— Мы в расчете!
Так что деньги для того, чтобы снять татуировку, у него нашлись бы, думает Ирена. Ох уж эти мужики! Им никогда не приходят в голову самые простые вещи.
Я ВЕСЕЛО МАШУ ЕЙ
со своего места за конторкой, Ирена влетает в стеклянную
дверь, отряхивается, как мокрый щенок.
— Дядюшка, там сущий ад!
— Дама,— говорю я строго,— доставьте мне удовольствие и кое-что обещайте.
— Все что угодно, дядюшка Саройян!
— Ближайшие два дня ездить только днем.
— А! Так, значит, все это правда?
— Посмотрите, что делается на этажах. Все заперлись на сто оборотов* а если какой-нибудь даме нужно пойти па кухню, так ее сопровождают еще две.
— Дядюшка, да у вас пистолет! Его у вас никогда не было!
— Вот так, девочка, мы на осадном положении. Поэтому будь добра, сделай то, о чем я тебя прошу, и по ночам не шастай! Его скоро поймают.
Примчалась запыхавшаяся от быстрого бега Львица, держа наготове ключи.
— Ты дома, слава богу! — бросается она к Ирене.—Я думала, спячу от страха! В Праге объявился какой-то сумасшедший. Говорят, он уже убил восемь женщин! Боже правый! (Это она увидела оружие, которым снабдила меня дирекция пансионата, впрочем без патронов.) Так это не враки! Завтра меня ни за какие коврижки не заставят выйти на работу!
— Я тебя подвезу,— говорит Ирена, всегда готовая прийти на помощь.
Глава VII
БЫЛО ВОСКРЕСЕНЬЕ, И В ПРАГЕ
светило солнце. В пансионате «Либуша» царила паника. Женщины постарше и молодые девушки роились в вестибюле, сплачиваясь в дружины, и только после того, как среди них появлялась какая-нибудь предводительница, более энергичная, чем остальные, решались на бросок к трамвайной остановке. С чувством огромного облегчения следили они за моими манипуляциями с кухонным окном на втором этаже: я перекрывал доступ внутрь по пожарной лестнице — просверлил отверстия в оконных переплетах и накрепко притянул их винтами к раме. Я вновь и вновь прохаживался по коридорам и тщательно обследовал каждый закуток. И хотя я отнюдь не тщеславен и не падок на лесть, все же в те дни мне было приятно слышать: «Слава богу, здесь есть мужчина! Все же с мужчиной как-то надежнее!»
Был объявлен розыск преступника, ставший самой крупной сыскной операцией в истории. Через несколько дней насильник оказался за решеткой. Слухи приписывали ему убийство одиннадцати женщин и еще большее количество неудавшихся попыток; больницы, по сведениям, имевшимся в распоряжении обитательниц нашего пансионата, были забиты юными созданиями женского пола, за жизнь которых шла борьба.
После публикации сообщения о том, что страхи уже излишни, массовые перебежки к трамваю все же продолжались еще несколько дней, а затем прекратились, боязнь иссякла. Примерно этак через недельку во время очередного обхода я заметил, что винты из окна второго этажа исчезли, «мыс Канаверал» был вновь готов принимать гостей.
Каждое второе воскресенье месяца у меня круглосуточное дежурство, целый день трезвонит телефон, то и дело мне приходится ехать наверх на какой-нибудь этаж возвращать разомлевшую даму к жизни. (Телефон на этажах опять не работает.)
У Ирены с выполнением плана все в аккурате, страх прошедших дней сказался на ее блокноте, запестревшем
многочисленными заявками: «Мария. 16.30 „Армабетон"»; «Карла. 17.10 „Ферромет"»; «Илона. 17.15 „Универсаме и т. д. Солнечным воскресеньем она распоряжается по-своему. В половине девятого проходит через вестибюль в белых шортах и блузке, с шарфиком на шее. В руке болтается полотняная сумка, в которой бутерброды, термос с кофе, мини-купальник и крем для загара. Нажав педаль до отказа, Ирена вылетает из города. Примерно в пятидесяти километрах от Праги она обнаружила однажды укромное местечко, где можно укрыться от посторонних глаз. Там небольшое озерцо с ледяной водой, незамутненное, как моя совесть. Высокие, корявые сосны. Место это надежно защищено от непрошеных вторжений, поскольку подъехать к нему на машине невозможно, а от шоссе до него надо прошагать еще добрых два километра.
Ирена вытягивается на солнцепеке, загорает, время от времени окунается. Выскакивает из озерца, дрожа от холода. В темпе, от которого у вас захватило бы дух, делает гимнастику, выполняя движения гораздо тщательнее и дольше, чем обычно. Она прислушивается к кукованию кукушек, словно к курантам фортуны, наблюдает за суматошными муравьями, снующими на первый взгляд бестолково и ошалело, а на деле вполне целенаправленно. Следит за кривыми, которые вычерчивают в небе касатки. Погружается в свои мысли. Мечтает.
ДВАДЦАТИЛЕТНИМ МОЛОДЫМ ЛЮДЯМ
не обойтись без общества столь же молодых друзей. Материнские запреты и нравоучения постепенно перестали оказывать действие, как и все, что повторяется слишком часто. Коммерческий директор Броновского стекольного завода осуществил свое намерение и от Ирены избавился —• перевел ее в отдел пропаганды. Здесь она сошлась с веселой компанией, парни и девушки делились своими завтраками, бегали в рабочее время за продававшимся в розлив вином, которое приносили в полиэтиленовых бутылках с надписью «Дистиллированная вода» или «Жидкое стекло», неустанно выдумывали анекдоты, «привезенные из Канады», и свято блюли уик-энды. В пятницу вечером или, в крайнем случае, в субботу утром они отправлялись на мотоциклах и мотороллерах в горы — в Есеники или в Бески-ды, ставили палатки на берегу речек с ледяной водой, у парней свисали сбоку охотничьи тесаки. Они пекли вывалянные в земле куски солонины, нанизывая их на прутья, а воду для питья приносили из ручьев — люди, которые в
102 повседневной жизни в совершенстве владели искусством управляться ножом и вилкой.
ВСЕ ЧАЩЕ И ЧАЩЕ ОТВЛЕКАЛО
Ирену от работы позирование для прессы. Ее приглашали журналы мод, она сверкала зубками с плакатов, рекламировавших эликсир для полоскания рта, она изображала продавщицу крема «Нивея» и напитка «Кока-кола». Уже к марту у нее иссякли отпускные дни, время от времени ей со скрипом давали пару дней за свой счет, но все равно удовлетворить спрос было невозможно. Ее вызвали в дирекцию.
— Дальше так продолжаться не может, барышня Новакова.
— Я знаю,— вздохнула она.— Но так жаль отказываться.
— Слава — прекрасная вещь, но она мимолетна. Ваше лицо и фигура не вечно будут такими, а что потом?
Ирена пожала плечами.
— После того как вас вызывают позировать, вы возвращаетесь на работу усталой, невыспавшейся, под глазами круги. Так не лучше ли нам расстаться?
Ирена пожала плечами.
Она стала работать манекенщицей на договорных началах. Украшала собой страницы армейских журналов, календарей, брошюр о рациональном питании.
— Делать нечего! — признала наконец и требовательная матушка Новакова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76