«Сынок, так надо, а тебе я кладу в карман двадцать пять тысяч долларов…» И положил их мне в карман… А я взял… Вот так-то… Назавтра Франческа потребовала, чтобы тот кусок пленки сожгли; она приехала в павильон желтая, совершенно больная, с огромными синяками под глазами… На съемке-то после она уснула, и не думаю, чтобы помнила то, что было, я ж говорю, они ее чем-то накачали, пообещали, что эпизод будет в рамках приличия, не хуже, чем в «Калигуле» или «Эммануэле», мы же просто-напросто сняли все от начала и до конца, а она выходила замуж за Фредди… Понятно? «Неуравновешенность, артистическая натура…» Вздор мерзавцев, которые знают правду… Они считали, что ее можно купить за миллион, и ошиблись в расчетах…
— Убили, опасаясь разоблачения, или она застрелилась?
— Застрелилась… Вообще-то они ее застрелили накануне, на съемках или еще раньше, когда Дон Баллоне подсчитывал, какой будет профит с этой сцены… Им же было плевать на нее, какое им дело до человека, если можно взять сто миллионов… Я ведь взял двадцать пять тысяч…
— Зачем же тогда они устроили катастрофу Руиджи, когда тот ехал на процесс?
— А потому что Руиджи стал словно сумасшедший после того, как она застрелилась… Он избил Чезаре, он бил его в кабинете, сломал ему нос… А тот даже не вызвал полицию; Руиджи связали наши осветители и пожарники… Его перекупили в госпитале… Два месяца он был при смерти, не мог говорить, думали, что навсегда уже парализован… Вот так, Степанов… А вы говорите, сюжет о том, как шлепнули миллионера… Да черт с ними, с этими миллионерами… Вот сюжет, но разве хватит у вас сердца снять его и написать?… У меня нет…
— Пленка цела? — спросил Степанов. — С теми кадрами?
— Не знаю…
— Можете узнать?
— Зачем?
— Чтобы отомстить…
— Я же сказал, в это дело я не вхожу, я дерьмо, нет мне прощения…
— Так вас никто и не приглашает в это дело… Помочь-то самому себе, чтоб не так было грустно доживать, неужели не хотите?
— Вы очень страшно сказали: доживать… Что ж, я узнаю… А как можно отомстить, имея на руках ту пленку?
— Это мое дело, Роберто, вы же не хотите лезть в драку…
— Едем, — Роберто поднялся, положил на стол мятую купюру, сказал официанту, что сдачи не надо, и суетливо пошел к выходу.
Через час он передал Степанову ролик.
— Это все, что осталось… Там было пятьсот метров… Их нет… А здесь срезки… Но, если вы когда-нибудь кому-нибудь скажете, что я вам их передал, мои дети проклянут вас…
— Сколько их?
— Трое. А последний родился через полгода после гибели Франчески, только поэтому я и предал ее, взял те иудины деньги…
70
Из бюллетеня Пресс-центра:
"Жюль Бреннер передает из Гариваса:
"Ситуация в столице нормальная. Улицы оживлены. В Порто Нуэво проходит первый общенациональный фестиваль танцев. В связи с этим количество иностранных туристов утроилось, однако официальные органы США не рекомендовали североамериканским «агентствам путешествий» рекламировать гаривасский праздник, чтобы «не создавать ажиотажа среди любителей испанского фольклора, поскольку ситуация здесь непредсказуема».
Газеты, контролируемые правительством, не поместили эту информацию, тогда как правая пресса инженера Гальвао и пресса ультралевых групп (они по-прежнему выступают с требованием немедленного запрещения частного сектора, национализации всех пансионатов, баров, ресторанов и домашних столовых, введения военного положения, разрыва дипломатических отношений с Соединенными Штатами, ареста активов североамериканских компаний, национализации всех земель, принадлежащих крестьянам, чтобы на этой базе создать военизированные сельскохозяйственные коммуны) поместили это сообщение на первых полосах под броскими заголовками.
В восемь часов вечера (это время здесь считается началом второй половины дня, ибо полуденный зной таков, что жизнь замирает с часу до семи) по национальному телевидению выступил министр иностранных дел Малунда, тридцатидвухлетний юрист, которого здесь считают покровителем ультралевых.
