— Слушай, раз мне сегодня так везет, то давай Ч провернем одно дельце.
— Если тебе так хочется, давай, — нехотя проговорила Инна.
— Значит, так, — начал я ее инструктировать. — Мы с тобой журналисты и интересуемся боевой биографией отставного генерала Федора Петровича Пономарчука. Для этого нам необходимо... О! — Тут мой взгляд упал на дорогую фотокамеру японского производства, лежавшую в футляре за спинкой кресел. — Это нам может пригодиться! Ты будешь делать вид, что записываешь его воспоминания, а я его сфотографирую... У тебя есть блокнот и шариковая ручка?
— Есть в сумочке. Зачем тебе все это надо? Ты разве журналист? — удивленно вскинула вверх брови Инна.
— Ага! Писатель... — пробормотал я. — Делай, что я тебе говорю, и очень скоро будешь купаться в роскоши. Это я могу тебе гарантировать.
— Хорошо! — согласилась Инна.
— Итак, мы — журналисты... — снова повторил я придуманный на ходу повод для визита в квартиру генерала.
Инна оказалась прирожденной актрисой. Она так быстро и естественно вошла в образ деловой женщины, приняв предлагаемые обстоятельства, что я только диву давался, наблюдая за ее перевоплощением.
В квартиру Пономарчуков нас впустили без опаски, стоило только Инне представиться:
— Мы из «Красной звезды»... Как себя чувствует Федор Петрович?
— Получше, — ответила молодящаяся дама, как видно, супруга генерала. — А почему вы не предупредили о своем визите?
— Не могли дозвониться, — нашлась Инна. — С утра названиваем, а материал требуется срочно в номер.
— Федя! К тебе корреспонденты... — крикнула жена и, оставив нас в прихожей, ушла на кухню, откуда доносились вкусные запахи.
— Очень, очень приятно! — проговорил пожилой мужчина в пушистом персидском халате. — Извините, я вас не ждал и потому одет не по форме. Чем обязан?
— Требуется ваш портрет на первую страницу. Так сказать, ветеран при полном параде! — сказал я.
— Это мне не трудно. Машенька, достань мой парадный мундир, пожалуйста!
— Сию секунду, только газ в духовке убавлю, — ответила дама.
— Ого! — невольно вырвалось у меня, когда жена генерала принесла в небольшую комнату, оборудованную под рабочий кабинет, мундир с большим числом орденов и медалей.
— Да, — заметив мое восхищение, улыбнулся Пономарчук, — пришлось повоевать. Сейчас вот пишу мемуары и редко выхожу из дома. А раньше частенько надевал парадную форму — постоянно приглашали выступать то в школы, то в ПТУ. К сожалению, сейчас военно-патриотическое воспитание сведено на нет. Почему-то новые власти как огня боятся самого слова «патриотизм»...
— А за что вы получили орден Ленина? — спросила Инна, присаживаясь на кожаный диван.
— Первый за оборону Москвы, второй за освобождение Гомеля, а третий за бои под Кенигсбергом.
— В какой должности прошли войну?
— Начиная от командира полка и кончая командиром дивизии.
— И все в пехоте?
— В ней самой, в матушке-пехоте! — покачал седой головой Федор Петрович. — Тяжело вспоминать, но от личного состава полка, с которым начинал воевать под Москвой, осталось меньше трети, остальные выбыли...
— Это как? — не поняла Инна.
— Кто по ранению, а большинство убитыми...
— Часто видитесь с однополчанами? — не унималась Инна.
— Ежегодно! На 9 Мая, у Большого театра... Пономарчук поправил волосы и сел на стул.
— Ну, как будем фотографироваться? — спросил он, взглянув на меня.
Я начал расчехлять аппарат.
— Садитесь спиной к окну, а лицом повернитесь к двери, — предложил я.
— Вам же свет из окна в объектив попадет!.. — вскричал отставной генерал. Похоже, он соображал в фотоделе больше меня.
— Ничего страшного! У меня такая аппаратура, что при любом освещении вытягивает негативы...
— Да?.. — В голосе бывшего генерала послышалось плохо скрытое недоверие. — А может, вы вообще будете снимать меня «тридцать третьим» объективом?
«Что он имеет в виду?» — пронеслось у меня в го-
лове. Это гораздо позже я узнал, что «тридцать третьим объективом» фотографы называют аппарат без
пленки.
— Не волнуйтесь, снимаю! — крикнул я, но руки у меня ходили ходуном, и я никак не мог отыскать кнопку затвора.
— Э! Голубчик, да вы не на ту кнопку жмете... — Генерал стал медленно подниматься со стула. — Послушайте, а вы вообще-то кто?
Больше притворяться я не мог. Подскочив к генералу, я врезал ему японским аппаратом прямо по голове. Затем, подхватив обмякшее тело, начал неловко сдирать с него китель с наградами.
— Чего сидишь?! — прошипел я на Инну. — Отвлеки генеральшу от выхода!..
— Не могу... — выпучив на меня глаза, прохрипела девушка. — Только не это...
Я наконец совладал с металлическими пуговицами и кое-как снял китель с тела генерала.
— Пошли к выходу!
Мы оказались у двери, и я, сунув китель с наградами Инне, прошептал:
— Спускайся к машине, а я чуть-чуть задержусь...
Хорошо понимая, что оставлять в живых свидетельницу нельзя, я, однако, не мог заставить себя прикончить ее. Зачем мне лишняя кровь? Вполне достаточно будет, если она просто полежит без сознания минут тридцать.
— Сфотографировали? — спросила женщина, повернув ко мне голову, но не отходя от газовой плиты, где булькало в кастрюле какое-то варево.
— Закончили, — выдохнул я и, подскочив к женщине одним прыжком, схватил ее за горло. Я видел, как глаза у нее округлились и стали вылезать из орбит. Она захрипела, взмахнула руками и сбила с плиты кастрюлю с супом, опрокинув ее на пол. Хорошо еще, что я вовремя посторонился, а то бы кипящее варево могло здорово ошпарить.
Убедившись, что хозяйка в ближайшие минуты вряд ли сможет добраться до телефона, я спокойно направился к выходу и, спустившись по лестнице, вышел во двор.
Инна, трясясь от страха, ждала меня в машине.
— Зачем только я сюда приехала? Зачем?.. — причитала она.
— А что, в Ельце тебе было лучше с твоим братом-алкашом и его дружками-убийцами?.. — хмыкнул я, заводя мотор. — И запомни: теперь ты — королева! А на днях мы вообще отсюда слиняем...
— Куда еще? — устало и безразлично спросила девушка.
Сама увидишь...
* * *
...На этот раз Алексей Федорович поджидал меня в переулке Сивцев вражек, ближе к Гоголевскому бульвару.
— Что там у вас произошло с группой Костомарова? — недовольно спросил Хозяин, брезгливо взяв
двумя пальцами конверт с долларами из моих рук и небрежно швырнув его в «бардачок» под щитком управления.
—Не смогли найти общий язык... К тому же они там занимаются черт знает чем!.. Это, знаете ли, чревато осложнениями с властями.
— Конкретнее! — прикрикнул Хозяин.
— Куда уж конкретнее? Они оружием промышляют... На нашего человека покушались... Вооруженное нападение!
— Жив?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114