К тому же у меня есть еще один козырь.
– Козырь?
– Точно, – мне показалось, что я ощутил усмешку Нарнаха. – Ты. Я же ведь на тебя работаю – Весторий должен это оценить.
– Гм. Сомневаюсь. Не думаю, что у него от встречи со мной сохранились теплые воспоминания.
– Возможно и нет, но он скоро поймет, что быть правителем лучше, чем префектом в какой-то дыре. И, будь уверен, я помогу ему это понять.
– Не уверен, что поймет.
– Только не надо учить меня торговать. Не переживай и доверься мне. Мы с тобой еще заработаем на всем этом приличную сумму.
– Мне что-то не нравится зарабатывать на крови.
– Энинг, кончай заниматься морализаторским идиотизмом. По-твоему гораздо лучше сочувственно смотреть на то, как страна погружается в хаос и охать, жалея бедных людей? Да, я собираюсь заработать на этой войне, но я ведь не собираюсь выдавливать из людей все соки, я же ведь не идиот! Я хочу закрепиться в той стране и вести там дела, но если сейчас забрать у людей все, то что они отдадут мне потом? С разоренных не получить никакой прибыли, а именно прибыль я и намерен там получить. Нет, дружок, я предоставлю людям кредиты, если они убедят меня, что это того стоит, я буду продавать еду по самым низким, из возможных, ценам, я буду предоставлять людям работу, чтобы у них было чем заплатить за мои товары в будущем. Да, я хочу воспользоваться бедой Парадизии и сделать ее жителей богатыми. Чтобы они сделали потом меня гораздо богаче, чем сейчас. А как пришедший на рынок первым, я буду иметь колоссальные преимущества перед остальными. И еще, необходимо воспользоваться моментом и взять на обслуживание бывшую караванную дорогу. Ради разнообразия я даже готов честно платить налоги.
– Дорогу? Зачем?
– А ты не догадываешься? Караваны идущие через Парадизию экономят месяц пути, а те, кто идут в обход этот месяц теряют. Надеюсь, ты не против прибыли получаемой с караванщиков за право пройти по этой дороге? Надо, правда, еще подумать над платой, но это потом.
– А ты уверен, что Весторий согласиться отдать тебе это прибыльное дело?
– А куда он денется? За двести лет, видишь ли, дорогу ремонтировали раза два, а на ее восстановлении сейчас у Парадизии денег нет. Я эти деньги дам за проценты от прибыли... большие проценты. Таким образом у Вестория выбор: позволить мне это и довольствоваться тем, что он сумеет выторговать у меня, или не позволить и не получить ничего. А деньги ему ой как нужны. Для ремонта же я найму местных жителей, а те будут покупать мои товары. Да это золотое дно. Ладно, извини, но мне пора заниматься делами, вот только получу свои двести динаров с Мервина.
Вильен отключился. Долгое время царило молчание.
– Знаете, милорд, – прокашлявшись, заговорила Далила, – мне кажется, что кто-то тут говорил о своей малой значимости. Если выкинуть из политики самого прожженного негодяя и перевернуть вверх дном Парадизию – это малозначительные для вас дела, то не хотела бы я присутствовать при том, что вы назовете важным.
Я только растеряно покрутил головой.
– Я тоже. Но Севан все-таки еще управляет Амстером.
– Да брось ты, – махнула она рукой. – Он теперь пария. Он потерял львиную долю своего влияния. Каждый раз, когда Севан будет что-нибудь предлагать, остальные будут задавать вопрос: "А сколько нам за эту его шутку придется платить?" К тому же ты выставил его на посмешище, вернув ему его насмешку. Нет, с ним покончено, хотя сам он об этом может еще и не подозревать.
На этом разговор закончился, но в этот день я часто ловил на себе взгляды друзей ошеломленных новостями. Даже Леонор оставил свои высокомерные манеры и говорил со мной очень почтительно, правда, только со мной. Подобная перемена в маге вызвала постоянные насмешки со стороны Далилы и эльфа, но тот старался их игнорировать.
Болезнь Рона задержала нас на три дня. Мы тронулись в путь только тогда, когда и я, и Далила, и Мастер сошлись во мнении, что мальчишка может продолжать путь. Рон, конечно, возражал и требовал немедленного выступления, но каждый раз сдавался в споре с Буефаром. Буефар вообще относился к нему с какой-то нежностью и в тоже время строго, не давая ему никаких поблажек. Так относятся отцы к любимым детям, которых боятся избаловать. В эти три дня я часто видел старого рыцаря рядом с постелью Рона о чем-то ему рассказывающим, его суровое лицо при этом разглаживалось и приобретало странное заботливое выражение.
Только один раз я посмел посмеяться над "усыновлением" Рона.
