Если вы в дальнейшем не будете довольны
своей судьбой, то впору вам напомнить, что сама себя раба бьет, коль не
чисто жнет. Как известно, на всякого мудреца довольно простоты, но не
забывайте, что лиха беда начало.
Конечно, слушая меня, вы скажете, мол, чужую беду рукамиразведу, но
ведь все равно никто еще сухим из воды не выходил. Так или иначе, я
утверждаю, что у страха глаза велики, а конец - делу венец, и не скажи
"гоп!", пока не перескочишь.
Болтушка была готова часами разговаривать на такую увлекательную
тему, но принцесса, которая в отличие от многих, не забавлялась слушая
глупости, приказала ей замолчать.
Наконец наступил день этой роковой свадьбы. Все музыканты города были
приглашены во дворец, а поварята не успевали снимать пену с кипящих котлов
и вертеть вертела. По этому торжественному случаю улицы были подметены, и
на них толпился народ, чтобы поглядеть на красавицу невесту и урода
жениха. Все радовались предстоящему празднику, или, во всяком случае,
казалось, что радуются, печальной была только бедная Скорлупка. Она
покорно сидела, пока ее причесывала Болтушка, но была не в силах
произнести ни слова. Сейчас ее, невинную жертву, поведут к алтарю, и она,
не позволив себе даже вздохнуть, вынесет все до конца.
Свадебный кортеж двинулся из дворца в следующем порядке: впереди всех
был принц Хек, он сидел верхом на своем скате и его сопровождала
многочисленная свита. Следом показался нос короля, который величественно
несли двое его пажей, а вокруг шло пятьдесят человек, роскошно одетых, -
это были самые умелые мастера щелчков и, да будет нам позволено так
выразиться, не переставая, прямо на ходу, щелкали королевский нос. Это
придавало всему шествию величественность и великолепие, доселе не
виданные. Затем шел сам король, ведя под руку несчастную Скорлупку.
Принцесса вызвала восхищение всех зевак. Каждый восклицал : "Ах,
какая красавица! Ой, какая жалость!" Улицы прямо гудели от этих возгласов.
Кортеж замыкали музыканты, игравшие кто на чем горазд. Были тут и
флейты, и барабаны, и флажолеты, и корнет-а-пистоны, и простые свистки, и
колокольчики, и морские дудки и бубенчики, и гитары, и рупора, и всякие
другие инструменты, звуки которых сливались в самую прекрасную в мире
гармонию.
Свадьба неуклонно продвигалась вперед. Она приближалась уже к собору,
как кто-то закричал: "Ой, глядите, летят журавли!" Тут уместно будет
сказать, что каждый год в течении шести месяцев над этим королевством
пролетало такое количество журавлей, что воздух ими кишмя кишел и часто
даже не было видно солнца.
А в этот год журавли почему-то долго не прилетали, что заставляло
стариков говорить, будто королевству грозит великое несчастье.
Поэтому, как только послышались крики: "Летят журавли!", каждый, кто
был на улице, радовался, задирал голову и подтверждал: "И правда, вон они
летят!"
Король отличался безумным любопытством, известно, что это слабость
всех великих людей. Он остановился и захотел, как и все, поглядеть на
журавлей. Но из-за крайней длины своего носа он был не в состоянии задрать
голову, и это его ужастно огорчило.
Знаменитый инженер, который случайно оказался рядом, предложил
подпереть ворот, на котором был накручен королевский нос, огромной вилой,
и с его помощью поднять его. Так как этот инженер был еще и великим
физиком, он сразу сообразил, что таким способом королевская голова
откинется назад, и король сможет любоваться журавлями, сколько его душе
будет угодно. Предложение сочли очень дельным, и придворные тут же
принялись его осуществлять. Итак, король утешился тем, что смог наконец
увидеть журавлей, и зрелище это показалось ему до такой степени
занимательным, что он велел принести себе стул, чтобы не торопясь и удобно
устроившись, всласть наглядеться на птиц.
Однако не прошло и минуты, как один из журавлей, тот, который летел
ниже остальных, принял нос бедного короля за требуху и с жадностью
накинулся на него. Потом еще один журавль последовал примеру первого, за
ним - третий, между ними тут же завязалась драка, во время которой они
опрокинули ворот, а следовательно, размотали нос. Итогда все несметное
количество журавлей налетело на нос, будто коршуны, каждый желал вырвать
себе лакомый кусочек. Глядеть на это было и смешно, и страшно.
Легко себе представить, что такой журавлиный бой причинил королю
Щелчку ужасные страдания. К тому же его наверняка унесла бы эта несметная
стая птиц, если бы люди из свиты короля не держали его изо всех сил.
