Руки у меня саднило так, словно их выдернули из плеч,
спина отчаянно ныла. С головы до ног я был покрыт липкой грязью и потом.
Мальчускин, который и сам работал не меньше других - да нет, наверняка
усерднее наемных помощников, - глянул на меня и усмехнулся:
- Ну вот, сейчас разгрузимся и начнем сначала.
Я посмотрел на рабочих. Они выглядели не лучше моего, хоть я,
вероятно, выдохся больше; ведь для меня все это было внове, и я не успел
еще научиться тратить силы рационально. Почти вся наша бригада лежала
навзничь в скудной тени под стеной.
- Ладно, - откликнулся я.
- Да нет, я пошутил. Уж не думаешь ли ты, что эта банда способна на
что-нибудь, пока не набьет себе животы?
- Нет, не думаю.
- И правильно. Тогда обед.
Он сказал что-то Рафаэлю и зашагал назад к своей хижине. Я поплелся
за ним, и мы вместе пообедали подогретой синтетической пищей - ничего
другого он предложить не мог.
Вторая половина дня началась с разгрузки. Шпалы, бетонные подушки и
рельсы перетащили на другую повозку, также работавшую от батарей, но
поставленную на большие надувные колеса. Покончив с этим, мы отогнали свою
тележку назад к концу пути и в том же порядке принялись за дело сызнова.
День был жаркий, люди двигались медленно. Даже Мальчускин как-то приутих
и, как только тележка была заполнена вторично, объявил, что пора
закругляться.
- Хорошо бы, конечно, сделать сегодня еще и третий рейс, - произнес
он, основательно отхлебнув из бутылки с водой.
- Я готов, - откликнулся я.
- Допустим. Хочешь проделать все от начала до конца в одиночку?
- Согласен, - ответил я, не желая признаться в том, что совершенно
измотан.
- Ты и так завтра будешь неработоспособен. Нет, разгрузим эту
тележку, отведем ее назад - и шабаш.
На поверку программа оказалась изложена не совсем точно. Отогнав
тележку на юг, Мальчускин приказал бригаде закидать последний отрезок пути
слоем песка и грязи. Слой этот надлежало сделать как можно толще и
вытянуть вдоль пути ярдов на двадцать.
Я поинтересовался, зачем он нужен.
Вместо ответа Мальчускин показал на один из соседних путей, левый
внутренний. В конце его поднимался массивный бетонный буфер, надежно
вкопанный в почву.
- Ты что, предпочел бы взамен возводить такую штуку?
- А что это?
- Амортизатор. Вдруг канаты лопнут все разом, и Город покатится по
рельсам назад. В общем-то, амортизаторы вряд ли остановят его, но лучше
никто не придумал.
- А что, было уже так, чтобы Город покатился назад?
- Однажды было.
Мальчускин предложил мне выбор - вернуться в Город, к себе в каюту,
или переночевать у него в хижине. По его тону я понял, что выбора у меня в
сущности нет. Было очевидно, что путеец придерживается невысокого мнения о
тех, кто живет под защитой городских стен, и сам он, по собственным
словам, старался бывать в Городе как можно реже.
- Там слишком уютно, - заявил он. - Половина народу в Городе и знать
не знает, что творится снаружи, и не думаю, чтобы им очень-то хотелось об
этом узнать.
- А зачем им знать? В конце концов, если у нас все идет гладко, это
просто не их забота.
- И то верно. Но если бы городские людишки почаще высовывались
наружу, мне бы, может, не приходилось возиться с этими местными бестиями.
В расположенных неподалеку от нашей хижины спальных бараках наемные
рабочие шумно судачили о чем то, иногда принимались петь.
- Вы не хотите иметь с ними ничего общего?
- Я использую их, и только. А остальное - дело меновщиков. Если
рабочие совсем никуда не годятся, я их увольняю и требую, чтобы наняли
новых. Это не сложно. Работы в здешних краях днем с огнем не сыщешь.
- Что значит - в здешних краях?
- А про это ты уж спрашивай не меня, а своего отца и его гильдию. Я
годен только на то, чтобы выкапывать старые шпалы.
Я чувствовал, что в действительности Мальчускин не так уж отчужден от
Города, как хочет показать. Да, несомненно, его относительно независимое
существование внушало ему известное презрение к тем, кто заперт в четырех
стенах, - и в то же время, насколько я мог судить, его никто не обязывал
торчать здесь, в хижине, дни и ночи напролет. Конечно, бригада была с
ленцой, да и пошуметь любила, однако в общем и целом вела себя вполне
пристойно. В нерабочее время Мальчускин и не пытался присматривать за
подчиненными, так что спокойно мог бы жить в Городе, если бы только
захотел.
