— Вслед за мужем. Мы с ним надолго никогда не разлучались. А теперь уже семь лет, как он один.
— Что ты, что за разговоры?! — запротестовала Ирена.— Ты поправишься и вернешься домой, как и все.
— Конечно. Мою шкатулку с драгоценностями из секретера возьми себе. Все, что в ней есть, твое. Не надо ничего говорить.— Она сделала протестующий жест.— Не будем же мы с тобой ссориться. Тебя я хочу попросить лишь об одном — чтобы ты позаботилась о Кареле, знаешь, ведь он сущий ребенок, он сейчас в телячьем возрасте. Для мужчин тридцатилетие — возраст весьма опасный, они пускаются во все тяжкие, словно им вынесли смертный приговор или что-то в этом роде. У нас в тридцать лет на это нет времени. Дети, школа, магазины... Прости меня! А дети у тебя еще будут. Я перечитала все, что об этом написано. С тобой это был просто несчастный случай. Если Карел будет слишком резвиться, ослабь узду. Ни в коем случае не осаживай, иначе он тебя бросит. Наберись терпения, он перебесится. Ну а этот его оркестр... Тут ты ему не перечь. У него постоянная работа, так что скоро ему надоест бегать вечерами туда-сюда. Пока ты будешь дома, он всегда к тебе вернется. Он изменится, вот увидишь. Найди себе какую-нибудь работу, но только не такую, чтоб он мог тебя ревновать. Он ужасно ревнив, ты это знаешь.
— Знаю,— обронила Ирена.
— Ну вот и ладно. Ты такая хорошая, умная, ты наверняка с ним поладишь,— сказала старая пани и сжала руку Ирены.
У Карела опять начался период сверхурочной работы и ночных дежурств, к матери он так и не выбрался.
УСТОИМ ПЕРЕД ИСКУШЕНИЕМ
описать последние мгновения пани Сладкой и выслушать ее слова, которыми она прощалась с миром. Сын и невестка молча возвращались с кладбища, сказать друг другу им было нечего.
Дипломированный врач Карел Сладкий теперь приходил домой лишь для того, чтобы выспаться и переодеться. Он находил чистые рубашки там, где они обычно лежали, в привычных же местах ждали его и кастрюли с едой. Ирена переселилась в спальню пани Сладкой, теперь у каждого из них была своя комната. Иногда Ирена оставалась одна по нескольку дней.
«Так мне и надо,— говорила себе Ирена,— это мне в наказание за то, как я жила в прежние годы. По крайней мере, теперь я вижу, до чего такая жизнь убога. Если бы не данное обещание, меня бы здесь уже не было. Будь я столь же властна, как моя мать, он ползал бы передо мной на коленях. А поскольку я ничего не говорю, он явно прощупывает, как далеко может зайти. Я этого так не оставлю, парнишка! Я тебе еще покажу!»
Она вернулась к привычкам своей молодости, к образу жизни, какой вела в юности. Делала зарядку, танцевала, ухаживала за кожей. Через полгода к ней вернулась ее былая красота, почти утраченная и забытая за постоянными домашними хлопотами.
Прошло четыре года, и однажды, в сентябре, Карел пришел домой раньше, чем обычно. Смиренный, кроткий, пьяный, положил голову Ирене на колени.
— Не бросай меня! — рыдал он.— Пожалуйста, помоги мне!
Он сошелся с сестрой из отделения реанимации, по-матерински заботливой (на отделении ее называли Наседкой), и теперь ждал от нее ребенка. «Разбить ему подсвечником голову,— спрашивала себя Ирена,— или погладить? Зачем он мне это говорит? Какое мне до этого дело?»
Она потянула его за волосы. Он поднял голову и посмотрел на нее.
— Ты на ней женишься,— сказала она невозмутимо,— такая женщина тебе и нужна, а не какая-то... манекенщица.
— Я тебя обожаю,— всхлипывал он.
— Что же, положимся на время.
Она начала обходить агентства, с которыми когда-то сотрудничала. Всюду были ей рады, уверяли, что она ничего не утратила из своих былых достоинств, что она ни на один день не выглядит старше по сравнению с тем, как выглядела, когда уволилась, но с работой, по правде говоря, сейчас гораздо хуже. Тридцать лет есть тридцать лет, что ни говори! А не подумывали ли вы о том, чтобы поискать себе в каком-нибудь отделе работу в качестве референта?
— Бухгалтеры, нам нужны бухгалтеры,— всюду отвечали ей охрипшие голоса.— Возьмитесь за это, а со временем наверняка подыщется и другая работа, вроде прежней. Понадобится какой-нибудь плакат, афиша...
— Делопроизводство и бухгалтерия — не хотите ли попробовать? Это страсть как увлекательно — в конце каждого месяца сводить концы с концами!
