Новоявленный президент, ставленник ЦРУ, Рафаэл Боннели, исполнявший при Трухильо должность шефа его секретной полиции, был свергнут. Победил левый кандидат, историк и писатель Хуан Бош. То был открытый выпад против Вашингтона. Несмотря на это, у Кеннеди хватило государственной мудрости отправить вице-президента Линдона Джонсона в Санто-Доминго, чтобы тот лично приветствовал народного избранника.
Но, когда Джонсон обменивался рукопожатием с новым президентом перед объективами кинокамер, ЦРУ и государственный департамент — каждый по своим каналам — уже начали тайную работу по созданию единого блока против Хуана Боша. Блок сколотили, армия объединилась с крайне правыми, обвинение, выдвинутое против Боша, было давно всем знакомо: «Левый, он отдает страну коммунистам». И законно избранного лидера сбросил полковник Элиас Весин-и-Весин; сразу же началась вакханалия расправы. Вашингтон, продолжая запланированную акцию, картинно разорвал дипломатические отношения с Санто-Доминго; «демократия прежде всего», как же иначе; была даже заморожена экономическая и военная помощь; однако, когда посол Мартин прилетел в Америку и его приняли в Белом доме, там заметили: «Мы не очень-то хотим, чтобы Бош вернулся обратно, несмотря ни на что». Мартин ответил с убежденностью: «Да, это не президент».
Однако факт разрыва дипломатических отношений оказывал на правых сдерживающее влияние; никто не знал, как будут развиваться дальше события; народ бурлил, требуя гарантий и законности.
В Вашингтоне шла торговля между «ястребами» и «голубями»; ЦРУ и Пентагон настаивали на немедленной интервенции; но государственный департамент считал, что главное — это выиграть время, внедрить в Санто-Доминго своих людей, поставить их на ключевые посты; слово было за президентом.
Прозвучали выстрелы в Далласе, ушел Кеннеди, воцарился Джонсон, и через три недели после похорон он объявил о восстановлении дипломатических отношений с режимом, обменявшись добрыми телеграммами с марионеточным президентом Дональдом Кабралем, правившим страной под охраной армии. Однако, поскольку Кабраль провозгласил необходимость реформ — крайне половинчатых, не затрагивающих устоев диктатуры, — генералы, как наиболее консервативная сила, давно связанная с ЦРУ и Пентагоном, свергли и его. Началась заваруха; старые военные не ожидали, что против них поднимутся левые офицеры из молодых; вопрос возвращения Хуана Боша из ссылки казался делом часов, не дней даже.
Весин-и-Весин, как наиболее рьяный консерватор (крупный аграрий, связанный с «Юнайтед фрут»), приказал бомбардировщикам, полученным от Пентагона, сбросить бомбы на президентский дворец, где правил «временный президент» Хосе Молина Уренья; началась гражданская война; посольство США в Санто-Доминго отправило шифровку с предложением начать немедленную военную интервенцию; из столицы ответили, что нужен достаточно аргументированный предлог; за одну лишь ночь посол США Беннет организовал телеграмму Весин-и-Весина в Вашингтон о том, что армия не гарантирует жизнь американских граждан, находящихся в республике; на следующий день по телевидению выступил президент Джонсон, он сказал, что правительство Соединенных Штатов информировано военными властями Доминиканской Республики о том, что американцы, живущие там, находятся под угрозой. «Поэтому я отдал приказ министру обороны направить туда войска и обезопасить жизнь наших сограждан».
Президент не сказал, что во время телефонного разговора с послом Беннетом слышалась стрельба; дипломат срывающимся голосом объяснил, что ситуация катастрофическая; стрелял, впрочем, офицер безопасности ФБР, чтобы создать должный шумовой эффект; посол Беннет, тайно связанный с корпорацией Дюпона, получил заверения, что после того, как в президентский дворец придет нужный человек, он получит соответствующее количество акций, игра в «опасность» стоила свеч.
Однако помимо Дюпона в Доминиканской Республике были заинтересованы концерны Рокфеллера, Дигона, Ролла, Моргана.
Конкуренты знали, что первый раунд выиграли люди Дюпона; а это не по правилам, каждый должен получить свое.
Началась новая стадия борьбы.
В Санто-Доминго прилетел посол по особым поручениям Мартин, один из самых железных «хард-лайнеров» человек с болезненной ненавистью ко всему, что казалось ему «коммунистическим».
