Но когда вспыхнул свет, она вскрикнула от изумления. Убранство комнаты говорило о вкусе и воспитании, беззвучно ответив на последние мучившие ее вопросы. Это было жилище человека, у которого было чему поучиться. А когда Санти поднял жалюзи белого цвета, распахнул двери на балкон и включил внешнее освещение, высветившее несколько плетеных из прутьев стульев и столиков, то Марчелла сглотнула комок, внезапно подкативший к горлу. Они вышли на балкон и стали смотреть на панораму раскинувшейся внизу Пальмы.
Вдали, на краю черной полосы моря, возвышался залитый огнями собор. Его белые шпили вонзались в темное ночное небо.
– Подумать только, в этом крохотном здании мы с тобой встретились, – сказала Марчелла, указывая на собор.
Санти скрылся на кухне, и до Марчеллы донесся звон бокалов и бутылок. Он вернулся с подносом, на котором стояли оливки, орехи и бутылка охлажденного вина. Пока Санти откупоривал бутылку, Марчелла рассматривала его комнату. Все было просто и без претензий. От огромных картин абстрактной живописи, висевших и прислоненных к стенам, исходил удивительный свет. Большинство картин были чисто абстрактными работами, хотя кое-где виднелись полотна с вольным изображением пейзажей, а на одном большом прекрасном холсте, исполненном в живых розовых и черных тонах, была изображена пальма, гнущаяся под натиском ветра.
Длинный диван, пара кресел, кофейный столик из стекла и два торшера завершали в общем-то аскетичное убранство комнаты. Причудливая коллекция небольших скульптурок, раковин, шлифованных камней и окаменелостей украшала развешанные по стенам полки. Центральную полку занимали книги по искусству и романы.
Марчелла, указав на картины, спросила:
– С этими художниками ты ведешь дела?
– Да, с большинством из них! Нравится?
Пока Санти разливал вино, она внимательно рассматривала каждую картину. Они вернулись в комнату, держа бокалы с вином.
– Они все мне нравятся! – рассмеялась Марчелла. – У тебя хороший вкус. Почему ты решил заняться картинами?
Санти улыбнулся:
– Передо мной стоял выбор: искусство или религия. А что бы предпочла ты? – рассмеявшись, ответил он. – Я решил, что искусство более религиозно, более духовно, чем церковь!
Марчелла с удивлением посмотрела на него.
– Ты всерьез подумывал о вступлении на религиозную стезю?
Он утвердительно кивнул:
– Когда я стал подрастать, родные начали поговаривать, что неплохо было бы иметь в семье священника. Отец работал на правительство Барселоны. Думаю, моя мать мечтала, чтобы я стал епископом. Мне же хотелось стать художником. Но для получения художественного образования в семье не было денег, поэтому я убедил себя, что религия мне подойдет. Когда я уже был готов вступить в лоно церкви, умерла моя тетя, завещав все свои земли мне – своему единственному племяннику. Землю я продал, оставив только дом в Дее. Так совершенно неожиданно я получил возможность изучать искусство в университете.
– Замечательно! – всплеснула руками Марчелла. Санти, соглашаясь с ней, кивнул:
– Затем, закончив курс обучения, я понял, что никакой я не художник. Но мне хотелось остаться в мире картин, поэтому я открыл художественную галерею.
– Где? – заинтересованно спросила Марчелла. – В Барселоне?
Он отпил глоток вина и вновь кивнул.
– В самой немодной ее части, – рассмеялся он, – но зато помещение светлое и довольно просторное. Чтобы основать галерею, пришлось много потрудиться. Признаюсь, что нет ничего более волнующего, чем открыть нового художника и создать ему репутацию и положение.
– Как тебе это удается? – спросила Марчелла.
– О, если я верю в художника, то могу быть достаточно убедительным, – улыбнулся Санти. – Теперь у нас в Испании появилось множество людей, желающих жить на широкую ногу. Многие из них начинают коллекционировать картины. Здесь и отели, банки, рестораны – короче, все те места, где могут понадобиться картины. Я также выставляю картины своих художников на художественной ярмарке в Мадриде.
Санти опустился рядом с ней на софу и взял за руку.
– Мне хочется послушать о твоей жизни! – попросил он.
Марчелла оперлась спиной на подушку и, не пытаясь освободиться от его руки, сказала:
– Господи, Санти, разве расскажешь об этом кратко? Иногда у меня такое ощущение, что живу в одном из своих романов.
