.. все в сущности очень просто. Я вообще не чаяла увидеть
тебя снова. Тебя не было так долго! Я думала, что ты погиб, и никто, ну
никто не хотел даже говорить со мной о этом!
- К кому ты обращалась?
- К твоему начальнику, Клаузевицу. И все, что он соизволил ответить,
- что ты уехал из Города.
- Но я же говорил тебе, куда меня посылают! Говорил, что отправляюсь
далеко на юг...
- И что вернешься через несколько миль.
- Я и вправду так думал. Но я ошибся.
- Что же произошло?
- Я... меня задержали.
Объяснять что-либо было бесполезно. Я и не пытался.
- И только-то? Тебя задержали, и все?
- Это оказалось гораздо дольше, чем я ожидал.
Она принялась рассеянно перебирать бумаги, наводя какое-то подобие
порядка. По существу это было бесцельное движение: броня самообладания
треснула.
- Ты так и не видел Дэвида...
- Дэвида? Ты назвала его Дэвидом?
- Он был... - Она подняла на меня глаза, полные слез. - Пришлось
отдать его в ясли, на меня навалили так много работы. Я навещала его
каждый день, но тут на нас напали. Меня поставили на пост у гидранта, и я
не могла, я не успела... Потом мы побежали туда...
Я отвернулся к стене и зажмурил глаза. Она закрыла лицо руками и
зарыдала. Через несколько секунд не выдержал и я.
В комнатушку заглянула какая-то женщина, увидела нас и отпрянула,
притворив дверь за собой. Я подпер дверь плечом, чтобы нас больше не
беспокоили.
Потом Виктория сказала:
- Я решила, что ты уже не вернешься. В Городе была полная
неразбериха, но я разыскала кого-то из твоей гильдии. Он отказался
откровеннее и проболтался, что там, на юге, убили много учеников. Я
рассказала ему, когда ты уехал и как долго тебя нет, он не стал меня
разуверять. Ведь я же ничего не знала, кроме одного: когда мы виделись в
последний раз и когда ты обещал вернуться. А прошло целых два года...
- Меня предупреждали. Только я не мог в это поверить.
- Отчего же?
- Мне предстояло пройти всего-то миль восемьдесят в оба конца. Я был
убежден, что обернусь в несколько дней. И никто из гильдиеров не объяснил
мне, почему это невозможно.
- А они знали?
- Без сомнения.
- Могли бы по крайней мере подождать до рождения ребенка.
- Меня вынудили подчиниться приказу. Это расценивалось как важная
часть моей подготовки.
Виктория понемногу совладала с собой, слезы полностью смыли ее
первоначальную и, быть может, напускную антипатию ко мне, и мы обрели
способность говорить, не теряя логики. Она подняла рассыпанные бумаги и
убрала их в ящик. Я опустился на стул у стены.
- А знаешь, системе гильдий скоро конец, - заявила она.
- Ну уж, не преувеличивай.
- Систем разваливается. И ее надо сломать до конца. Да оглянись
вокруг - сам видишь, насколько все изменилось. Каждый волен выйти за
пределы Города когда угодно. Ясное дело, навигаторы будут цепляться за
старое, потому что живут в прошлом, но мы...
- Не такие уж они твердолобые, - возразил я.
- Можешь не сомневаться, они постараются вернуться к секретности и
угнетению, как только сумеют.
- Ты ошибаешься, - произнес я тихо и твердо. - Точно знаю, что
ошибаешься.
- Допустим, ошибаюсь. И все равно нужны и другие перемены. В Городе
не осталось никого, кто бы не понимал, что наша жизнь под угрозой. Мы
крадемся по земле исподтишка, как воры, и тем самым лишь умножаем угрозу.
Пришла пора, наконец, остановиться.
- Виктория, ты просто не...
- Ты только взгляни на разрушения! Убито тридцать девять детей! А
убытков и не сосчитать!.. Неужели ты веришь, что мы способны уцелеть, если
местные будут нападать на нас снова и снова?
- Все улеглось. Мы контролируем обстановку.
Она покачала головой.
- Не так уж важно, как обстоит дело сию минуту. Я говорю о
перспективе. Все наши беды оттого, что Город перемещается. Это само по
себе чревато опасностями. Мы вторгаемся на земли, принадлежащие другим, мы
покупаем рабов, чтобы они настилали рельсы, мы вымениваем женщин и
заставляем их спать с людьми, едва им знакомыми. И все ради того, чтобы
Город двигался, двигался, двигался...
- Город не может остановиться, - заявил я.
- Вот-вот! Ты уже стал частью системы. Всегда одно и то же, всегда
это тусклое, сухое заявление, и никто даже не пытается взглянуть на вещи
шире. Город должен перемещаться, Город должен перемещаться... Почему?
Разве движение может быть аксиомой?
- Это аксиома, Виктория. Мне известно, что будет, если Город
остановится.
- И что же такое будет?
- Город будет разрушен, и мы все погибнем.
- А чем ты это докажешь?
- Ничем. Но мне известно, что это так.
- Убеждена, что ты заблуждаешься, - ответила Виктория. - И не я одна.
Буквально вчера и позавчера я слышала, и не раз, как о том же говорили
другие. Люди умеют думать сами, без подсказки. Они побывали за Городом,
осмотрелись вокруг. Мы жили бы в мире и покое, если бы не риск, который мы
навлекаем на себя сами.
- Но послушай, - вставил я, - зачем нам рассуждать о таких общих
проблемах? Я хотел поговорить о нас с тобой.
- Одно вытекает от другого. То, что случилось с нами, неразрывно
связано с обычаям Города. Не будь ты гильдиером, мы с тобой могли бы
ладить и по сей день.
- Как ты думаешь, есть еще хоть какая-нибудь надежда?..
- А ты бы хотел?
- Не уверен, - честно признался я.
- Это попросту немыслимо. Для меня, по крайней мере. Я не могу
примирить свои убеждения с твоим образом мыслей. Мы ведь пробовали, но
система разъединила нас. И кроме того, я теперь живу с...
- Что-что, а это я знаю.
Она бросила на меня пристальный взгляд, и в ее глазах, как в зеркале,
я увидел всю глубину пропасти, что пролегла между нами.
- Ты во что-нибудь веришь, Гельвард?
- Прежде всего в то, что система гильдий, при всех ее недостатках, в
основе своей разумна.
- И ты хочешь, чтобы мы снова жили вместе? Жили наперекор тому, что
наши убеждения исключают друг друга? Из этого просто ничего не получится.
Да, мы действительно изменились - не она одна, а мы оба. Она была
права: гадать, что могло бы произойти при каких-то иных обстоятельствах,
не имело смысла. И не было способа наладить наши отношения.
Но я все равно предпринял еще одну попытку, силясь объяснить ей, что
для меня все случилось слишком внезапно, подыскивая магические слова,
которые хоть отчасти вернули бы нам былое взаимное влечение. По правде
говоря, Виктория не осталась равнодушной к моим стараниям, и все же мы,
вероятно, пришли к одинаковым выводам, хоть и с противоположных сторон.
После разговора с ней мне стало легче, и когда я расстался с бывшей женой
и поднялся наверх в кабинет разведчиков, то понял, что последняя из
мучивших меня проблем разрешена к обоюдному удовлетворению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75