Он был связан с противниками Дюпонов; именно он отвел кандидатуру Весин-и-Весина, остановившись на Антонио Имберте, одном из участников покушения на Трухильо; это вызвало недовольство, ибо Имберт слыл человеком чрезмерных амбиций и скверного характера. Помимо того, все знали, что он давно куплен империей Ролла; это не устраивало ни Рокфеллера, ни Дигона, ни Моргана.
Президент вынужден был считаться с нажимом разных — не по идейным позициям, но по финансовым и деловым интересам — сил и отправил в Санто-Доминго своего помощника Макджорджа Банди и заместителя министра обороны Сайруса Вэнса.
Банди поставил на Сильвестра Антонио Гусмана, крупного агрария, сотрудничавшего в кабинете Боша; это должно было устроить левых. Однако Пентагон по-прежнему поддерживал как Имберта, так и Весина, а не Гусмана.
Банди отозвали в Вашингтон; его ставка на президентство Гусмана была торпедирована; империи ждали, не называя своих ставленников; в столице Доминиканской Республики продолжала литься кровь; в конце концов сошлись на кандидатуре Эктора Гарсии Годоя, который гарантировал максимальные вложения капитала всем американским финансовым империям.
Тем не менее игра в президенты продолжалась; все эти месяцы в храмах гремели колокола по убитым; престиж Северной Америки катастрофически падал; наступило время ударных решений; все хотели определенности; что ж, пускай получат однозначную определенность; так было потом в Чили, так провели операцию в Уругвае, так завершилось дело в Сальвадоре, и лишь в Никарагуа ситуация ускользнула из рук; в Гаривасе подобное допустить нельзя.
Операция, проведенная в Доминиканской Республике, когда страна оказалась в состоянии хаоса, что дало возможность монополиям закрепиться там по всем направлениям, сконструировав такого «президента», который устраивал большинство китов Уолл-Стрита, стала «опытным полем»; «ходы» политиков, разведчиков и генералов были записаны, изучены, спрятаны в сейфы банков и корпораций: жить надо по закону «аналога»; что ж, «доминиканский аналог» — тема для размышлений на будущее, Санчеса уберут, остановившись на оптимальном варианте, выбор есть.
…Накануне Вернье встретился со своим старым приятелем, который работал на цюрихской валютной бирже; тот знал все; он уже сделал свои деньги, поэтому позволял себе быть откровенным с тем, кто просидел с ним на студенческой скамье пять лет кряду;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Но, когда Джонсон обменивался рукопожатием с новым президентом перед объективами кинокамер, ЦРУ и государственный департамент — каждый по своим каналам — уже начали тайную работу по созданию единого блока против Хуана Боша. Блок сколотили, армия объединилась с крайне правыми, обвинение, выдвинутое против Боша, было давно всем знакомо: «Левый, он отдает страну коммунистам». И законно избранного лидера сбросил полковник Элиас Весин-и-Весин; сразу же началась вакханалия расправы. Вашингтон, продолжая запланированную акцию, картинно разорвал дипломатические отношения с Санто-Доминго; «демократия прежде всего», как же иначе; была даже заморожена экономическая и военная помощь; однако, когда посол Мартин прилетел в Америку и его приняли в Белом доме, там заметили: «Мы не очень-то хотим, чтобы Бош вернулся обратно, несмотря ни на что». Мартин ответил с убежденностью: «Да, это не президент».
Однако факт разрыва дипломатических отношений оказывал на правых сдерживающее влияние; никто не знал, как будут развиваться дальше события; народ бурлил, требуя гарантий и законности.
В Вашингтоне шла торговля между «ястребами» и «голубями»; ЦРУ и Пентагон настаивали на немедленной интервенции; но государственный департамент считал, что главное — это выиграть время, внедрить в Санто-Доминго своих людей, поставить их на ключевые посты; слово было за президентом.
Прозвучали выстрелы в Далласе, ушел Кеннеди, воцарился Джонсон, и через три недели после похорон он объявил о восстановлении дипломатических отношений с режимом, обменявшись добрыми телеграммами с марионеточным президентом Дональдом Кабралем, правившим страной под охраной армии. Однако, поскольку Кабраль провозгласил необходимость реформ — крайне половинчатых, не затрагивающих устоев диктатуры, — генералы, как наиболее консервативная сила, давно связанная с ЦРУ и Пентагоном, свергли и его. Началась заваруха; старые военные не ожидали, что против них поднимутся левые офицеры из молодых; вопрос возвращения Хуана Боша из ссылки казался делом часов, не дней даже.
