Она хочет, чтобы скелеты носили сумасшедшие платья…
– Если ты дашь ей ее собственный магазин, – попросила Эстер, – то мы по крайней мере будем знать, где она!
– Ее собственный магазин? Ты что, хочешь, чтобы я потерял все сбережения, которые сколачивал всю свою жизнь?
– А может быть, ты получишь состояние? Она выиграла тот конкурс, Эйб. У нее есть талант.
– Да-да… я видел альбом ее набросков, – фыркнул он.
Но по мере того, как проходили месяцы, даже Эйб Голдштайн вынужден был заметить, что что-то происходит в мире моды. Он помнил недавний эксперимент с дешевой молодежной одеждой «Карнэби-стрит», в результате которого в его магазины нагрянули возбужденные тинэйджеры и расхватали всю эту ерунду.
– Сходи и навести свою сестру в уик-энд. Я дам тебе выходной, – сказал он Реджи. – Взгляни, как она живет. Я все еще хочу вовлечь ее в бизнес Голдштайнов. Не годится, что она работает на чужих. Я дам ей ее собственный магазин. Они их теперь называют «бутиками». Так что мы снимем ей где-нибудь помещение – это будет ваше собственное предприятие. И даже если вы прогорите, я буду счастлив. Слушай, оно того будет стоить, хотя бы для сохранения здоровья вашей матери.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Их первый учебный год в «Макмилланз» закончился в последние дни июня. Майя, Дэвид и Маккензи оказались в первой дюжине студентов своего курса. Во время последнего семестра они обязаны были сделать два предмета одежды. Дэвид поразил всех сногсшибательными законченными изделиями: пальто и костюмом, оба были великолепно скроены и сшиты. Майя проявила подлинный талант, вдохнув жизнь в классические формы: она изготовила костюм, сделав его потрясающе современным за счет того, что укоротила юбку и изменила покрой рукавов и карманов. Уникальная отделка деталей придала изделию новый, свежий вид.
Хотя мистер Невил, глава отделения дизайна, старательно обходил Маккензи, другие преподаватели приветствовали оригинальность и пышность ее диких, ультрасовременных одежд. Немного одобрения – только и нужно было Маккензи, чтобы расцвести. Она создала пару черных кружевных брючек, украшенных блестками и дополненных подобием майки навыпуск с короткими рукавчиками и круглым вырезом на шее.
– Мы покидаем это место в блеске славы! – воскликнула Маккензи, когда они отмечали завершение первого года своей учебы в ближайшем итальянском ресторанчике.
У каждого были свои планы на каникулы. Уэйленд предложил Майе поработать в качестве ассистента по продажам в отделе культуры его «Хедквотерз». Маккензи собиралась работать все лето официанткой полный рабочий день. Дэвид возвращался в Сиракьюс, рассчитывая, что случайная работа даст ему возможность скопить сколько-нибудь денег. Их прощальный ужин сопровождался обещаниями поддерживать связь на протяжении длинных каникул.
– Я буду забегать в «ХК» все время, чтобы повидать тебя, – обещала Маккензи Майе, – если Элистер когда-нибудь будет позволять мне покидать постель! – подмигнула она и заметила, что Майя и Дэвид обменялись смущенными взглядами.
– Ой, извините меня, – застенчиво сказала Маккензи, – я что-то не так сказала? Простите, но мы в Бронксе ведем такую грубую, примитивную жизнь и все вываливаем наружу…
– Заткнись, Маккензи! – оборвал ее Дэвид. Глаза Маккензи блеснули.
– Пошел к черту! – закричала она. – Никто никогда не говорил мне «Заткнись»!
Она пулей вылетела в дамскую комнату, чтобы поправить свои ресницы «под Твигги», которые пострадали от пара, поднимавшегося от горячей пищи.
Майя вздохнула, взглянув на Дэвида:
– Для меня будет облегчением перестать играть роль миротворца между вами!
– Ладно, но она все время заводит меня! – Он в отчаянии еле разжал губы. – Она невероятно бесчувственна, словно еврейская принцесса!
Он взглянул на Майю с выражением, которое вызвало в ней смешанное чувство виновности и сожаления из-за той злосчастной субботы.
– Ты меня в самом деле простил? – спросила она.
– Прощать было не за что. Будем называть это просто неудачным эпизодом.
Она кивнула:
– Я полагаю, что принадлежу к тем, у кого, так сказать, задержка в развитии. Но я по-прежнему хочу, чтобы мы оставались друзьями…
Он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку.
– Мы и есть друзья. И будем ими. Знаешь, когда я в первый раз увидел тебя – в первый же день в школе – я почувствовал, что словно всегда знал тебя. Я не могу объяснить, это как… ну, если бы я мечтал о девушке, то я бы представлял похожую на тебя… Ты просто… ну все, чего я желал.