—- Ничего-то я не умею,— сокрушалась Ирена после долгих хождений.— Почему я была так глупа? Когда-то я немного говорила по-английски и по-французски. По-русски. А что теперь? Ведь я десять лет рта не раскрывала. С грехом пополам умею готовить, да и то по поваренной книге.
— Так выходи замуж,— советовали ей старые друзья. Она заскочила в бистро неподалеку от Вацлавской
площади. Приятной наружности молодой человек в красной куртке ловко вытер часть стойки, к которой она подсела, сверкнул зубами — и:
— Что будет мадам угодно?
— Пресо.
— Одно пресо, а что к нему? Стопочку? Пирожное?
— Ничего.
— Мадам в плохом настроении, а этого «размилей-ший Петя» не потерпит. Чем могу быть полезен?
Удивительное дело: то, чем мы не поделились бы даже с ближайшим другом или даже с хорошо знакомым человеком, мы с легкостью поверяем посторонним людям, проявившим к нам участие! Молодой человек за стойкой бара покачивал ГОЛОВОЙ. Молодой Дед Всевед1 знал выход из любого положения.
— Вы говорите, что ничего не умеете? Бросьте! Каждый что-нибудь да умеет, но мы узнаем об этом, лишь когда нас прижмет. Вы сказали, что умеете водить машину и вечерами всегда одна. А что, если это сплюсовать? Вы нуждаетесь в людях, люди нуждаются в вас — на этом стоит свет. Один из моих уважаемых клиентов — директор таксопарка. Большая шишка! Настоящий босс! Хотите, я с ним переговорю? Как раз недавно повысили налоги, и
Персонаж чешских народных сказок.
многие уходят. И, как водится, это самый подходящий момент. Только об одном хочу вас предупредить. Он еще тот бугай, я бы сказал. Он наверняка к вам подкатит. Так что приготовьтесь к обороне.
— Этого я не боюсь,— смеялась Ирена.— Я замужем.
— Это вас нисколько не уродует,— заверил ее молодой бармен.— И это нисколько не помешает нам пропустить по стопочке, что вы на это скажете? Я вас угощаю. Это мой маленький рекламный трюк. Прежде чем пустить человека по миру, я стараюсь сделать так, чтоб он чувствовал себя здесь хорошо.
— Идет,— сказала Ирена.
— И вообще, вы самая-самая из всех красоток, кого я имел удовольствие лицезреть на этой неделе.
Прошел еще год, прежде чем образ Ирены был окончательно вытеснен в душе Карела Сладкого образом самоотверженной Наседки. У Наседки родилась здоровенькая девочка, и теперь мужчина метался в нерешительности меж двух домов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Что ты, что за разговоры?! — запротестовала Ирена.— Ты поправишься и вернешься домой, как и все.
— Конечно. Мою шкатулку с драгоценностями из секретера возьми себе. Все, что в ней есть, твое. Не надо ничего говорить.— Она сделала протестующий жест.— Не будем же мы с тобой ссориться. Тебя я хочу попросить лишь об одном — чтобы ты позаботилась о Кареле, знаешь, ведь он сущий ребенок, он сейчас в телячьем возрасте. Для мужчин тридцатилетие — возраст весьма опасный, они пускаются во все тяжкие, словно им вынесли смертный приговор или что-то в этом роде. У нас в тридцать лет на это нет времени. Дети, школа, магазины... Прости меня! А дети у тебя еще будут. Я перечитала все, что об этом написано. С тобой это был просто несчастный случай. Если Карел будет слишком резвиться, ослабь узду. Ни в коем случае не осаживай, иначе он тебя бросит. Наберись терпения, он перебесится. Ну а этот его оркестр... Тут ты ему не перечь. У него постоянная работа, так что скоро ему надоест бегать вечерами туда-сюда. Пока ты будешь дома, он всегда к тебе вернется. Он изменится, вот увидишь. Найди себе какую-нибудь работу, но только не такую, чтоб он мог тебя ревновать. Он ужасно ревнив, ты это знаешь.
— Знаю,— обронила Ирена.
— Ну вот и ладно. Ты такая хорошая, умная, ты наверняка с ним поладишь,— сказала старая пани и сжала руку Ирены.
У Карела опять начался период сверхурочной работы и ночных дежурств, к матери он так и не выбрался.
УСТОИМ ПЕРЕД ИСКУШЕНИЕМ
описать последние мгновения пани Сладкой и выслушать ее слова, которыми она прощалась с миром. Сын и невестка молча возвращались с кладбища, сказать друг другу им было нечего.
Дипломированный врач Карел Сладкий теперь приходил домой лишь для того, чтобы выспаться и переодеться. Он находил чистые рубашки там, где они обычно лежали, в привычных же местах ждали его и кастрюли с едой. Ирена переселилась в спальню пани Сладкой, теперь у каждого из них была своя комната. Иногда Ирена оставалась одна по нескольку дней.