Весин-и-Весин, как наиболее рьяный консерватор (крупный аграрий, связанный с «Юнайтед фрут»), приказал бомбардировщикам, полученным от Пентагона, сбросить бомбы на президентский дворец, где правил «временный президент» Хосе Молина Уренья; началась гражданская война; посольство США в Санто-Доминго отправило шифровку с предложением начать немедленную военную интервенцию; из столицы ответили, что нужен достаточно аргументированный предлог; за одну лишь ночь посол США Беннет организовал телеграмму Весин-и-Весина в Вашингтон о том, что армия не гарантирует жизнь американских граждан, находящихся в республике; на следующий день по телевидению выступил президент Джонсон, он сказал, что правительство Соединенных Штатов информировано военными властями Доминиканской Республики о том, что американцы, живущие там, находятся под угрозой. «Поэтому я отдал приказ министру обороны направить туда войска и обезопасить жизнь наших сограждан».
Президент не сказал, что во время телефонного разговора с послом Беннетом слышалась стрельба; дипломат срывающимся голосом объяснил, что ситуация катастрофическая; стрелял, впрочем, офицер безопасности ФБР, чтобы создать должный шумовой эффект; посол Беннет, тайно связанный с корпорацией Дюпона, получил заверения, что после того, как в президентский дворец придет нужный человек, он получит соответствующее количество акций, игра в «опасность» стоила свеч.
Однако помимо Дюпона в Доминиканской Республике были заинтересованы концерны Рокфеллера, Дигона, Ролла, Моргана.
Конкуренты знали, что первый раунд выиграли люди Дюпона; а это не по правилам, каждый должен получить свое.
Началась новая стадия борьбы.
В Санто-Доминго прилетел посол по особым поручениям Мартин, один из самых железных «хард-лайнеров» человек с болезненной ненавистью ко всему, что казалось ему «коммунистическим».
Он был связан с противниками Дюпонов; именно он отвел кандидатуру Весин-и-Весина, остановившись на Антонио Имберте, одном из участников покушения на Трухильо; это вызвало недовольство, ибо Имберт слыл человеком чрезмерных амбиций и скверного характера. Помимо того, все знали, что он давно куплен империей Ролла; это не устраивало ни Рокфеллера, ни Дигона, ни Моргана.
Президент вынужден был считаться с нажимом разных — не по идейным позициям, но по финансовым и деловым интересам — сил и отправил в Санто-Доминго своего помощника Макджорджа Банди и заместителя министра обороны Сайруса Вэнса.
Банди поставил на Сильвестра Антонио Гусмана, крупного агрария, сотрудничавшего в кабинете Боша; это должно было устроить левых. Однако Пентагон по-прежнему поддерживал как Имберта, так и Весина, а не Гусмана.
Банди отозвали в Вашингтон; его ставка на президентство Гусмана была торпедирована; империи ждали, не называя своих ставленников; в столице Доминиканской Республики продолжала литься кровь; в конце концов сошлись на кандидатуре Эктора Гарсии Годоя, который гарантировал максимальные вложения капитала всем американским финансовым империям.
Тем не менее игра в президенты продолжалась; все эти месяцы в храмах гремели колокола по убитым; престиж Северной Америки катастрофически падал; наступило время ударных решений; все хотели определенности; что ж, пускай получат однозначную определенность; так было потом в Чили, так провели операцию в Уругвае, так завершилось дело в Сальвадоре, и лишь в Никарагуа ситуация ускользнула из рук; в Гаривасе подобное допустить нельзя.
Операция, проведенная в Доминиканской Республике, когда страна оказалась в состоянии хаоса, что дало возможность монополиям закрепиться там по всем направлениям, сконструировав такого «президента», который устраивал большинство китов Уолл-Стрита, стала «опытным полем»; «ходы» политиков, разведчиков и генералов были записаны, изучены, спрятаны в сейфы банков и корпораций: жить надо по закону «аналога»; что ж, «доминиканский аналог» — тема для размышлений на будущее, Санчеса уберут, остановившись на оптимальном варианте, выбор есть.
…Накануне Вернье встретился со своим старым приятелем, который работал на цюрихской валютной бирже; тот знал все; он уже сделал свои деньги, поэтому позволял себе быть откровенным с тем, кто просидел с ним на студенческой скамье пять лет кряду;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122