Он информировал телезрителей о встрече с послом Соединенных Штатов и сказал, в частности: «Беседа продолжалась тридцать девять минут. Обмен мнениями был довольно откровенным. Я предложил послу прокомментировать сообщения североамериканской прессы о том, что „ситуация в Гаривасе взрывоопасна“. Посол заметил, что мнение прессы в свободной стране не всегда совпадает с мнением правительства. Тогда я задал вопрос, обязаны ли совпадать в свободных странах мнения большого бизнеса и правительства. Посол ответил, что и это совершенно не обязательно, пока президент не объявил эмбарго, которому должны подчиняться все граждане, будь они миллиардерами или безработными. Я спросил, чем могут торговать с нами безработные Северной Америки; посол ответил, что его слова не следует трактовать буквально, это метафора. В начале беседы я предупредил посла, что сегодня намечено мое выступление в программе „Дискуссия для всех граждан“ и что я намерен информировать общественность о нашей беседе, так что его превосходительство вправе предупредить, какие вопросы он считал бы преждевременным делать достоянием гласности. Посол сказал, что правительство Соединенных Штатов не полагает нужным скрывать что-либо от народа Гариваса, переживающего столь сложный период своей истории. „Я готов отвечать публично за каждое слово, произнесенное мною в вашем кабинете“, — добавил он. Тогда я предложил моему собеседнику принять участие в нашей „Дискуссии“. Посол заявил, что он будет польщен такого рода возможностью, после того как запросит санкцию государственного департамента и получит соответствующие инструкции. Я поинтересовался, можно ли мне заверить народ Гариваса в том, что все материалы, публикуемые североамериканской прессой о кризисе в нашей стране, о начале хаоса, о возможности русско-кубинской интервенции, о „жесткой позиции“, которую необходимо занять администрации по отношению к „третьей Кубе“, то есть по отношению к нам с вами, — спекуляция журналистов, никак не связанных с администрацией? Посол ответил, что, конечно же, правительство Соединенных Штатов озабочено ситуацией, сложившейся в Гаривасе после банкротства Грацио и его самоубийства. „Администрация не может полностью игнорировать призывы ряда газет Гариваса с требованием арестовать американские активы в стране, а также те голоса, которые требуют превратить республику в вооруженный лагерь. Всякий тоталитаризм, — заключил посол, — начинается с того момента, когда оружие попадает в руки всех без исключения“. Я возразил, сказав, что одна из первых статей конституции североамериканских штатов, провозглашенной великим патриотом Северной Америки Джорджем Вашингтоном, узаконивает право каждого американца иметь оружие для самозащиты;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Убили, опасаясь разоблачения, или она застрелилась?
— Застрелилась… Вообще-то они ее застрелили накануне, на съемках или еще раньше, когда Дон Баллоне подсчитывал, какой будет профит с этой сцены… Им же было плевать на нее, какое им дело до человека, если можно взять сто миллионов… Я ведь взял двадцать пять тысяч…
— Зачем же тогда они устроили катастрофу Руиджи, когда тот ехал на процесс?
— А потому что Руиджи стал словно сумасшедший после того, как она застрелилась… Он избил Чезаре, он бил его в кабинете, сломал ему нос… А тот даже не вызвал полицию; Руиджи связали наши осветители и пожарники… Его перекупили в госпитале… Два месяца он был при смерти, не мог говорить, думали, что навсегда уже парализован… Вот так, Степанов… А вы говорите, сюжет о том, как шлепнули миллионера… Да черт с ними, с этими миллионерами… Вот сюжет, но разве хватит у вас сердца снять его и написать?… У меня нет…
— Пленка цела? — спросил Степанов. — С теми кадрами?
— Не знаю…
— Можете узнать?
— Зачем?
— Чтобы отомстить…
— Я же сказал, в это дело я не вхожу, я дерьмо, нет мне прощения…
— Так вас никто и не приглашает в это дело… Помочь-то самому себе, чтоб не так было грустно доживать, неужели не хотите?
— Вы очень страшно сказали: доживать… Что ж, я узнаю… А как можно отомстить, имея на руках ту пленку?
— Это мое дело, Роберто, вы же не хотите лезть в драку…
— Едем, — Роберто поднялся, положил на стол мятую купюру, сказал официанту, что сдачи не надо, и суетливо пошел к выходу.
Через час он передал Степанову ролик.