Майя покачала головой.
– Это приятно слышать, только… не говори так. Я не хочу никоим образом причинять тебе боль.
– Я знаю, чего я хочу, Майя. Я хочу ждать…
– Нет, – ответила она, – не жди. Я должна еще столько сделать, изменить… в себе. На какое-то время я хочу занять себя только работой.
– Я понимаю, – сказал он, – но ты не можешь помешать мне надеяться.
Маккензи вернулась, размахивая новой бутылкой кьянти. Когда их ленч подошел к концу, неловкость все еще не исчезла. Они вышли на улицу и расцеловались на прощанье возле ресторана.
– Пока, дорогие! – Маккензи поскакала к входу в метро, потом остановилась, приняла несколько вызывающих поз и послала им воздушные поцелуи. Майя на прощанье поцеловала Дэвида, потом, сжимая в руке папку с набросками, села в душный, медленный автобус, следующий в сторону ее дома. На этот вечер Уэйленд по случаю окончания учебы пригласил ее на ужин в самый модный китайский ресторан.
Когда они вошли в переполненный зал, глаза всех посетителей обратились к ним. Майя была в черном французском платье, которое Уэйленд привез из магазина, с экстравагантной косметикой на лице, что, она знала, нравилось Уэйленду.
– А это награда за хорошее поведение, милая, – сказал он и положил на ее тарелку конверт, в то время как официант наполнил их, бокалы шампанским.
Она разорвала конверт: там лежали авиабилеты до Парижа и обратно. Она обомлела, потом в восторге обняла его.
– Это на август, – сказал он, высоко подняв свой бокал с шампанским. – Парижан, которых ты могла сразить наповал, не будет, но это превосходное время, чтобы тебе прокрасться на выставки мод. Мы сообщим, что ты молодой стажер «Хедквотерз» по закупкам. Это поездка может иметь значение для всей твоей жизни…
Майя сидела в салоне Нины Риччи неподалеку от бульвара Капуцинов, ожидая начала своего первого сеанса в Париже. Она старалась держаться хладнокровно в этом элегантном, тихом салоне. Никто не оборудует свои салоны так импозантно и волнующе, как парижане. Просторные, застланные серыми коврами, с высокими окнами, обрамленными бледно-серыми драпри, абсолютно отгороженные от будней повседневной жизни, они образуют фантастический мир для своих клиентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Если ты дашь ей ее собственный магазин, – попросила Эстер, – то мы по крайней мере будем знать, где она!
– Ее собственный магазин? Ты что, хочешь, чтобы я потерял все сбережения, которые сколачивал всю свою жизнь?
– А может быть, ты получишь состояние? Она выиграла тот конкурс, Эйб. У нее есть талант.
– Да-да… я видел альбом ее набросков, – фыркнул он.
Но по мере того, как проходили месяцы, даже Эйб Голдштайн вынужден был заметить, что что-то происходит в мире моды. Он помнил недавний эксперимент с дешевой молодежной одеждой «Карнэби-стрит», в результате которого в его магазины нагрянули возбужденные тинэйджеры и расхватали всю эту ерунду.
– Сходи и навести свою сестру в уик-энд. Я дам тебе выходной, – сказал он Реджи. – Взгляни, как она живет. Я все еще хочу вовлечь ее в бизнес Голдштайнов. Не годится, что она работает на чужих. Я дам ей ее собственный магазин. Они их теперь называют «бутиками». Так что мы снимем ей где-нибудь помещение – это будет ваше собственное предприятие. И даже если вы прогорите, я буду счастлив. Слушай, оно того будет стоить, хотя бы для сохранения здоровья вашей матери.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Их первый учебный год в «Макмилланз» закончился в последние дни июня. Майя, Дэвид и Маккензи оказались в первой дюжине студентов своего курса. Во время последнего семестра они обязаны были сделать два предмета одежды. Дэвид поразил всех сногсшибательными законченными изделиями: пальто и костюмом, оба были великолепно скроены и сшиты. Майя проявила подлинный талант, вдохнув жизнь в классические формы: она изготовила костюм, сделав его потрясающе современным за счет того, что укоротила юбку и изменила покрой рукавов и карманов. Уникальная отделка деталей придала изделию новый, свежий вид.
Хотя мистер Невил, глава отделения дизайна, старательно обходил Маккензи, другие преподаватели приветствовали оригинальность и пышность ее диких, ультрасовременных одежд. Немного одобрения – только и нужно было Маккензи, чтобы расцвести. Она создала пару черных кружевных брючек, украшенных блестками и дополненных подобием майки навыпуск с короткими рукавчиками и круглым вырезом на шее.