Но этим дело не кончилось. Первые журавли, так и не сумев поживиться
и устав бессмысленно клевать нос, еще не успели улететь, как прилетели
новые, тоже приняли этот нос за требуху и с той же жадностью, что и
первые, накинулись на него. Так стало ясно, что, пока не пролетит вся
стая, конца королевской пыткеи не предвидится, а на это уходило, как мы
уже говорили, не меньше шести месяцев.
Ужасное происшествие с журавлями, естественно, прервало ход свадьбы.
И хотя принц Хек, нимало не заботясь о короле, бестактно требовал от
Скорлупки, чтобы она, невзирая ни на что, шла скорее в храм венчаться,
она, естественно, не могла на это согласиться. Тогда он ее покинул, решив,
чтобы не терять зря временя, поохотиться, как обычно, на всякую пакость.
А Скорлупка поспешно вернулась во дворец и приказала собрать всех
самых знаменитых врачей королевства в надежде, что они найдут средства
облегчить страдания короля.
Больше ста гонцов отправились во все концы страны, а принцесса, у
которой было самое доброе в мире сердце, предалась отчаянию. И в тот
момент, когда она собралась вернуться к королю, чтобы его утешить хоть
словом, она увидела, что ко дворцу подъехал молодой всадник, красивый как
бог. Не буду его описывать, достаточно сказать, что, не считая Скорлупки,
он был самым совершенным созданием на свете.
Он сидел верхом на великолепном белоснежном коне, седло его было из
пряников, стремена - из кожуры апельсина, а уздечка - из жженого сахара.
У этого очаровательного всадника латы были из леденца, с его плеч
свисал плащ лимонного цвета, элегантно подхваченный пряжкой из цветов
апельсина.
Его сопровождало шестьдесят всадников, все они восседали на таких же
белоснежных конях, и у каждого в руках были сплетенные из лимонной кожуры
роскошные корзины, наполненные доверху всевозможными драже, засахаренными
орехами, карамельками, пастилой, пралине, меренгами, ромовыми бабами,
эклерами, трубочками с кремом, корзиночками со взбитыми сливками, а также
анисовым монпасье из Вердена, черносливом из Тура, пряниками из Реймса,
бисквитами из Гавра, сардельками с улицы де Бар, голландским сыром и мылом
из Булони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
своей судьбой, то впору вам напомнить, что сама себя раба бьет, коль не
чисто жнет. Как известно, на всякого мудреца довольно простоты, но не
забывайте, что лиха беда начало.
Конечно, слушая меня, вы скажете, мол, чужую беду рукамиразведу, но
ведь все равно никто еще сухим из воды не выходил. Так или иначе, я
утверждаю, что у страха глаза велики, а конец - делу венец, и не скажи
"гоп!", пока не перескочишь.
Болтушка была готова часами разговаривать на такую увлекательную
тему, но принцесса, которая в отличие от многих, не забавлялась слушая
глупости, приказала ей замолчать.
Наконец наступил день этой роковой свадьбы. Все музыканты города были
приглашены во дворец, а поварята не успевали снимать пену с кипящих котлов
и вертеть вертела. По этому торжественному случаю улицы были подметены, и
на них толпился народ, чтобы поглядеть на красавицу невесту и урода
жениха. Все радовались предстоящему празднику, или, во всяком случае,
казалось, что радуются, печальной была только бедная Скорлупка. Она
покорно сидела, пока ее причесывала Болтушка, но была не в силах
произнести ни слова. Сейчас ее, невинную жертву, поведут к алтарю, и она,
не позволив себе даже вздохнуть, вынесет все до конца.
Свадебный кортеж двинулся из дворца в следующем порядке: впереди всех
был принц Хек, он сидел верхом на своем скате и его сопровождала
многочисленная свита. Следом показался нос короля, который величественно
несли двое его пажей, а вокруг шло пятьдесят человек, роскошно одетых, -
это были самые умелые мастера щелчков и, да будет нам позволено так
выразиться, не переставая, прямо на ходу, щелкали королевский нос. Это
придавало всему шествию величественность и великолепие, доселе не
виданные. Затем шел сам король, ведя под руку несчастную Скорлупку.
Принцесса вызвала восхищение всех зевак. Каждый восклицал : "Ах,
какая красавица! Ой, какая жалость!" Улицы прямо гудели от этих возгласов.
Кортеж замыкали музыканты, игравшие кто на чем горазд. Были тут и
флейты, и барабаны, и флажолеты, и корнет-а-пистоны, и простые свистки, и
колокольчики, и морские дудки и бубенчики, и гитары, и рупора, и всякие
другие инструменты, звуки которых сливались в самую прекрасную в мире
гармонию.