- Это ведь твой первый день снаружи? - внезапно спросил он.
- Так точно.
- Хочешь посмотреть на закат?
- Не-ет... а зачем?
- Обычно все ученики смотрят.
- Ладно.
Нехотя, словно для того, чтобы угодить старшему, я выбрался из хижины
и бросил взгляд мимо громады Города на северо-восток. Мальчускин подошел
ко мне и встал рядом.
Солнце клонилось к горизонту, и я уже ощущал, как спины коснулся
прохладный ветерок. Облака предыдущей ночи не возвращались, небо было
чистым и синим. Я следил за солнцем, не отрываясь, - теперь, когда его
лучи рассеивались в толще атмосферы, на него опять можно было смотреть, не
раня глаз. Оно имело форму сплющенного оранжевого диска, как бы
наклоненного к нам. Сверху и снизу из него вырастали мощные колонны света.
И на наших глазах оно медленно утонуло за горизонтом - последним исчезло
верхнее острие светового копья.
- Если ночуешь в Городе, этого не увидишь, - заметил Мальчускин.
- Очень красиво, - согласился я.
- Видел утром восход?
- Угу.
- Они всегда так, - кивнул Мальчускин. - Едва посвятят ребенка в
гильдию - и сразу швырнут его в воду, на самую глубину. И никаких
объяснений, так? Выведут наружу, в темень, и ждут, пока не взойдет солнце.
- Но зачем, зачем им это надо?
- Так установлено системой. Считается, что это кратчайший способ
заставить ученика понять, что солнце на самом деле не такое, как учат в
яслях.
- При чем тут солнце?
- Какое оно по учебнику?
- Круглое.
- Значит, так учат и по сей день. Ну, а теперь ты убедился, что оно
другое. Понял, что это значит?
- Нет.
- Ну так думай. Пойдем поужинаем.
Мы вернулись в хижину, и Мальчускин велел мне подогреть еду, пока он
навинтит раму для второй койки над той, которую занимает сам. Выкопав из
шкафа еще один ком белья и одеяло, он швырнул их на матрас.
- Будешь спать здесь, - он показал на верхнюю койку. - Ворочаешься по
ночам?
- Кажется, нет.
- Попробуем сегодня так. Если выяснится, что ты юла, поменяемся
местами. Не люблю, когда меня беспокоят во сне.
Думаю, оснований тревожиться за свой покой у него сегодня не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
спина отчаянно ныла. С головы до ног я был покрыт липкой грязью и потом.
Мальчускин, который и сам работал не меньше других - да нет, наверняка
усерднее наемных помощников, - глянул на меня и усмехнулся:
- Ну вот, сейчас разгрузимся и начнем сначала.
Я посмотрел на рабочих. Они выглядели не лучше моего, хоть я,
вероятно, выдохся больше; ведь для меня все это было внове, и я не успел
еще научиться тратить силы рационально. Почти вся наша бригада лежала
навзничь в скудной тени под стеной.
- Ладно, - откликнулся я.
- Да нет, я пошутил. Уж не думаешь ли ты, что эта банда способна на
что-нибудь, пока не набьет себе животы?
- Нет, не думаю.
- И правильно. Тогда обед.
Он сказал что-то Рафаэлю и зашагал назад к своей хижине. Я поплелся
за ним, и мы вместе пообедали подогретой синтетической пищей - ничего
другого он предложить не мог.
Вторая половина дня началась с разгрузки. Шпалы, бетонные подушки и
рельсы перетащили на другую повозку, также работавшую от батарей, но
поставленную на большие надувные колеса. Покончив с этим, мы отогнали свою
тележку назад к концу пути и в том же порядке принялись за дело сызнова.
День был жаркий, люди двигались медленно. Даже Мальчускин как-то приутих
и, как только тележка была заполнена вторично, объявил, что пора
закругляться.
- Хорошо бы, конечно, сделать сегодня еще и третий рейс, - произнес
он, основательно отхлебнув из бутылки с водой.
- Я готов, - откликнулся я.
- Допустим. Хочешь проделать все от начала до конца в одиночку?
- Согласен, - ответил я, не желая признаться в том, что совершенно
измотан.
- Ты и так завтра будешь неработоспособен. Нет, разгрузим эту
тележку, отведем ее назад - и шабаш.
На поверку программа оказалась изложена не совсем точно. Отогнав
тележку на юг, Мальчускин приказал бригаде закидать последний отрезок пути
слоем песка и грязи. Слой этот надлежало сделать как можно толще и
вытянуть вдоль пути ярдов на двадцать.
Я поинтересовался, зачем он нужен.
Вместо ответа Мальчускин показал на один из соседних путей, левый
внутренний. В конце его поднимался массивный бетонный буфер, надежно
вкопанный в почву.