– Мы покидаем это место в блеске славы! – воскликнула Маккензи, когда они отмечали завершение первого года своей учебы в ближайшем итальянском ресторанчике.
У каждого были свои планы на каникулы. Уэйленд предложил Майе поработать в качестве ассистента по продажам в отделе культуры его «Хедквотерз». Маккензи собиралась работать все лето официанткой полный рабочий день. Дэвид возвращался в Сиракьюс, рассчитывая, что случайная работа даст ему возможность скопить сколько-нибудь денег. Их прощальный ужин сопровождался обещаниями поддерживать связь на протяжении длинных каникул.
– Я буду забегать в «ХК» все время, чтобы повидать тебя, – обещала Маккензи Майе, – если Элистер когда-нибудь будет позволять мне покидать постель! – подмигнула она и заметила, что Майя и Дэвид обменялись смущенными взглядами.
– Ой, извините меня, – застенчиво сказала Маккензи, – я что-то не так сказала? Простите, но мы в Бронксе ведем такую грубую, примитивную жизнь и все вываливаем наружу…
– Заткнись, Маккензи! – оборвал ее Дэвид. Глаза Маккензи блеснули.
– Пошел к черту! – закричала она. – Никто никогда не говорил мне «Заткнись»!
Она пулей вылетела в дамскую комнату, чтобы поправить свои ресницы «под Твигги», которые пострадали от пара, поднимавшегося от горячей пищи.
Майя вздохнула, взглянув на Дэвида:
– Для меня будет облегчением перестать играть роль миротворца между вами!
– Ладно, но она все время заводит меня! – Он в отчаянии еле разжал губы. – Она невероятно бесчувственна, словно еврейская принцесса!
Он взглянул на Майю с выражением, которое вызвало в ней смешанное чувство виновности и сожаления из-за той злосчастной субботы.
– Ты меня в самом деле простил? – спросила она.
– Прощать было не за что. Будем называть это просто неудачным эпизодом.
Она кивнула:
– Я полагаю, что принадлежу к тем, у кого, так сказать, задержка в развитии. Но я по-прежнему хочу, чтобы мы оставались друзьями…
Он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку.
– Мы и есть друзья. И будем ими. Знаешь, когда я в первый раз увидел тебя – в первый же день в школе – я почувствовал, что словно всегда знал тебя. Я не могу объяснить, это как… ну, если бы я мечтал о девушке, то я бы представлял похожую на тебя… Ты просто… ну все, чего я желал.
Майя покачала головой.
– Это приятно слышать, только… не говори так. Я не хочу никоим образом причинять тебе боль.
– Я знаю, чего я хочу, Майя. Я хочу ждать…
– Нет, – ответила она, – не жди. Я должна еще столько сделать, изменить… в себе. На какое-то время я хочу занять себя только работой.
– Я понимаю, – сказал он, – но ты не можешь помешать мне надеяться.
Маккензи вернулась, размахивая новой бутылкой кьянти. Когда их ленч подошел к концу, неловкость все еще не исчезла. Они вышли на улицу и расцеловались на прощанье возле ресторана.
– Пока, дорогие! – Маккензи поскакала к входу в метро, потом остановилась, приняла несколько вызывающих поз и послала им воздушные поцелуи. Майя на прощанье поцеловала Дэвида, потом, сжимая в руке папку с набросками, села в душный, медленный автобус, следующий в сторону ее дома. На этот вечер Уэйленд по случаю окончания учебы пригласил ее на ужин в самый модный китайский ресторан.
Когда они вошли в переполненный зал, глаза всех посетителей обратились к ним. Майя была в черном французском платье, которое Уэйленд привез из магазина, с экстравагантной косметикой на лице, что, она знала, нравилось Уэйленду.
– А это награда за хорошее поведение, милая, – сказал он и положил на ее тарелку конверт, в то время как официант наполнил их, бокалы шампанским.
Она разорвала конверт: там лежали авиабилеты до Парижа и обратно. Она обомлела, потом в восторге обняла его.
– Это на август, – сказал он, высоко подняв свой бокал с шампанским. – Парижан, которых ты могла сразить наповал, не будет, но это превосходное время, чтобы тебе прокрасться на выставки мод. Мы сообщим, что ты молодой стажер «Хедквотерз» по закупкам. Это поездка может иметь значение для всей твоей жизни…
Майя сидела в салоне Нины Риччи неподалеку от бульвара Капуцинов, ожидая начала своего первого сеанса в Париже. Она старалась держаться хладнокровно в этом элегантном, тихом салоне. Никто не оборудует свои салоны так импозантно и волнующе, как парижане. Просторные, застланные серыми коврами, с высокими окнами, обрамленными бледно-серыми драпри, абсолютно отгороженные от будней повседневной жизни, они образуют фантастический мир для своих клиентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146