Потом он поцеловал ее руку, оглядел ее синие джинсы в обтяжку, очень большой белый свитер и белые эспадрильи.
– Значит, вот что надевает на уик-энд редактор модного журнала? – спросил он, улыбаясь. – А я-то ломаю голову, пытаясь придумать «экипировку для путешествий».
Когда он завел автомобиль, она улыбнулась, глядя на его загорелые руки на руле.
– Я нервничаю, словно новичок в школе, – сказал он, запустив мотор.
– Не надо. – Она положила ладонь на его руку. Когда они остановились перед светофором, он нагнулся и поцеловал ее сбоку в шею.
– Нет, – отстранилась она. – Не здесь. Не сейчас.
За время их трехчасовой поездки они больше не дотрагивались друг до друга. Она расспрашивала Говарда о его жизни, и он рассказал ей, что его отец занимался импортом кофе, а мать была одаренной портнихой. Его отдали учеником в мастерскую, где шили пальто, а по вечерам он занимался в Лиге студентов-художников. Продавая свои рисунки в небольших демонстрационных залах, он, наконец, собрал свою первую маленькую коллекцию, получил первое одобрение в печати и дождался неожиданного визита покупателя от Блумингдэйла.
Такое Корал слышала от многих дизайнеров, это была знакомая история, но ни из чьих уст она не звучала так радостно, как у Говарда.
– Сейчас я готовлю пять коллекций в год под разными девизами, но я хочу создавать не только одежду, но моду. – Он улыбнулся – А почему бы и нет? Если Пьер Карден смог сделать это…
– Я согласна. Почему бы и нет?
Для этого требуется только немного везенья: заказ от влиятельного покупателя, большая публикация в прессе моды. Она должна попытаться забыть, что является редактором «Дивайн», хотя бы на сегодня. Она опустила стекло и, когда подъехали к побережью, глубоко вдохнула свежий воздух. В этот последний уик-энд сентября еще было тепло.
Дом был белый, весь в зелени. Кушетки застланы белыми, без единого пятнышка, холщовыми покрывалами. Кафельные полы безукоризненны. Вокруг бассейна на деревянном настиле расставлены шезлонги и полосатые зонтики. Говард распахнул стеклянные двери, с гордостью показывая ей дом, так, словно он был его собственный. Корал не смогла удержаться от улыбки. Потом она разглядывала в гостиной современную живопись.
– Кто они, эти люди? – спросила она.
– Можешь поверить, очень интеллигентны! – Он засмеялся. – Им уже за пятьдесят, необыкновенно увлеченные, шикарные…
– Кем бы они ни были, это очень мило с их стороны – сдать тебе дом. Он мне нравится.
Он шагнул к ней и сказал:
– А мне нравишься ты.
Он привлек ее к себе и прильнул губами к ее рту. Его язык дрожал, трепетал, касался ее языка. У нее закружилась голова, она упала бы, если бы ее не удерживали его сильные руки. Они целовались, словно застыв в танго.
Она оторвалась от него, выдохнула:
– Говард, я…
Он нежно прижал палец к ее губам, тогда она раскрыла рот и, немного играя, прихватила его палец зубами. И он закружил ее по комнате, успевая откидывать занавеси, затенявшие гостиную, так что постепенно она озарялась светом. Он включил стереоустановку, и зазвучала классическая фортепьянная музыка. Потом он отнес ее в спальню и нежно опустил на постель. Нагнулся над ней, опираясь на руки, его глаза смеялись. Потом медленно опустился и прильнул к ее рту.
Она даже не осознавала, что ее тело способно так по-сумасшедшему откликнуться, но поцелуй Говарда взбудоражил ее, так первый глоток будоражит алкоголика после долгого воздержания. Она запустила пальцы в его темные, кудрявые волосы, притянув к себе его голову, так что он уткнулся лицом ей в шею. Он просунул свою руку в ее джинсы, его пальцы очутились под ней, потом в ней.
– Ты уже мокрая здесь, – прошептал он, – я знал, что так и должно быть.
Его прикосновение сняло последние запреты. Когда его губы легонько щекотали ее губы, а его пальцы бродили по ее телу, посылая почти невыносимую дрожь, она жадно устремлялась к нему, желая, чтобы их поцелуи были сильными, до крови. Неожиданно она испытала потребность обнажиться. Она начала стягивать с себя одежду, а он оторвался от нее, чтобы снять брюки. Когда она полностью разделась, он поставил ее перед собой.
– Медленно повернись, – попросил он ее, и она сделала это, испытывая изумительное ощущение своей готовности.
– Ты без одежды даже элегантнее. – У Говарда перехватило дыхание, когда он нежно прикоснулся к ней. Она протянула руки и оценивающе дотронулась до его загорелой груди.
– Я обожаю волосатых мужчин, – сказала она и дразняще лизнула языком его ухо.
