоровье, таская на себе этот
хлам. Это ведь вредно.
- Я скорее подорву его, если не буду это носить.
- Чепуха! Я не становлюсь слабее, а я не ношу панцирь - вне
лаборатории.
- Ты должен, - Граймс подошел к пересевшему на другое место Стивенсу.
- ПОЛОЖИ НОГУ НА НОГУ. - Стивенс подчинился; Граймс сильно ударил его
ребром ладони под коленную чашечку. Рефлекторный скачок был едва заметен.
- Отвратительно, - заметил он и отогнул правое веко друга. - Ты
весьма плох, - добавил он через мгновение.
Стивенс нетерпеливо отстранился.
- Я в порядке. Мы говорим о тебе.
- Что обо мне?
- Ладно... Проклятье, Док, ты рискуешь своей репутацией. О тебе
говорят...
Граймс кивнул.
- Я знаю. "Бедный старый Гус Граймс... легкое обращение с
церебральными термитами". Не бойся за мою репутацию; я всегда ходил не в
ногу. Какой у тебя индекс усталости?
- Я не знаю. Он в порядке.
- В самом деле? Я бы два раза из трех победил тебя в рестлинге.
Стивенс потер глаза.
- Не подкалывай меня, Док. Я переутомился, знаю, но это всего лишь
переработка.
- Гм! Джеймс, ты же неплохой радиационщик...
- Инженер.
- ...инженер. Но ты не врач. Неужели ты думаешь, что человека как
биосистему можно год за годом безнаказанно подвергать воздействию
всевозможного излучения? Проект вообще этот вопрос не рассматривал.
- Но я ношу панцирь в лаборатории. Ты знаешь это.
- Конечно. Но как же вне лаборатории?
- Но... Послушай, Док... я не люблю так говорить, но все твои
предположения нелепы. Конечно, радиации в атмосфере сейчас хватает. Но в
этом нет ничего вредного. Все коллоидные химики соглашаются...
- Коллоидные... чушь!
- Но ты должен признать, что биоэкология является задачей коллоидной
химии.
- Я ничего не должен признавать. Я не спорю с тем, что коллоиды
являются продуктом живой ткани - так и есть. Но я сорок лет утверждал, что
опасно подвергать живую ткань воздействию смешанной радиации, не будучи
уверенным в эффекте. С точки зрения эволюции человек как животное привык и
приспособился лишь к естественному изучению Солнца - но даже его
выдерживает не слишком хорошо - и это под толстым одеялом ионизированного
кислорода! Без этого одеяла... ты когда-нибудь видел рак вроде Солар-Х?
- Конечно нет.
- Да, ты слишком молод. Я видел это. Ассистировал при вскрытии одного
такого, когда был студентом медицинского колледжа. Парень участвовал во
Второй Венерианской экспедиции. Четыреста тридцать восемь раковых опухолей
мы успели насчитать на нем прежде, чем сбились со счета.
- Солар-Х побежден.
- Конечно. Но он должен был послужить предупреждением. Вы, молодые
сообразительные выскочки, можете изготовить в своих лабораториях такие
вещи, что нам, врачам, справиться с ними не под силу. Мы отстаем... что
поделаешь. И обычно не знаем, что происходит, пока не грянет беда. На сей
раз зацепило тебя.
Он тяжело сел и неожиданно посмотрел столь же устало и загнанно, как
прежде его молодой друг.
Стивенс почувствовал неловкость, подобную которой может испытать
человек, чей лучший друг влюбился в совершенно ничтожную особу. Он не
знал, что бы такое сказать, что не показалось бы грубостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33