Вид у красавицы такой, словно ее с креста сняли, но поставить ей это в вину я не могу. Она просит сигарету, тянется ко мне и свиристит от боли. Наверняка ей здорово досталось. Даю голову на отсечение, что у нее все тело в синяках. Надо сводить ее на осмотр.
Она взглядывает на меня (отекший глаз прикрыт большими стеклами темных очков типа «жук»).
— Кажется, я была с вами неприветлива.
— Ничего. От вас я это стерплю.
— Опиши кто-нибудь все это так, как оно было, люди посмеялись бы, сказали: старомодная сентиментальная история. Двадцать лет тому назад в меня был влюблен один юноша.
— Двадцать лет тому назад в вас были влюблены небось целые школы! — галантно сказал я.— Целые воинские подразделения и профессиональные училища. Но вы и сейчас...
—-Оставьте это!-—Она коснулась моего локтя.— Я держалась крайне сдержанно, и его изловила одна моя подружка, такая мерзавка. Всю жизнь я потом казнилась. Лет пять назад он с ней развелся. Вы себе не представляете, как мне хотелось броситься к нему, но я стыдилась. * Я предпочла положиться на случай — авось как-нибудь встретимся... Часто ездила мимо его дома: а вдруг... Ну да что говорить! Сами знаете. Вчера наконец-то я к нему зашла,
— Не нужно мне об этом рассказывать, если вам не хочется.
— Нет, мне нужно кому-то об этом рассказать! Три года тому назад он женился снова. На двадцатилетней девчонке. Якобы потому, что она напоминала ему меня, какой я была, когда мы познакомились.
— Дела...
— Да... Как бы это забыть о вчерашней незадаче?! И о тех двоих, что меня отколошматили. Мне хотелось бы весь этот день вычеркнуть из жизни. Как будто его никогда и не было.
— К сожалению, это невозможно,— сказал я, подавленный.— Во-первых, тут явно есть какая-то связь с тем, с чем мы столкнулись в деле Ферецкого, а во-вторых, знаете, я считаю, что негодяям всегда нужно давать отпор. Именно потому, что им не дают отпора, негодяи становятся рецидивистами. Допустим, кто-нибудь получит пару оплеух и стесняется об этом заявить. Дескать, что о нем подумают, коль скоро он позволил себя поколотить. Ну а потом...
— Я понимаю. Этого не избежать.
— Нет.
Некоторое время мы едем молча. Ирена украдкой поглядывает в мою сторону.
— Что?..
— Да вот все наблюдаю. Это во мне говорит профессионал. Смотрю, какие ошибки вы делаете, управляя машиной. Так и подмывает самой сесть за руль!
— Да ведь один-то я езжу очень мало,— оправдываюсь я.— Обычно нас возят наши шоферы. Вот те перед вами не осрамились бы, это настоящие асы.
Я вспоминаю о нашем разводе с Ганой. Ничего из того, что было у нас в квартире, ее не интересовало. Когда делили имущество, она хотела получить лишь одно — машину. Я отдал и на пять лет остался без машины. Пять лет прошло, пока я накопил на новую. Я не люблю брать взаймы; правда, заняв, можно заиметь все сразу, зато потом попадаешь в кабалу.
Ирена улыбается:
— Вы, наверно, хороший человек. Вы же не виноваты в том, что вам приходится делать.
— Я хочу внести ясность: меня не надо жалеть, пани Сладкая. Я свою работу люблю. Мне она нравится. Не охоч оправдываться тем, что кто-то же эту работу делать должен, без нее не обойтись. Я занимаюсь ею с чистой совестью.
— Осторожно! Вы чуть не врезались в фургон!
— Зоггу1. Начиная с субботы, у меня такое впечатление, будто мне строго-настрого запрещено спать.
— Вам нужно идти по свежему следу? — говорит она с очаровательной улыбкой доктора Ватсона.
— Да нет. Мы имеем дело скорее с кипами бумаг, чем со следами. Математика. Психология.
— Даже так?! — восхищенно выдыхает она. Ирена уже снова в форме.
КАПИТАНА ЭКСНЕРА
(его настоящая фамилия — Бавор) прямо-таки распирает от гордости. Экснер (до женитьбы — Бавор) очень быстро вытянул из Ирены имена воителей, столь доблестно на нее напавших. Ирена подписывает протокол, и я провожаю ее к выходу.
— Чуточку придется подождать, сейчас ни одной свободной машины.
— Не беспокойтесь, я возьму такси.
— А подождать не хотите?
— Чем скорее я буду в постели, тем лучше,— говорит она и протягивает мне руку.— Вы обошлись со мной вполне по-людски, благодарю>
1 Простите (англ.).
Вероятно, она имеет в виду то, что мы все же не отправили ее на врачебный осмотр. Я промолчал, а капитан не вспомнил.
— Мы наверняка еще увидимся,— говорю я.— Хотя я предпочел бы, чтобы это произошло при обстоятельствах более отрадных. Просто так.