Тем не менее она рассказала ему о своем замужестве, о Гарри, о детях. О тех трудностях, которые ей пришлось вынести, чтобы выкраивать время для написания первого своего романа, о том невероятном моменте, когда ей предложили первый в ее жизни контракт. Она не упомянула о миллионе долларов, не желая ставить его в неловкое положение. Слушал он очень внимательно, сжимая ей руку всякий раз, когда она делала акцент на каком-либо моменте. Лицо его выражало живейшее участие, когда она рассказывала, как Гарри забрал у нее детей. Никогда еще Марчелла с такой легкостью не беседовала ни с одним мужчиной. Разговоры с мужчинами за обеденным столом у Эми скорее напоминали пикировку и правильное выполнение заранее известных движений. Она попыталась описать Санти различие между американскими мужчинами и европейцами. Затем они вместе обсудили преимущества жизни в Нью-Йорке, Барселоне и Мадриде, словно уже решили жить вместе.
– Марчелла, – сказал Санти, поднося к губам кончики ее пальцев, – до сегодняшнего дня я не мог представить тебя на Майорке. Где ты была? Чем занималась? Например, прошлым вечером?
Он весь подался вперед, выражая неподдельный интерес. Марчелла сдвинула брови, делая вид, что пытается вспомнить. Прошлой ночью они с Эми вновь ходили в «Омар».
– Я, о… – запнулась она. – О, что за чертовщина, Санти, я могу сказать тебе. Мы ходили в клуб, называемый «Омар». Ты слышал о нем?
Он озадаченно улыбнулся:
– Не то ли это место, куда мужчины приходят подыскать себе подружек на ночь?
Она согласно кивнула.
– Эми хотелось туда сходить, поэтому я… – Марчелла остановилась и, глядя ему прямо в глаза, сказала: – Мне хотелось туда пойти!
На глаза Марчеллы навернулись слезы.
– Почему ты пошла в подобное заведение? – с удивлением спросил он.
– Может быть, потому, что надеялась встретить там тебя, – просто ответила она.
Санти усмехнулся:
– Но я ни разу не бывал там! Скорее я пойду в пальмский собор.
– Итак, религия продолжает иметь для тебя большое значение? – спросила она.
Он неопределенно пожал плечами:
– Я такой же, как и все: когда мне плохо, я обращаюсь за помощью к Господу.
Марчелла громко рассмеялась:
– Совсем как я! Что же, чем ты был недоволен сегодня?
Санти сделался очень серьезным.
– А чем была сегодня расстроена ты? – спросил он. – Почему вчера ты отправилась в «Омар», а сегодня ходила в собор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
Вдали, на краю черной полосы моря, возвышался залитый огнями собор. Его белые шпили вонзались в темное ночное небо.
– Подумать только, в этом крохотном здании мы с тобой встретились, – сказала Марчелла, указывая на собор.
Санти скрылся на кухне, и до Марчеллы донесся звон бокалов и бутылок. Он вернулся с подносом, на котором стояли оливки, орехи и бутылка охлажденного вина. Пока Санти откупоривал бутылку, Марчелла рассматривала его комнату. Все было просто и без претензий. От огромных картин абстрактной живописи, висевших и прислоненных к стенам, исходил удивительный свет. Большинство картин были чисто абстрактными работами, хотя кое-где виднелись полотна с вольным изображением пейзажей, а на одном большом прекрасном холсте, исполненном в живых розовых и черных тонах, была изображена пальма, гнущаяся под натиском ветра.
Длинный диван, пара кресел, кофейный столик из стекла и два торшера завершали в общем-то аскетичное убранство комнаты. Причудливая коллекция небольших скульптурок, раковин, шлифованных камней и окаменелостей украшала развешанные по стенам полки. Центральную полку занимали книги по искусству и романы.
Марчелла, указав на картины, спросила:
– С этими художниками ты ведешь дела?
– Да, с большинством из них! Нравится?
Пока Санти разливал вино, она внимательно рассматривала каждую картину. Они вернулись в комнату, держа бокалы с вином.
– Они все мне нравятся! – рассмеялась Марчелла. – У тебя хороший вкус. Почему ты решил заняться картинами?
Санти улыбнулся:
– Передо мной стоял выбор: искусство или религия. А что бы предпочла ты? – рассмеявшись, ответил он. – Я решил, что искусство более религиозно, более духовно, чем церковь!
Марчелла с удивлением посмотрела на него.
– Ты всерьез подумывал о вступлении на религиозную стезю?