Свадьба неуклонно продвигалась вперед. Она приближалась уже к собору,
как кто-то закричал: "Ой, глядите, летят журавли!" Тут уместно будет
сказать, что каждый год в течении шести месяцев над этим королевством
пролетало такое количество журавлей, что воздух ими кишмя кишел и часто
даже не было видно солнца.
А в этот год журавли почему-то долго не прилетали, что заставляло
стариков говорить, будто королевству грозит великое несчастье.
Поэтому, как только послышались крики: "Летят журавли!", каждый, кто
был на улице, радовался, задирал голову и подтверждал: "И правда, вон они
летят!"
Король отличался безумным любопытством, известно, что это слабость
всех великих людей. Он остановился и захотел, как и все, поглядеть на
журавлей. Но из-за крайней длины своего носа он был не в состоянии задрать
голову, и это его ужастно огорчило.
Знаменитый инженер, который случайно оказался рядом, предложил
подпереть ворот, на котором был накручен королевский нос, огромной вилой,
и с его помощью поднять его. Так как этот инженер был еще и великим
физиком, он сразу сообразил, что таким способом королевская голова
откинется назад, и король сможет любоваться журавлями, сколько его душе
будет угодно. Предложение сочли очень дельным, и придворные тут же
принялись его осуществлять. Итак, король утешился тем, что смог наконец
увидеть журавлей, и зрелище это показалось ему до такой степени
занимательным, что он велел принести себе стул, чтобы не торопясь и удобно
устроившись, всласть наглядеться на птиц.
Однако не прошло и минуты, как один из журавлей, тот, который летел
ниже остальных, принял нос бедного короля за требуху и с жадностью
накинулся на него. Потом еще один журавль последовал примеру первого, за
ним - третий, между ними тут же завязалась драка, во время которой они
опрокинули ворот, а следовательно, размотали нос. Итогда все несметное
количество журавлей налетело на нос, будто коршуны, каждый желал вырвать
себе лакомый кусочек. Глядеть на это было и смешно, и страшно.
Легко себе представить, что такой журавлиный бой причинил королю
Щелчку ужасные страдания. К тому же его наверняка унесла бы эта несметная
стая птиц, если бы люди из свиты короля не держали его изо всех сил.
Но этим дело не кончилось. Первые журавли, так и не сумев поживиться
и устав бессмысленно клевать нос, еще не успели улететь, как прилетели
новые, тоже приняли этот нос за требуху и с той же жадностью, что и
первые, накинулись на него. Так стало ясно, что, пока не пролетит вся
стая, конца королевской пыткеи не предвидится, а на это уходило, как мы
уже говорили, не меньше шести месяцев.
Ужасное происшествие с журавлями, естественно, прервало ход свадьбы.
И хотя принц Хек, нимало не заботясь о короле, бестактно требовал от
Скорлупки, чтобы она, невзирая ни на что, шла скорее в храм венчаться,
она, естественно, не могла на это согласиться. Тогда он ее покинул, решив,
чтобы не терять зря временя, поохотиться, как обычно, на всякую пакость.
А Скорлупка поспешно вернулась во дворец и приказала собрать всех
самых знаменитых врачей королевства в надежде, что они найдут средства
облегчить страдания короля.
Больше ста гонцов отправились во все концы страны, а принцесса, у
которой было самое доброе в мире сердце, предалась отчаянию. И в тот
момент, когда она собралась вернуться к королю, чтобы его утешить хоть
словом, она увидела, что ко дворцу подъехал молодой всадник, красивый как
бог. Не буду его описывать, достаточно сказать, что, не считая Скорлупки,
он был самым совершенным созданием на свете.
Он сидел верхом на великолепном белоснежном коне, седло его было из
пряников, стремена - из кожуры апельсина, а уздечка - из жженого сахара.
У этого очаровательного всадника латы были из леденца, с его плеч
свисал плащ лимонного цвета, элегантно подхваченный пряжкой из цветов
апельсина.
Его сопровождало шестьдесят всадников, все они восседали на таких же
белоснежных конях, и у каждого в руках были сплетенные из лимонной кожуры
роскошные корзины, наполненные доверху всевозможными драже, засахаренными
орехами, карамельками, пастилой, пралине, меренгами, ромовыми бабами,
эклерами, трубочками с кремом, корзиночками со взбитыми сливками, а также
анисовым монпасье из Вердена, черносливом из Тура, пряниками из Реймса,
бисквитами из Гавра, сардельками с улицы де Бар, голландским сыром и мылом
из Булони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91