— Это все, что осталось… Там было пятьсот метров… Их нет… А здесь срезки… Но, если вы когда-нибудь кому-нибудь скажете, что я вам их передал, мои дети проклянут вас…
— Сколько их?
— Трое. А последний родился через полгода после гибели Франчески, только поэтому я и предал ее, взял те иудины деньги…
70
Из бюллетеня Пресс-центра:
"Жюль Бреннер передает из Гариваса:
"Ситуация в столице нормальная. Улицы оживлены. В Порто Нуэво проходит первый общенациональный фестиваль танцев. В связи с этим количество иностранных туристов утроилось, однако официальные органы США не рекомендовали североамериканским «агентствам путешествий» рекламировать гаривасский праздник, чтобы «не создавать ажиотажа среди любителей испанского фольклора, поскольку ситуация здесь непредсказуема».
Газеты, контролируемые правительством, не поместили эту информацию, тогда как правая пресса инженера Гальвао и пресса ультралевых групп (они по-прежнему выступают с требованием немедленного запрещения частного сектора, национализации всех пансионатов, баров, ресторанов и домашних столовых, введения военного положения, разрыва дипломатических отношений с Соединенными Штатами, ареста активов североамериканских компаний, национализации всех земель, принадлежащих крестьянам, чтобы на этой базе создать военизированные сельскохозяйственные коммуны) поместили это сообщение на первых полосах под броскими заголовками.
В восемь часов вечера (это время здесь считается началом второй половины дня, ибо полуденный зной таков, что жизнь замирает с часу до семи) по национальному телевидению выступил министр иностранных дел Малунда, тридцатидвухлетний юрист, которого здесь считают покровителем ультралевых.
Он информировал телезрителей о встрече с послом Соединенных Штатов и сказал, в частности: «Беседа продолжалась тридцать девять минут. Обмен мнениями был довольно откровенным. Я предложил послу прокомментировать сообщения североамериканской прессы о том, что „ситуация в Гаривасе взрывоопасна“. Посол заметил, что мнение прессы в свободной стране не всегда совпадает с мнением правительства. Тогда я задал вопрос, обязаны ли совпадать в свободных странах мнения большого бизнеса и правительства. Посол ответил, что и это совершенно не обязательно, пока президент не объявил эмбарго, которому должны подчиняться все граждане, будь они миллиардерами или безработными. Я спросил, чем могут торговать с нами безработные Северной Америки; посол ответил, что его слова не следует трактовать буквально, это метафора. В начале беседы я предупредил посла, что сегодня намечено мое выступление в программе „Дискуссия для всех граждан“ и что я намерен информировать общественность о нашей беседе, так что его превосходительство вправе предупредить, какие вопросы он считал бы преждевременным делать достоянием гласности. Посол сказал, что правительство Соединенных Штатов не полагает нужным скрывать что-либо от народа Гариваса, переживающего столь сложный период своей истории. „Я готов отвечать публично за каждое слово, произнесенное мною в вашем кабинете“, — добавил он. Тогда я предложил моему собеседнику принять участие в нашей „Дискуссии“. Посол заявил, что он будет польщен такого рода возможностью, после того как запросит санкцию государственного департамента и получит соответствующие инструкции. Я поинтересовался, можно ли мне заверить народ Гариваса в том, что все материалы, публикуемые североамериканской прессой о кризисе в нашей стране, о начале хаоса, о возможности русско-кубинской интервенции, о „жесткой позиции“, которую необходимо занять администрации по отношению к „третьей Кубе“, то есть по отношению к нам с вами, — спекуляция журналистов, никак не связанных с администрацией? Посол ответил, что, конечно же, правительство Соединенных Штатов озабочено ситуацией, сложившейся в Гаривасе после банкротства Грацио и его самоубийства. „Администрация не может полностью игнорировать призывы ряда газет Гариваса с требованием арестовать американские активы в стране, а также те голоса, которые требуют превратить республику в вооруженный лагерь. Всякий тоталитаризм, — заключил посол, — начинается с того момента, когда оружие попадает в руки всех без исключения“. Я возразил, сказав, что одна из первых статей конституции североамериканских штатов, провозглашенной великим патриотом Северной Америки Джорджем Вашингтоном, узаконивает право каждого американца иметь оружие для самозащиты;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122