– Вы правы, милорд, – ответил мне тогда рыцарь. – Рон действительно мне как сын. У меня тоже был сын, ему сейчас было бы двадцать, если бы ему позволили до этого дожить. Я надеялся, что обрел счастье на старости лет за те беды, что преследовали меня всю жизнь. Я пережил гибель отца и матери и думал, что больше не испытаю ничего подобного. Но один негодяй, который побоялся вызвать меня на бой воспользовался моим отсутствием и с помощью предателя захватил мой замок. Моему сыну не было и года, а жена носила второго ребенка. Предатель убил их, чтобы никто не мог выдать его, но я не знаю, зачем он убил моего сына. А я... я так и не смог отомстить убийце. Того негодяя-барона я наказал, но убийца к тому времени скрылся. Я искал, видит бог, как искал... А, все старое.
Рыцарь махнул рукой, отвернулся и ушел. Слишком поспешно отвернулся, чтобы я поверил, будто для него это уже в прошлом. Но теперь я знал, что больше не осмелюсь шутить по поводу его "отцовства".
Через две недели после выздоровления Рона мы все еще продолжали двигаться по бескрайней степи, стараясь избегать любых встреч. Мы могли бы, конечно, проехать уже пройденное расстояние и быстрее, но все чаще нам стали попадаться отряды кочевников, и все чаще приходилось прятаться от них. Были даже такие моменты, когда мы были вынуждены передвигаться только ночами, а днем скрываться в высокой траве жуя вяленое мясо, поскольку развести костер было нельзя. Все это сильно задержало наше путешествие, к тому же по дороге приходилось еще и охотиться, так как все наши запасы очень быстро подошли к концу.
В общей сложности мы ехали по степи чуть меньше месяца, и это путешествие изменило нас всех. У Эльвинга исчезла его бледность, которая удивила меня при первой нашей встрече и он уже не хмурился всякий раз, вспоминая свое изгнание. Рон тоже окреп, но, пожалуй, больше всего это путешествие повлияло на меня. Из всех своих спутников только я никогда не ночевал в походных условиях так долго. Хотя Рон тоже вырос в городе, однако между городом моего мира и городом этого есть существенная разница, даже если это такой небольшой город, как мой. К тому же моя семья считалась хорошо обеспеченной, и я всегда пользовался всеми удобствами, которые только могла предоставить техническая цивилизация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
– Козырь?
– Точно, – мне показалось, что я ощутил усмешку Нарнаха. – Ты. Я же ведь на тебя работаю – Весторий должен это оценить.
– Гм. Сомневаюсь. Не думаю, что у него от встречи со мной сохранились теплые воспоминания.
– Возможно и нет, но он скоро поймет, что быть правителем лучше, чем префектом в какой-то дыре. И, будь уверен, я помогу ему это понять.
– Не уверен, что поймет.
– Только не надо учить меня торговать. Не переживай и доверься мне. Мы с тобой еще заработаем на всем этом приличную сумму.
– Мне что-то не нравится зарабатывать на крови.
– Энинг, кончай заниматься морализаторским идиотизмом. По-твоему гораздо лучше сочувственно смотреть на то, как страна погружается в хаос и охать, жалея бедных людей? Да, я собираюсь заработать на этой войне, но я ведь не собираюсь выдавливать из людей все соки, я же ведь не идиот! Я хочу закрепиться в той стране и вести там дела, но если сейчас забрать у людей все, то что они отдадут мне потом? С разоренных не получить никакой прибыли, а именно прибыль я и намерен там получить. Нет, дружок, я предоставлю людям кредиты, если они убедят меня, что это того стоит, я буду продавать еду по самым низким, из возможных, ценам, я буду предоставлять людям работу, чтобы у них было чем заплатить за мои товары в будущем. Да, я хочу воспользоваться бедой Парадизии и сделать ее жителей богатыми. Чтобы они сделали потом меня гораздо богаче, чем сейчас. А как пришедший на рынок первым, я буду иметь колоссальные преимущества перед остальными. И еще, необходимо воспользоваться моментом и взять на обслуживание бывшую караванную дорогу. Ради разнообразия я даже готов честно платить налоги.
– Дорогу? Зачем?
– А ты не догадываешься? Караваны идущие через Парадизию экономят месяц пути, а те, кто идут в обход этот месяц теряют. Надеюсь, ты не против прибыли получаемой с караванщиков за право пройти по этой дороге? Надо, правда, еще подумать над платой, но это потом.
– А ты уверен, что Весторий согласиться отдать тебе это прибыльное дело?