- Ты что, предпочел бы взамен возводить такую штуку?
- А что это?
- Амортизатор. Вдруг канаты лопнут все разом, и Город покатится по
рельсам назад. В общем-то, амортизаторы вряд ли остановят его, но лучше
никто не придумал.
- А что, было уже так, чтобы Город покатился назад?
- Однажды было.
Мальчускин предложил мне выбор - вернуться в Город, к себе в каюту,
или переночевать у него в хижине. По его тону я понял, что выбора у меня в
сущности нет. Было очевидно, что путеец придерживается невысокого мнения о
тех, кто живет под защитой городских стен, и сам он, по собственным
словам, старался бывать в Городе как можно реже.
- Там слишком уютно, - заявил он. - Половина народу в Городе и знать
не знает, что творится снаружи, и не думаю, чтобы им очень-то хотелось об
этом узнать.
- А зачем им знать? В конце концов, если у нас все идет гладко, это
просто не их забота.
- И то верно. Но если бы городские людишки почаще высовывались
наружу, мне бы, может, не приходилось возиться с этими местными бестиями.
В расположенных неподалеку от нашей хижины спальных бараках наемные
рабочие шумно судачили о чем то, иногда принимались петь.
- Вы не хотите иметь с ними ничего общего?
- Я использую их, и только. А остальное - дело меновщиков. Если
рабочие совсем никуда не годятся, я их увольняю и требую, чтобы наняли
новых. Это не сложно. Работы в здешних краях днем с огнем не сыщешь.
- Что значит - в здешних краях?
- А про это ты уж спрашивай не меня, а своего отца и его гильдию. Я
годен только на то, чтобы выкапывать старые шпалы.
Я чувствовал, что в действительности Мальчускин не так уж отчужден от
Города, как хочет показать. Да, несомненно, его относительно независимое
существование внушало ему известное презрение к тем, кто заперт в четырех
стенах, - и в то же время, насколько я мог судить, его никто не обязывал
торчать здесь, в хижине, дни и ночи напролет. Конечно, бригада была с
ленцой, да и пошуметь любила, однако в общем и целом вела себя вполне
пристойно. В нерабочее время Мальчускин и не пытался присматривать за
подчиненными, так что спокойно мог бы жить в Городе, если бы только
захотел.
- Это ведь твой первый день снаружи? - внезапно спросил он.
- Так точно.
- Хочешь посмотреть на закат?
- Не-ет... а зачем?
- Обычно все ученики смотрят.
- Ладно.
Нехотя, словно для того, чтобы угодить старшему, я выбрался из хижины
и бросил взгляд мимо громады Города на северо-восток. Мальчускин подошел
ко мне и встал рядом.
Солнце клонилось к горизонту, и я уже ощущал, как спины коснулся
прохладный ветерок. Облака предыдущей ночи не возвращались, небо было
чистым и синим. Я следил за солнцем, не отрываясь, - теперь, когда его
лучи рассеивались в толще атмосферы, на него опять можно было смотреть, не
раня глаз. Оно имело форму сплющенного оранжевого диска, как бы
наклоненного к нам. Сверху и снизу из него вырастали мощные колонны света.
И на наших глазах оно медленно утонуло за горизонтом - последним исчезло
верхнее острие светового копья.
- Если ночуешь в Городе, этого не увидишь, - заметил Мальчускин.
- Очень красиво, - согласился я.
- Видел утром восход?
- Угу.
- Они всегда так, - кивнул Мальчускин. - Едва посвятят ребенка в
гильдию - и сразу швырнут его в воду, на самую глубину. И никаких
объяснений, так? Выведут наружу, в темень, и ждут, пока не взойдет солнце.
- Но зачем, зачем им это надо?
- Так установлено системой. Считается, что это кратчайший способ
заставить ученика понять, что солнце на самом деле не такое, как учат в
яслях.
- При чем тут солнце?
- Какое оно по учебнику?
- Круглое.
- Значит, так учат и по сей день. Ну, а теперь ты убедился, что оно
другое. Понял, что это значит?
- Нет.
- Ну так думай. Пойдем поужинаем.
Мы вернулись в хижину, и Мальчускин велел мне подогреть еду, пока он
навинтит раму для второй койки над той, которую занимает сам. Выкопав из
шкафа еще один ком белья и одеяло, он швырнул их на матрас.
- Будешь спать здесь, - он показал на верхнюю койку. - Ворочаешься по
ночам?
- Кажется, нет.
- Попробуем сегодня так. Если выяснится, что ты юла, поменяемся
местами. Не люблю, когда меня беспокоят во сне.
Думаю, оснований тревожиться за свой покой у него сегодня не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75