– Что ты любишь? – шепнул он ей. – Я сделаю все, как ты захочешь.
– Все, что угодно! – ответила она. – Я полюблю все, что ты будешь делать со мной!
Он снова положил ее на кровать, сам опустился рядом на колени. Разведя ей ноги, он опустил между ними свое лицо. Почувствовав, как об нее трется его нос и рот, она застонала, ее голова откинулась назад, из горла вырвался крик наслаждения. Это было слишком возбуждающе. Он лизал, сосал, покусывал ее там, и сдержать себя было выше ее сил.
– О-о! – кричала она. – Это сведет меня с ума! Он взглянул на нее и, улыбаясь, сказал:
– Так и задумывалось!
Его эрегированный член находился между ее ног, и когда она потянулась к нему, Говард подался к ней так, чтобы она могла коснуться его. Потом он снова погрузил свое лицо между ее бедер, его горячее дыхание увлажняло ее кожу, язык бродил всюду.
– Просто расслабься, Корал, – прошептал он снова ей на ухо, и его дыхание вызвало дрожь восторга во всем ее теле. – Слушай музыку, – сказал он, снова уложив ее на спину и садясь перед ней на пол, так что его голова оказалась на уровне ее колен.
Слушать музыку? Она слышала странную музыку ее собственного тела, вращающийся, бешеный ритм сексуального наслаждения, который являл прямой контрапункт музыке Листа, или Брамса, или чьей-то еще, что лилась из стереосистемы.
– А теперь ляг, дорогая, – попросил он.
Он держал ее колени и ноги и одновременно лизал ее бедра, целовал, покусывал, прихватывал нежно внутри, он делал это медленно, в то время как она кричала и вертелась на кровати, отдавая себя чувственному наслаждению. Теперь он ласкал уже самые чувствительные ее места. Его язык доставлял ей наслаждение, которого она не испытывала никогда раньше. Она сжимала его загорелые плечи своими белыми руками с покрасневшими кончиками пальцев. Ее сердце сжалось, она старалась контролировать дыхание, чувствуя, как скачет пульс, как ее тело начало совершать движения, подчиняясь своему собственному ритму. Она чувствовала, как оно вжималось в Говарда, как ее рот раскрывался под его языком, желая, чтобы он вошел еще глубже. Скоро она сама добилась, чтобы Говард возлег на нее всем телом, а его член погрузился в нее, в то время как она шлепала ладонями по его спине, сжимала его мускулистые ягодицы и твердые бедра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Значит, вот что надевает на уик-энд редактор модного журнала? – спросил он, улыбаясь. – А я-то ломаю голову, пытаясь придумать «экипировку для путешествий».
Когда он завел автомобиль, она улыбнулась, глядя на его загорелые руки на руле.
– Я нервничаю, словно новичок в школе, – сказал он, запустив мотор.
– Не надо. – Она положила ладонь на его руку. Когда они остановились перед светофором, он нагнулся и поцеловал ее сбоку в шею.
– Нет, – отстранилась она. – Не здесь. Не сейчас.
За время их трехчасовой поездки они больше не дотрагивались друг до друга. Она расспрашивала Говарда о его жизни, и он рассказал ей, что его отец занимался импортом кофе, а мать была одаренной портнихой. Его отдали учеником в мастерскую, где шили пальто, а по вечерам он занимался в Лиге студентов-художников. Продавая свои рисунки в небольших демонстрационных залах, он, наконец, собрал свою первую маленькую коллекцию, получил первое одобрение в печати и дождался неожиданного визита покупателя от Блумингдэйла.
Такое Корал слышала от многих дизайнеров, это была знакомая история, но ни из чьих уст она не звучала так радостно, как у Говарда.
– Сейчас я готовлю пять коллекций в год под разными девизами, но я хочу создавать не только одежду, но моду. – Он улыбнулся – А почему бы и нет? Если Пьер Карден смог сделать это…
– Я согласна. Почему бы и нет?
Для этого требуется только немного везенья: заказ от влиятельного покупателя, большая публикация в прессе моды. Она должна попытаться забыть, что является редактором «Дивайн», хотя бы на сегодня. Она опустила стекло и, когда подъехали к побережью, глубоко вдохнула свежий воздух. В этот последний уик-энд сентября еще было тепло.
Дом был белый, весь в зелени. Кушетки застланы белыми, без единого пятнышка, холщовыми покрывалами. Кафельные полы безукоризненны. Вокруг бассейна на деревянном настиле расставлены шезлонги и полосатые зонтики. Говард распахнул стеклянные двери, с гордостью показывая ей дом, так, словно он был его собственный. Корал не смогла удержаться от улыбки. Потом она разглядывала в гостиной современную живопись.
– Кто они, эти люди? – спросила она.