— Ну, может, и увидимся,— обещает она, весело машет мне рукой и уходит по улице, уже запруженной торопящимися пешеходами. Магазины трещат по швам: все, кто сегодня показался на работе, весело делают покупки, чтобы не стоять в вечерних очередях. Я возвращаюсь в кабинет. Взгромождаюсь за свой письменный стол.
— Видал? — хвастается капитан.— Выложила мне все в два счета. Сам даже не знаю, как это у меня получается, ан...
— За такие речи моего дедушку однажды вытолкали взашей из трактира,— охлаждаю я его пыл.
— Но-но! На твоем месте дедулю с подмоченной классовой репутацией я бы сюда вообще не приплетал! Речь идет о моих выдающихся способностях криминалиста.
— Как раз в связи с этим я и хочу тебе кое-что пояснить, мой отутюженный друг. Это я убедил ее по дороге сюда. Она рассказала бы все, даже если бы ее стал расспрашивать садовник или уборщица. Так что я, пожалуй, наведаюсь к этим двум дзюдоистам, что ты на это скажешь?
— Нет, только не ты.
— Почему это не я? Может, мне и недостает твоих блистательных криминалистических данных, но загрести двух малых — на это я еще способен. Мне чертовски хочется это сделать.
— Вот именно поэтому ты и не поедешь. Ты им еще, чего доброго, намнешь бока, а это будет подарочком для защитника! Я вижу тебя насквозь. Девчонка-то она красивая, а?
— Слушай, начальник, этого я не заслужил!
— За ними поедут Голоубек с Микешом. А ты, любезный друг Бертик, продолжишь работу над портретом несчастной жертвы. Ты проследил жизнь Ферецкого до его ухода в армию. Так что продолжай!
— Как? Каким образом?
— Мы много раз слышали о том, что Ферецкий служил в десантных войсках. Там он мог сойтись со всякими разгильдяями--в армии их хоть отбавляй!—а потом втянуть их в свои махинации. Так что ищи, вынюхивай!
— Есть!—говорю я, как отвечали мы когда-то в армии. Идея вроде бы здравая, ничего не скажешь. Всадить нож в шею (ах, черт, и как это не пришло мне в голову раньше!) — ведь это типичный прием десантников. Так оно все и могло произойти. Ферда повел дело с таким размахом, что кое-кто мог и испугаться: вдруг лопнет в цепочке какое-нибудь звено.
Жизнь каждого человека — сага, вроде той, что написана Голсуорси. Когда-нибудь, если доживу до пенсии, я, возможно, примусь за описание разных историй, о которых узнал за время своей работы в угрозыске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Она взглядывает на меня (отекший глаз прикрыт большими стеклами темных очков типа «жук»).
— Кажется, я была с вами неприветлива.
— Ничего. От вас я это стерплю.
— Опиши кто-нибудь все это так, как оно было, люди посмеялись бы, сказали: старомодная сентиментальная история. Двадцать лет тому назад в меня был влюблен один юноша.
— Двадцать лет тому назад в вас были влюблены небось целые школы! — галантно сказал я.— Целые воинские подразделения и профессиональные училища. Но вы и сейчас...
—-Оставьте это!-—Она коснулась моего локтя.— Я держалась крайне сдержанно, и его изловила одна моя подружка, такая мерзавка. Всю жизнь я потом казнилась. Лет пять назад он с ней развелся. Вы себе не представляете, как мне хотелось броситься к нему, но я стыдилась. * Я предпочла положиться на случай — авось как-нибудь встретимся... Часто ездила мимо его дома: а вдруг... Ну да что говорить! Сами знаете. Вчера наконец-то я к нему зашла,
— Не нужно мне об этом рассказывать, если вам не хочется.
— Нет, мне нужно кому-то об этом рассказать! Три года тому назад он женился снова. На двадцатилетней девчонке. Якобы потому, что она напоминала ему меня, какой я была, когда мы познакомились.
— Дела...
— Да... Как бы это забыть о вчерашней незадаче?! И о тех двоих, что меня отколошматили. Мне хотелось бы весь этот день вычеркнуть из жизни. Как будто его никогда и не было.
— К сожалению, это невозможно,— сказал я, подавленный.— Во-первых, тут явно есть какая-то связь с тем, с чем мы столкнулись в деле Ферецкого, а во-вторых, знаете, я считаю, что негодяям всегда нужно давать отпор. Именно потому, что им не дают отпора, негодяи становятся рецидивистами. Допустим, кто-нибудь получит пару оплеух и стесняется об этом заявить. Дескать, что о нем подумают, коль скоро он позволил себя поколотить. Ну а потом...
— Я понимаю. Этого не избежать.
— Нет.
Некоторое время мы едем молча. Ирена украдкой поглядывает в мою сторону.
— Что?..
— Да вот все наблюдаю. Это во мне говорит профессионал. Смотрю, какие ошибки вы делаете, управляя машиной. Так и подмывает самой сесть за руль!
