Повинуясь порыву, Марчелла сходила в спальню и принесла альбом со старыми семейными фотографиями и раскрыла его на коленях Иды.
– Вот отец, – указала она. – Твой муж, Альдо. Видишь, каким он был красивым? А это я, когда была ребенком…
Сначала глаза матери следили за пальцем Марчеллы, потом она попыталась сбросить альбом с колен.
– Еще немного, и ты станешь феноменом в книжном деле, Марчелла! – Голос Скотта радостно звучал в телефонной трубке в следующий вторник. – У меня в руках последний номер газеты «Санди таймс» – ты все еще удерживаешь первое место в списке, и это после пятидесяти трех недель! Несомненно, этому способствовал судебный процесс. Мы вновь переиздаем твою книгу, Марчелла, – семнадцатое издание!
Теперь, когда ее роман «Во имя любви» получил такое признание, журналисты горели нетерпением побеседовать с автором. Через Эми поступили заявки на интервью от журналов «Пипл», «Нью-Йорк мэгэзин» и «Космополитэн». К Марчелле обращались за комментариями для статей, приглашали писать статьи для страницы проблем, просили принять участие в дискуссиях на страницах журналов, стать судьей конкурса коротких рассказов. Она отказывалась от многих предложений. Когда журнал «Пипл» готовил материал о «дне из жизни писательницы-миллионерши», ее сфотографировали, как она поливает цветы на балконе, завтракает с Эми в ресторане и бродит по улицам с Марком и Соней, словно они одна большая дружная семья.
– Если бы я считала, что эта чопорная леди хоть чем-то похожа на меня, я бы покончила с собой, – сказала Марчелла, склоняясь над макетом будущего газетного номера вместе с Эми. Особенно ей не нравился снимок, где она, облаченная в элегантный костюм, сидела за клавиатурой компьютера. Надпись гласила: «У Марчеллы двенадцатичасовой рабочий день. В восемь тридцать она просматривает работу, сделанную за день».
– Снято было в полдень! Видно же по моим припухшим глазам, что я только что проснулась… – рассмеялась Марчелла. – Я же говорила журналистам, что люблю писать в утепленном спортивном костюме, но они и слышать об этом не желали!
– Конечно же нет! – Эми внимательно вглядывалась в развернутую страницу. – Читатели хотят, чтобы ты была больше, чем сама жизнь! Чтобы ты жила в мире, совершенно отличном от их окружения. Тогда они смогут превозносить тебя за то, что ты такая земная и непритязательная!
Она всегда была «совой», и теперь ей доставляло удовольствие писать по ночам, когда Манхэттен спал. Она валилась на свою широкую кровать где-то часов в пять-шесть утра и спала до полудня, если не было деловых встреч. Марк по-прежнему перед уходом в школу приносил ее почту. Сердечные письма, приходившие от читателей, наполняли ее ощущением, что у нее сотни друзей. Она всегда отвечала им, помня, как много для нее значило письмо Эми. Эти письма давали ей силы, позволявшие ежедневно садиться за работу.
Соню определили в частную школу, специализирующуюся на трудных учениках. К началу весны Марчелла завершила первый, черновой вариант «Второго мужа». Несомненно ей удалось написать книгу гораздо лучше первой. Теперь она могла сказать читателям значительно больше, потому что пережила потерю и обретение Сони, видела, как взрослеет и превращается в мужчину Марк, заботилась о своей матери. Пережитое помогло ей более остро чувствовать жизнь, и ей хотелось поделиться с читателями новыми ощущениями. Этот, второй роман имел важное значение: он либо упрочит ее положение, либо лишит права именоваться крупной писательницей.
В апреле в течение уик-энда Эми прочитала роман. В десять утра в понедельник Марчелла, волнуясь, поднималась на лифте к ней в апартаменты.
– Завтракать будешь? – спросила Эми, проводя Марчеллу на солнечную, застекленную террассу и усаживая на желтые подушки, положенные на кресле-качалке.
– Только немного апельсинового сока и кофе, Эми, пожалуйста, – попросила Марчелла. – И ради Бога, не мучай меня. Тебе не понравилось, да?
– Я бы не сказала, что не понравилось, – ответила Эми, наливая сок Марчелле и кофе обеим. Она присела рядом и посмотрела на Марчеллу, намазывая маслом ломтик хлеба. – Вторая книга всегда большое испытание для писателя. Все знают это, – начала она. – Критики любят говорить, что вторая книга не «доживет» до ожиданий, которые вселила первая книга, даже если они говорили, что и от первой попахивает!
Марчелла отпила немного сока.
– Ты просто скажи, если тебе понравилось, – попросила она.