– Можешь поверить, очень интеллигентны! – Он засмеялся. – Им уже за пятьдесят, необыкновенно увлеченные, шикарные…
– Кем бы они ни были, это очень мило с их стороны – сдать тебе дом. Он мне нравится.
Он шагнул к ней и сказал:
– А мне нравишься ты.
Он привлек ее к себе и прильнул губами к ее рту. Его язык дрожал, трепетал, касался ее языка. У нее закружилась голова, она упала бы, если бы ее не удерживали его сильные руки. Они целовались, словно застыв в танго.
Она оторвалась от него, выдохнула:
– Говард, я…
Он нежно прижал палец к ее губам, тогда она раскрыла рот и, немного играя, прихватила его палец зубами. И он закружил ее по комнате, успевая откидывать занавеси, затенявшие гостиную, так что постепенно она озарялась светом. Он включил стереоустановку, и зазвучала классическая фортепьянная музыка. Потом он отнес ее в спальню и нежно опустил на постель. Нагнулся над ней, опираясь на руки, его глаза смеялись. Потом медленно опустился и прильнул к ее рту.
Она даже не осознавала, что ее тело способно так по-сумасшедшему откликнуться, но поцелуй Говарда взбудоражил ее, так первый глоток будоражит алкоголика после долгого воздержания. Она запустила пальцы в его темные, кудрявые волосы, притянув к себе его голову, так что он уткнулся лицом ей в шею. Он просунул свою руку в ее джинсы, его пальцы очутились под ней, потом в ней.
– Ты уже мокрая здесь, – прошептал он, – я знал, что так и должно быть.
Его прикосновение сняло последние запреты. Когда его губы легонько щекотали ее губы, а его пальцы бродили по ее телу, посылая почти невыносимую дрожь, она жадно устремлялась к нему, желая, чтобы их поцелуи были сильными, до крови. Неожиданно она испытала потребность обнажиться. Она начала стягивать с себя одежду, а он оторвался от нее, чтобы снять брюки. Когда она полностью разделась, он поставил ее перед собой.
– Медленно повернись, – попросил он ее, и она сделала это, испытывая изумительное ощущение своей готовности.
– Ты без одежды даже элегантнее. – У Говарда перехватило дыхание, когда он нежно прикоснулся к ней. Она протянула руки и оценивающе дотронулась до его загорелой груди.
– Я обожаю волосатых мужчин, – сказала она и дразняще лизнула языком его ухо.
– Что ты любишь? – шепнул он ей. – Я сделаю все, как ты захочешь.
– Все, что угодно! – ответила она. – Я полюблю все, что ты будешь делать со мной!
Он снова положил ее на кровать, сам опустился рядом на колени. Разведя ей ноги, он опустил между ними свое лицо. Почувствовав, как об нее трется его нос и рот, она застонала, ее голова откинулась назад, из горла вырвался крик наслаждения. Это было слишком возбуждающе. Он лизал, сосал, покусывал ее там, и сдержать себя было выше ее сил.
– О-о! – кричала она. – Это сведет меня с ума! Он взглянул на нее и, улыбаясь, сказал:
– Так и задумывалось!
Его эрегированный член находился между ее ног, и когда она потянулась к нему, Говард подался к ней так, чтобы она могла коснуться его. Потом он снова погрузил свое лицо между ее бедер, его горячее дыхание увлажняло ее кожу, язык бродил всюду.
– Просто расслабься, Корал, – прошептал он снова ей на ухо, и его дыхание вызвало дрожь восторга во всем ее теле. – Слушай музыку, – сказал он, снова уложив ее на спину и садясь перед ней на пол, так что его голова оказалась на уровне ее колен.
Слушать музыку? Она слышала странную музыку ее собственного тела, вращающийся, бешеный ритм сексуального наслаждения, который являл прямой контрапункт музыке Листа, или Брамса, или чьей-то еще, что лилась из стереосистемы.
– А теперь ляг, дорогая, – попросил он.
Он держал ее колени и ноги и одновременно лизал ее бедра, целовал, покусывал, прихватывал нежно внутри, он делал это медленно, в то время как она кричала и вертелась на кровати, отдавая себя чувственному наслаждению. Теперь он ласкал уже самые чувствительные ее места. Его язык доставлял ей наслаждение, которого она не испытывала никогда раньше. Она сжимала его загорелые плечи своими белыми руками с покрасневшими кончиками пальцев. Ее сердце сжалось, она старалась контролировать дыхание, чувствуя, как скачет пульс, как ее тело начало совершать движения, подчиняясь своему собственному ритму. Она чувствовала, как оно вжималось в Говарда, как ее рот раскрывался под его языком, желая, чтобы он вошел еще глубже. Скоро она сама добилась, чтобы Говард возлег на нее всем телом, а его член погрузился в нее, в то время как она шлепала ладонями по его спине, сжимала его мускулистые ягодицы и твердые бедра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146