— Да ведь один-то я езжу очень мало,— оправдываюсь я.— Обычно нас возят наши шоферы. Вот те перед вами не осрамились бы, это настоящие асы.
Я вспоминаю о нашем разводе с Ганой. Ничего из того, что было у нас в квартире, ее не интересовало. Когда делили имущество, она хотела получить лишь одно — машину. Я отдал и на пять лет остался без машины. Пять лет прошло, пока я накопил на новую. Я не люблю брать взаймы; правда, заняв, можно заиметь все сразу, зато потом попадаешь в кабалу.
Ирена улыбается:
— Вы, наверно, хороший человек. Вы же не виноваты в том, что вам приходится делать.
— Я хочу внести ясность: меня не надо жалеть, пани Сладкая. Я свою работу люблю. Мне она нравится. Не охоч оправдываться тем, что кто-то же эту работу делать должен, без нее не обойтись. Я занимаюсь ею с чистой совестью.
— Осторожно! Вы чуть не врезались в фургон!
— Зоггу1. Начиная с субботы, у меня такое впечатление, будто мне строго-настрого запрещено спать.
— Вам нужно идти по свежему следу? — говорит она с очаровательной улыбкой доктора Ватсона.
— Да нет. Мы имеем дело скорее с кипами бумаг, чем со следами. Математика. Психология.
— Даже так?! — восхищенно выдыхает она. Ирена уже снова в форме.
КАПИТАНА ЭКСНЕРА
(его настоящая фамилия — Бавор) прямо-таки распирает от гордости. Экснер (до женитьбы — Бавор) очень быстро вытянул из Ирены имена воителей, столь доблестно на нее напавших. Ирена подписывает протокол, и я провожаю ее к выходу.
— Чуточку придется подождать, сейчас ни одной свободной машины.
— Не беспокойтесь, я возьму такси.
— А подождать не хотите?
— Чем скорее я буду в постели, тем лучше,— говорит она и протягивает мне руку.— Вы обошлись со мной вполне по-людски, благодарю>
1 Простите (англ.).
Вероятно, она имеет в виду то, что мы все же не отправили ее на врачебный осмотр. Я промолчал, а капитан не вспомнил.
— Мы наверняка еще увидимся,— говорю я.— Хотя я предпочел бы, чтобы это произошло при обстоятельствах более отрадных. Просто так.
— Ну, может, и увидимся,— обещает она, весело машет мне рукой и уходит по улице, уже запруженной торопящимися пешеходами. Магазины трещат по швам: все, кто сегодня показался на работе, весело делают покупки, чтобы не стоять в вечерних очередях. Я возвращаюсь в кабинет. Взгромождаюсь за свой письменный стол.
— Видал? — хвастается капитан.— Выложила мне все в два счета. Сам даже не знаю, как это у меня получается, ан...
— За такие речи моего дедушку однажды вытолкали взашей из трактира,— охлаждаю я его пыл.
— Но-но! На твоем месте дедулю с подмоченной классовой репутацией я бы сюда вообще не приплетал! Речь идет о моих выдающихся способностях криминалиста.
— Как раз в связи с этим я и хочу тебе кое-что пояснить, мой отутюженный друг. Это я убедил ее по дороге сюда. Она рассказала бы все, даже если бы ее стал расспрашивать садовник или уборщица. Так что я, пожалуй, наведаюсь к этим двум дзюдоистам, что ты на это скажешь?
— Нет, только не ты.
— Почему это не я? Может, мне и недостает твоих блистательных криминалистических данных, но загрести двух малых — на это я еще способен. Мне чертовски хочется это сделать.
— Вот именно поэтому ты и не поедешь. Ты им еще, чего доброго, намнешь бока, а это будет подарочком для защитника! Я вижу тебя насквозь. Девчонка-то она красивая, а?
— Слушай, начальник, этого я не заслужил!
— За ними поедут Голоубек с Микешом. А ты, любезный друг Бертик, продолжишь работу над портретом несчастной жертвы. Ты проследил жизнь Ферецкого до его ухода в армию. Так что продолжай!
— Как? Каким образом?
— Мы много раз слышали о том, что Ферецкий служил в десантных войсках. Там он мог сойтись со всякими разгильдяями--в армии их хоть отбавляй!—а потом втянуть их в свои махинации. Так что ищи, вынюхивай!
— Есть!—говорю я, как отвечали мы когда-то в армии. Идея вроде бы здравая, ничего не скажешь. Всадить нож в шею (ах, черт, и как это не пришло мне в голову раньше!) — ведь это типичный прием десантников. Так оно все и могло произойти. Ферда повел дело с таким размахом, что кое-кто мог и испугаться: вдруг лопнет в цепочке какое-нибудь звено.
Жизнь каждого человека — сага, вроде той, что написана Голсуорси. Когда-нибудь, если доживу до пенсии, я, возможно, примусь за описание разных историй, о которых узнал за время своей работы в угрозыске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76