– А куда он денется? За двести лет, видишь ли, дорогу ремонтировали раза два, а на ее восстановлении сейчас у Парадизии денег нет. Я эти деньги дам за проценты от прибыли... большие проценты. Таким образом у Вестория выбор: позволить мне это и довольствоваться тем, что он сумеет выторговать у меня, или не позволить и не получить ничего. А деньги ему ой как нужны. Для ремонта же я найму местных жителей, а те будут покупать мои товары. Да это золотое дно. Ладно, извини, но мне пора заниматься делами, вот только получу свои двести динаров с Мервина.
Вильен отключился. Долгое время царило молчание.
– Знаете, милорд, – прокашлявшись, заговорила Далила, – мне кажется, что кто-то тут говорил о своей малой значимости. Если выкинуть из политики самого прожженного негодяя и перевернуть вверх дном Парадизию – это малозначительные для вас дела, то не хотела бы я присутствовать при том, что вы назовете важным.
Я только растеряно покрутил головой.
– Я тоже. Но Севан все-таки еще управляет Амстером.
– Да брось ты, – махнула она рукой. – Он теперь пария. Он потерял львиную долю своего влияния. Каждый раз, когда Севан будет что-нибудь предлагать, остальные будут задавать вопрос: "А сколько нам за эту его шутку придется платить?" К тому же ты выставил его на посмешище, вернув ему его насмешку. Нет, с ним покончено, хотя сам он об этом может еще и не подозревать.
На этом разговор закончился, но в этот день я часто ловил на себе взгляды друзей ошеломленных новостями. Даже Леонор оставил свои высокомерные манеры и говорил со мной очень почтительно, правда, только со мной. Подобная перемена в маге вызвала постоянные насмешки со стороны Далилы и эльфа, но тот старался их игнорировать.
Болезнь Рона задержала нас на три дня. Мы тронулись в путь только тогда, когда и я, и Далила, и Мастер сошлись во мнении, что мальчишка может продолжать путь. Рон, конечно, возражал и требовал немедленного выступления, но каждый раз сдавался в споре с Буефаром. Буефар вообще относился к нему с какой-то нежностью и в тоже время строго, не давая ему никаких поблажек. Так относятся отцы к любимым детям, которых боятся избаловать. В эти три дня я часто видел старого рыцаря рядом с постелью Рона о чем-то ему рассказывающим, его суровое лицо при этом разглаживалось и приобретало странное заботливое выражение.
Только один раз я посмел посмеяться над "усыновлением" Рона.
– Вы правы, милорд, – ответил мне тогда рыцарь. – Рон действительно мне как сын. У меня тоже был сын, ему сейчас было бы двадцать, если бы ему позволили до этого дожить. Я надеялся, что обрел счастье на старости лет за те беды, что преследовали меня всю жизнь. Я пережил гибель отца и матери и думал, что больше не испытаю ничего подобного. Но один негодяй, который побоялся вызвать меня на бой воспользовался моим отсутствием и с помощью предателя захватил мой замок. Моему сыну не было и года, а жена носила второго ребенка. Предатель убил их, чтобы никто не мог выдать его, но я не знаю, зачем он убил моего сына. А я... я так и не смог отомстить убийце. Того негодяя-барона я наказал, но убийца к тому времени скрылся. Я искал, видит бог, как искал... А, все старое.
Рыцарь махнул рукой, отвернулся и ушел. Слишком поспешно отвернулся, чтобы я поверил, будто для него это уже в прошлом. Но теперь я знал, что больше не осмелюсь шутить по поводу его "отцовства".
Через две недели после выздоровления Рона мы все еще продолжали двигаться по бескрайней степи, стараясь избегать любых встреч. Мы могли бы, конечно, проехать уже пройденное расстояние и быстрее, но все чаще нам стали попадаться отряды кочевников, и все чаще приходилось прятаться от них. Были даже такие моменты, когда мы были вынуждены передвигаться только ночами, а днем скрываться в высокой траве жуя вяленое мясо, поскольку развести костер было нельзя. Все это сильно задержало наше путешествие, к тому же по дороге приходилось еще и охотиться, так как все наши запасы очень быстро подошли к концу.
В общей сложности мы ехали по степи чуть меньше месяца, и это путешествие изменило нас всех. У Эльвинга исчезла его бледность, которая удивила меня при первой нашей встрече и он уже не хмурился всякий раз, вспоминая свое изгнание. Рон тоже окреп, но, пожалуй, больше всего это путешествие повлияло на меня. Из всех своих спутников только я никогда не ночевал в походных условиях так долго. Хотя Рон тоже вырос в городе, однако между городом моего мира и городом этого есть существенная разница, даже если это такой небольшой город, как мой. К тому же моя семья считалась хорошо обеспеченной, и я всегда пользовался всеми удобствами, которые только могла предоставить техническая цивилизация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142