– Послушай, – развела руками Эма. – Книга очень хорошая. Хорошая. Не столь блистательная и восхитительная, как «Во имя любви», но мы никогда и не мечтали об этом! Множество женщин узнают себя в твоей героине, пытающейся создать новую жизнь для себя. Я бы добавила в нее еще несколько десятков оргазмов, но ведь это же я! Скотт, возможно, будет нажимать, чтобы ты добавила в нее немного света…
– Считаешь, что ему уже можно показывать? – спросила Марчелла. – Это всего лишь первый вариант, предстоит еще много работы.
Эми наклонилась и положила рукопись на стол.
– Знаю, дорогая, но мне хотелось бы, чтобы он взглянул на это; просто чтобы он знал, что книга уже есть! Ты удивишься, как много писателей и издателей торгуется из-за не написанных книг. Это, – она взвесила пачку страниц на одной руке, – позволит ему представить, что он получит за пять миллионов, которые я запрошу с него за твои следующие три книги!
– И что он на это ответит? Марчелла отхлебнула глоток кофе.
– Лишится дара речи, разумеется, – рассмеялась Эми. – Мы поторгуемся немного. Если не просишь, ты не получаешь! Продажа «Во имя любви», слава Богу, принесла три миллиона. Невероятно для первого романа! Суд над Гарри и двое твоих великолепных детей также никоим образом не повредили твоему имиджу. Ты завоевала благосклонность прессы и любовь публики. Но скажи мне, Марчелла… – Она с беспокойством наклонилась вперед. – Ты действительно так ранима, как твоя главная героиня? По этой причине ты немного грустна и одинока. Разве ты не развлекаешься?
– Я же не героиня, Эми. Она – это не я, – ответила Марчелла.
Эми нетерпеливо перебила:
– Брось, Марчелла, ты же знаешь, что мы всегда вкладываем себя в своих главных героев!
Марчелла закурила сигарету и затянулась.
– Хорошо. Итак, развлечение не совсем точное слово, которое я бы выбрала для того, чтобы описать мою нынешнюю жизнь, – задумчиво улыбнулась она.
– Ты можешь воспользоваться мужчиной для полноты картины? – спросила Эми. – Что ж, ты не можешь пожаловаться, что я не способствовала тебе, дорогая, – Эми вопросительно подняла брови. – Я приглашаю тебя на все обеды и завтраки с приглашенными, не так ли? Не из жалости, а потому, что ты – украшение для любого званого обеда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
– Вот отец, – указала она. – Твой муж, Альдо. Видишь, каким он был красивым? А это я, когда была ребенком…
Сначала глаза матери следили за пальцем Марчеллы, потом она попыталась сбросить альбом с колен.
– Еще немного, и ты станешь феноменом в книжном деле, Марчелла! – Голос Скотта радостно звучал в телефонной трубке в следующий вторник. – У меня в руках последний номер газеты «Санди таймс» – ты все еще удерживаешь первое место в списке, и это после пятидесяти трех недель! Несомненно, этому способствовал судебный процесс. Мы вновь переиздаем твою книгу, Марчелла, – семнадцатое издание!
Теперь, когда ее роман «Во имя любви» получил такое признание, журналисты горели нетерпением побеседовать с автором. Через Эми поступили заявки на интервью от журналов «Пипл», «Нью-Йорк мэгэзин» и «Космополитэн». К Марчелле обращались за комментариями для статей, приглашали писать статьи для страницы проблем, просили принять участие в дискуссиях на страницах журналов, стать судьей конкурса коротких рассказов. Она отказывалась от многих предложений. Когда журнал «Пипл» готовил материал о «дне из жизни писательницы-миллионерши», ее сфотографировали, как она поливает цветы на балконе, завтракает с Эми в ресторане и бродит по улицам с Марком и Соней, словно они одна большая дружная семья.
– Если бы я считала, что эта чопорная леди хоть чем-то похожа на меня, я бы покончила с собой, – сказала Марчелла, склоняясь над макетом будущего газетного номера вместе с Эми. Особенно ей не нравился снимок, где она, облаченная в элегантный костюм, сидела за клавиатурой компьютера. Надпись гласила: «У Марчеллы двенадцатичасовой рабочий день. В восемь тридцать она просматривает работу, сделанную за день».
– Снято было в полдень! Видно же по моим припухшим глазам, что я только что проснулась… – рассмеялась Марчелла. – Я же говорила журналистам, что люблю писать в утепленном спортивном костюме, но они и слышать об этом не желали!
– Конечно же нет! – Эми внимательно вглядывалась в развернутую страницу. – Читатели хотят, чтобы ты была больше, чем сама жизнь! Чтобы ты жила в мире, совершенно отличном от их окружения. Тогда они смогут превозносить тебя за то, что ты такая земная и непритязательная!