«Так мне и надо,— говорила себе Ирена,— это мне в наказание за то, как я жила в прежние годы. По крайней мере, теперь я вижу, до чего такая жизнь убога. Если бы не данное обещание, меня бы здесь уже не было. Будь я столь же властна, как моя мать, он ползал бы передо мной на коленях. А поскольку я ничего не говорю, он явно прощупывает, как далеко может зайти. Я этого так не оставлю, парнишка! Я тебе еще покажу!»
Она вернулась к привычкам своей молодости, к образу жизни, какой вела в юности. Делала зарядку, танцевала, ухаживала за кожей. Через полгода к ней вернулась ее былая красота, почти утраченная и забытая за постоянными домашними хлопотами.
Прошло четыре года, и однажды, в сентябре, Карел пришел домой раньше, чем обычно. Смиренный, кроткий, пьяный, положил голову Ирене на колени.
— Не бросай меня! — рыдал он.— Пожалуйста, помоги мне!
Он сошелся с сестрой из отделения реанимации, по-матерински заботливой (на отделении ее называли Наседкой), и теперь ждал от нее ребенка. «Разбить ему подсвечником голову,— спрашивала себя Ирена,— или погладить? Зачем он мне это говорит? Какое мне до этого дело?»
Она потянула его за волосы. Он поднял голову и посмотрел на нее.
— Ты на ней женишься,— сказала она невозмутимо,— такая женщина тебе и нужна, а не какая-то... манекенщица.
— Я тебя обожаю,— всхлипывал он.
— Что же, положимся на время.
Она начала обходить агентства, с которыми когда-то сотрудничала. Всюду были ей рады, уверяли, что она ничего не утратила из своих былых достоинств, что она ни на один день не выглядит старше по сравнению с тем, как выглядела, когда уволилась, но с работой, по правде говоря, сейчас гораздо хуже. Тридцать лет есть тридцать лет, что ни говори! А не подумывали ли вы о том, чтобы поискать себе в каком-нибудь отделе работу в качестве референта?
— Бухгалтеры, нам нужны бухгалтеры,— всюду отвечали ей охрипшие голоса.— Возьмитесь за это, а со временем наверняка подыщется и другая работа, вроде прежней. Понадобится какой-нибудь плакат, афиша...
— Делопроизводство и бухгалтерия — не хотите ли попробовать? Это страсть как увлекательно — в конце каждого месяца сводить концы с концами!
—- Ничего-то я не умею,— сокрушалась Ирена после долгих хождений.— Почему я была так глупа? Когда-то я немного говорила по-английски и по-французски. По-русски. А что теперь? Ведь я десять лет рта не раскрывала. С грехом пополам умею готовить, да и то по поваренной книге.
— Так выходи замуж,— советовали ей старые друзья. Она заскочила в бистро неподалеку от Вацлавской
площади. Приятной наружности молодой человек в красной куртке ловко вытер часть стойки, к которой она подсела, сверкнул зубами — и:
— Что будет мадам угодно?
— Пресо.
— Одно пресо, а что к нему? Стопочку? Пирожное?
— Ничего.
— Мадам в плохом настроении, а этого «размилей-ший Петя» не потерпит. Чем могу быть полезен?
Удивительное дело: то, чем мы не поделились бы даже с ближайшим другом или даже с хорошо знакомым человеком, мы с легкостью поверяем посторонним людям, проявившим к нам участие! Молодой человек за стойкой бара покачивал ГОЛОВОЙ. Молодой Дед Всевед1 знал выход из любого положения.
— Вы говорите, что ничего не умеете? Бросьте! Каждый что-нибудь да умеет, но мы узнаем об этом, лишь когда нас прижмет. Вы сказали, что умеете водить машину и вечерами всегда одна. А что, если это сплюсовать? Вы нуждаетесь в людях, люди нуждаются в вас — на этом стоит свет. Один из моих уважаемых клиентов — директор таксопарка. Большая шишка! Настоящий босс! Хотите, я с ним переговорю? Как раз недавно повысили налоги, и
Персонаж чешских народных сказок.
многие уходят. И, как водится, это самый подходящий момент. Только об одном хочу вас предупредить. Он еще тот бугай, я бы сказал. Он наверняка к вам подкатит. Так что приготовьтесь к обороне.
— Этого я не боюсь,— смеялась Ирена.— Я замужем.
— Это вас нисколько не уродует,— заверил ее молодой бармен.— И это нисколько не помешает нам пропустить по стопочке, что вы на это скажете? Я вас угощаю. Это мой маленький рекламный трюк. Прежде чем пустить человека по миру, я стараюсь сделать так, чтоб он чувствовал себя здесь хорошо.
— Идет,— сказала Ирена.
— И вообще, вы самая-самая из всех красоток, кого я имел удовольствие лицезреть на этой неделе.
Прошел еще год, прежде чем образ Ирены был окончательно вытеснен в душе Карела Сладкого образом самоотверженной Наседки. У Наседки родилась здоровенькая девочка, и теперь мужчина метался в нерешительности меж двух домов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76