Он утвердительно кивнул:
– Когда я стал подрастать, родные начали поговаривать, что неплохо было бы иметь в семье священника. Отец работал на правительство Барселоны. Думаю, моя мать мечтала, чтобы я стал епископом. Мне же хотелось стать художником. Но для получения художественного образования в семье не было денег, поэтому я убедил себя, что религия мне подойдет. Когда я уже был готов вступить в лоно церкви, умерла моя тетя, завещав все свои земли мне – своему единственному племяннику. Землю я продал, оставив только дом в Дее. Так совершенно неожиданно я получил возможность изучать искусство в университете.
– Замечательно! – всплеснула руками Марчелла. Санти, соглашаясь с ней, кивнул:
– Затем, закончив курс обучения, я понял, что никакой я не художник. Но мне хотелось остаться в мире картин, поэтому я открыл художественную галерею.
– Где? – заинтересованно спросила Марчелла. – В Барселоне?
Он отпил глоток вина и вновь кивнул.
– В самой немодной ее части, – рассмеялся он, – но зато помещение светлое и довольно просторное. Чтобы основать галерею, пришлось много потрудиться. Признаюсь, что нет ничего более волнующего, чем открыть нового художника и создать ему репутацию и положение.
– Как тебе это удается? – спросила Марчелла.
– О, если я верю в художника, то могу быть достаточно убедительным, – улыбнулся Санти. – Теперь у нас в Испании появилось множество людей, желающих жить на широкую ногу. Многие из них начинают коллекционировать картины. Здесь и отели, банки, рестораны – короче, все те места, где могут понадобиться картины. Я также выставляю картины своих художников на художественной ярмарке в Мадриде.
Санти опустился рядом с ней на софу и взял за руку.
– Мне хочется послушать о твоей жизни! – попросил он.
Марчелла оперлась спиной на подушку и, не пытаясь освободиться от его руки, сказала:
– Господи, Санти, разве расскажешь об этом кратко? Иногда у меня такое ощущение, что живу в одном из своих романов.
Тем не менее она рассказала ему о своем замужестве, о Гарри, о детях. О тех трудностях, которые ей пришлось вынести, чтобы выкраивать время для написания первого своего романа, о том невероятном моменте, когда ей предложили первый в ее жизни контракт. Она не упомянула о миллионе долларов, не желая ставить его в неловкое положение. Слушал он очень внимательно, сжимая ей руку всякий раз, когда она делала акцент на каком-либо моменте. Лицо его выражало живейшее участие, когда она рассказывала, как Гарри забрал у нее детей. Никогда еще Марчелла с такой легкостью не беседовала ни с одним мужчиной. Разговоры с мужчинами за обеденным столом у Эми скорее напоминали пикировку и правильное выполнение заранее известных движений. Она попыталась описать Санти различие между американскими мужчинами и европейцами. Затем они вместе обсудили преимущества жизни в Нью-Йорке, Барселоне и Мадриде, словно уже решили жить вместе.
– Марчелла, – сказал Санти, поднося к губам кончики ее пальцев, – до сегодняшнего дня я не мог представить тебя на Майорке. Где ты была? Чем занималась? Например, прошлым вечером?
Он весь подался вперед, выражая неподдельный интерес. Марчелла сдвинула брови, делая вид, что пытается вспомнить. Прошлой ночью они с Эми вновь ходили в «Омар».
– Я, о… – запнулась она. – О, что за чертовщина, Санти, я могу сказать тебе. Мы ходили в клуб, называемый «Омар». Ты слышал о нем?
Он озадаченно улыбнулся:
– Не то ли это место, куда мужчины приходят подыскать себе подружек на ночь?
Она согласно кивнула.
– Эми хотелось туда сходить, поэтому я… – Марчелла остановилась и, глядя ему прямо в глаза, сказала: – Мне хотелось туда пойти!
На глаза Марчеллы навернулись слезы.
– Почему ты пошла в подобное заведение? – с удивлением спросил он.
– Может быть, потому, что надеялась встретить там тебя, – просто ответила она.
Санти усмехнулся:
– Но я ни разу не бывал там! Скорее я пойду в пальмский собор.
– Итак, религия продолжает иметь для тебя большое значение? – спросила она.
Он неопределенно пожал плечами:
– Я такой же, как и все: когда мне плохо, я обращаюсь за помощью к Господу.
Марчелла громко рассмеялась:
– Совсем как я! Что же, чем ты был недоволен сегодня?
Санти сделался очень серьезным.
– А чем была сегодня расстроена ты? – спросил он. – Почему вчера ты отправилась в «Омар», а сегодня ходила в собор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182