Карн неподвижно стоял у окна, с преувеличенным вниманием разглядывая
падающий снег.
Спасительная злость охватила меня.
- На Фру все по-другому. Мы ценим жизнь. Гхарр умеет думать лишь о
том, как уцелеть самому и уничтожить другого. Вы убиваете друг друга и
находите это законным. - Мне пришлось прерваться. Комок встал в горле. Я
вспомнила свои ночные кошмары, мертвое лицо Карна... - Что значат для тебя
мои чувства? Я только инструмент, инкубатор для детей, я...
Тут он посмотрел на меня, и в лице его была боль и грусть.
- Твои чувства для меня значат очень много. Очень. Наше положение
показывает, что удача изменяет мне. Может статься, моя дорогая жена, что
конец мой уже недалек. Смерть может прийти от руки убийцы или на дуэли. Я
не могу дать тебе никакой защиты. А что мои враги могут сделать с тобой...
- голос его дрогнул.
Я отвернулась. Эта боль в его глазах. Какую бурю чувств породила она
в моей душе. Он не должен был этого видеть.
Почти весь остаток дня прошел в мучительном молчании. Мы пытались
говорить о пустяках, но слова казались неуклюжими и ненужными. Карн задал
больной вопрос, который почти заставил нас обнаружить те чувства, в
которых мы не хотели признаться даже себе. С облегчением отправилась я в
постель, лишь только начало смеркаться. Во сне я могла не чувствовать себя
такой испуганной, потерявшей голову, готовой сломаться.
Я проснулась от холода и боли. Тело еще хранило следы дальней дороги,
и, вероятно, во сне я повернулась на больное место. Я повертелась в
постели и обнаружила множество новых больных точек. Меня всегда удивляло,
почему настоящая боль приходит не сразу. Я лежала неподвижно и одну за
другой успокаивала ноющие мышцы. Наконец все прошло.
- Уже пора вставать, милорд? - этот титул казался мне спасительным в
то утро.
Ответа не было. Я осторожно свесилась через край:
- Эй, соня.
На нижней койке никого не было. Она была аккуратно заправлена. Я
оглядела комнату. Я была совершенно одна. Спрыгнув на пол, я торопливо
оделась, хотя и чувствовала, что поспешность совершенно бесполезна.
Похоже, что после его ухода прошло уже много часов. Вдруг я заметила
клочок бумаги на столе.
"Моя дорогая леди. Чтобы добраться до дому, нам нужны лошади, а в
одиночку я двигаюсь быстрее. Если по какой-либо случайности я не вернусь,
дождись здесь патруля Совета. Они смогут доставить тебя домой в целости и
сохранности. _К_а_р_н_".
Не выпуская записки из руки, я побрела к окну. Высокие, стройные
голубые сосны загораживали пустыню. Снег падал бесшумно и стремительно,
внезапные порывы ветра сметали с крыши снежное одеяло, и кружащий занавес
закрывал на мгновение лес. Наискось поперек поляны намело огромный сугроб,
заваливший входную дверь. Конечно, Ричард мог что-то предпринять против
нас в Онтаре, но нужно ли было моему господину уходить в этот снежный ад?
Я нагнулась, пытаясь разглядеть слабенькое светлое пятнышко на месте
солнца и узнать, хотя бы приблизительно, время. Все напрасно. Порыв ветра
швырнул пригоршню снега в окно. Снежинки застучали по стеклу как маленькие
камешки. Я испуганно отскочила.
Я осмотрела свою новую тюрьму. Одна комната, две двери, два окна,
кабинка для душа и туалета. На всем многомесячный слой пыли. На моей руке,
там, где она соприкасалась с пыльной оконной рамой, отпечаталась широкая
серая полоса. Я перечитала записку. Никакого намека, когда он должен
вернуться.
Я принялась считать. Четыре дня туда. Два, если повезет, обратно.
Хоть бы сказал, когда надеется вернуться. Но что толку теперь жалеть. Я
положила записку в карман и снова выглянула в окно. Снег бил наискось
непрерывным потоком - густой, стремительный, гипнотизирующий. Веки начали
слипаться. Усталость не оставила меня. Наш побег отнял гораздо больше сил,
чем я предполагала. Голова моя качнулась вперед, и я пришла в себя.
Так нельзя. Здесь столько дел. Кругом сплошная грязь. Я снова
посмотрела на серую полоску на своей ладони.
Такая маленькая комната и бездна времени. Шесть дней. Спать. Уборка
подождет.
Я снова вскарабкалась на свою койку и проспала большую часть этого и
следующего дня. Почти не вставала.
На третий день я почувствовала себя значительно бодрее. Я внимательно
осмотрела комнату. Здесь были запасы провизии, кое-какая кухонная утварь,
но, в полном соответствии с их обычаями, гхаррские проектировщики
предусмотрели только самые примитивные приспособления для уборки - ведро и
щетку. Интересно, перестану я когда-нибудь удивляться странным
противоречиям этого мира, где есть, например, лучевые печи, но нет ни
одного кухонного робота.
- Мужчины, - проворчала я. - Вот и видно, что получается, когда они
все устраивают на свой лад.
Я наполнила ведро, спрыснула пол водой и принялась щеткой отскребать
грязь. Я не жалела времени. Куда я дену себя потом? Тщательно отмывала я
каждый предмет. Это заняло два дня.
Я в последний раз ополоснула тряпку, которой мыла пол, разогрела
упаковку мяса с бобами и пряностями. Я сидела за столом, положив ноги на
другое кресло. Еда казалась безвкусной, еще хуже было то, что меня стала
донимать тишина. Уже почти год прошел с тех пор, когда я была так же
одинока.
Я бросила упаковку в печь для мусора и вполглаза наблюдала, как она
исчезает. Больше делать было нечего. Я медленно разделась и легла спать.
Утро наступило слишком скоро. Я долго лежала, разглядывая потолочные
балки, и думала, чем себя занять в этот день. Пыталась уснуть опять, но
безуспешно. Неохотно встала.
Разогрела чашку шоколада. Подумала: "А вдруг он вернется нынче
вечером?" Знала, насколько это невероятно.
Секунду подержала горячую чашку между ладоней. Подошла с ней к окну.
Неподвижно лежал мерцающий снег. Огромные голубые деревья согнулись под
его тяжестью. Я потихоньку отхлебывала дымящийся шоколад. Все было
неподвижно в этой безмятежной белизне, в глубине ветвей, в кристально
чистом голубом небе. Я чувствовала себя единственным живым существом в
этой искрящейся безмолвной необъятности.
Потянулись бесконечные часы. Не торопясь, я смела снег со ступенек у
задней двери, отгребла его от сарайчика для лошадей позади домика.
Я перестелила постель, снова пересмотрела продовольственные припасы.
Придумать что-нибудь еще уже было невозможно. Я уселась за стол. Но
сидение без дела позволяло мыслям своевольно блуждать, а это было
невыносимо. Мне виделось, как солдаты Ричарда Харлана окружают пустыню,
вспоминался весь этот мир, именуемый Старкером-4, преисполненный злобы и
насилия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77