Она всегда была «совой», и теперь ей доставляло удовольствие писать по ночам, когда Манхэттен спал. Она валилась на свою широкую кровать где-то часов в пять-шесть утра и спала до полудня, если не было деловых встреч. Марк по-прежнему перед уходом в школу приносил ее почту. Сердечные письма, приходившие от читателей, наполняли ее ощущением, что у нее сотни друзей. Она всегда отвечала им, помня, как много для нее значило письмо Эми. Эти письма давали ей силы, позволявшие ежедневно садиться за работу.
Соню определили в частную школу, специализирующуюся на трудных учениках. К началу весны Марчелла завершила первый, черновой вариант «Второго мужа». Несомненно ей удалось написать книгу гораздо лучше первой. Теперь она могла сказать читателям значительно больше, потому что пережила потерю и обретение Сони, видела, как взрослеет и превращается в мужчину Марк, заботилась о своей матери. Пережитое помогло ей более остро чувствовать жизнь, и ей хотелось поделиться с читателями новыми ощущениями. Этот, второй роман имел важное значение: он либо упрочит ее положение, либо лишит права именоваться крупной писательницей.
В апреле в течение уик-энда Эми прочитала роман. В десять утра в понедельник Марчелла, волнуясь, поднималась на лифте к ней в апартаменты.
– Завтракать будешь? – спросила Эми, проводя Марчеллу на солнечную, застекленную террассу и усаживая на желтые подушки, положенные на кресле-качалке.
– Только немного апельсинового сока и кофе, Эми, пожалуйста, – попросила Марчелла. – И ради Бога, не мучай меня. Тебе не понравилось, да?
– Я бы не сказала, что не понравилось, – ответила Эми, наливая сок Марчелле и кофе обеим. Она присела рядом и посмотрела на Марчеллу, намазывая маслом ломтик хлеба. – Вторая книга всегда большое испытание для писателя. Все знают это, – начала она. – Критики любят говорить, что вторая книга не «доживет» до ожиданий, которые вселила первая книга, даже если они говорили, что и от первой попахивает!
Марчелла отпила немного сока.
– Ты просто скажи, если тебе понравилось, – попросила она.
– Послушай, – развела руками Эма. – Книга очень хорошая. Хорошая. Не столь блистательная и восхитительная, как «Во имя любви», но мы никогда и не мечтали об этом! Множество женщин узнают себя в твоей героине, пытающейся создать новую жизнь для себя. Я бы добавила в нее еще несколько десятков оргазмов, но ведь это же я! Скотт, возможно, будет нажимать, чтобы ты добавила в нее немного света…
– Считаешь, что ему уже можно показывать? – спросила Марчелла. – Это всего лишь первый вариант, предстоит еще много работы.
Эми наклонилась и положила рукопись на стол.
– Знаю, дорогая, но мне хотелось бы, чтобы он взглянул на это; просто чтобы он знал, что книга уже есть! Ты удивишься, как много писателей и издателей торгуется из-за не написанных книг. Это, – она взвесила пачку страниц на одной руке, – позволит ему представить, что он получит за пять миллионов, которые я запрошу с него за твои следующие три книги!
– И что он на это ответит? Марчелла отхлебнула глоток кофе.
– Лишится дара речи, разумеется, – рассмеялась Эми. – Мы поторгуемся немного. Если не просишь, ты не получаешь! Продажа «Во имя любви», слава Богу, принесла три миллиона. Невероятно для первого романа! Суд над Гарри и двое твоих великолепных детей также никоим образом не повредили твоему имиджу. Ты завоевала благосклонность прессы и любовь публики. Но скажи мне, Марчелла… – Она с беспокойством наклонилась вперед. – Ты действительно так ранима, как твоя главная героиня? По этой причине ты немного грустна и одинока. Разве ты не развлекаешься?
– Я же не героиня, Эми. Она – это не я, – ответила Марчелла.
Эми нетерпеливо перебила:
– Брось, Марчелла, ты же знаешь, что мы всегда вкладываем себя в своих главных героев!
Марчелла закурила сигарету и затянулась.
– Хорошо. Итак, развлечение не совсем точное слово, которое я бы выбрала для того, чтобы описать мою нынешнюю жизнь, – задумчиво улыбнулась она.
– Ты можешь воспользоваться мужчиной для полноты картины? – спросила Эми. – Что ж, ты не можешь пожаловаться, что я не способствовала тебе, дорогая, – Эми вопросительно подняла брови. – Я приглашаю тебя на все обеды и завтраки с приглашенными, не так ли? Не из жалости, а потому, что ты – украшение для любого званого обеда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182