Коллиев схватил пальто. Он никак не мог попасть в ру* кава. Накинув пальто на плечи, выскочил на улицу. Он хотел бежать за врачом, но потом передумал. Ведь Марина
ГЛО
и при враче может выпалить те же слова. Надо ее успокоить самому.
Из комнаты Марины слышались рыдания. Она то плакала в голос, то опять тихо всхлипывала. Коллиев рылся в домашней аптечке. Вывалив все таблетки и бутылочки из коробки на стол, он наконец нашел валерьяновые капли. Руки его дрожали, когда он капал валерьянку в стакан с водой.
Он взял стакан в руки и выпил воду сам, ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Нийло возвращался из Хельсинки.
За вагонным окном проплывали покрытые снегом озерки, речушки, поляны и островки леса. Давно знакомый зимний пейзаж, к которому глаз уже привык и который созерцаешь успокоенно и равнодушно. Вот среди сугробов мелькнула красная избушка с белыми углами и белыми наличниками окон. Рядом с избушкой хлев и амбар. А вот позади остался желтенький дом, с большими окнами, в современном стиле. В нем, видимо, живут люди побогаче. Луг с сеновалом, перед сараем воз, грузят сено. Каждый раз, когда на опушке леса или на берегу какого-нибудь заливчика появлялся домик, взгляд Нийло оживлялся: он давно мечтал о своем собственном домишке. У него даже был приобретен участок для застройки. Но когда Мирья уехала, он отказался от участка. Зачем он ему?
А теперь в жизни Нийло предстояли большие перемены. Если раньше он хотел построить дом, чтобы жить в нем, то теперь ему нужна только дачка. Теперь он будет жить в Хельсинки. Правда, квартиры у него пока еще нет. Но она будет, когда у него будут деньги, а деньги у него обязательно будут, потому что он умеет беречь. На первых порах он наймет комнату подешевле, пусть даже далеко от места работы. А потом он снимет настоящую квартиру где-нибудь в центре города. Конечно, она будет стоить больших денег. Но Нийло был полон надежд. Он понравился коммерции советнику, и коммерции советник сам предложил ему работу. Жалованье, правда, не велико, но ведь не исключена возможность, что вскоре оно повысится. Теперь все зависит от него самого, от его способностей и трудолюбия. Нийло был уверен, что он сумеет показать себя. Уж кто-кто, а он работать умеет. Так что коммерции советник не пожалеет, что взял его на работу.
Пассажиры в вагоне говорили о своих делах. Какая-то старушка рассказывала соседке о сыне, который живет в Хельсинки в новом доме. При доме есть даже баня. Так что не нужно идти из бани по морозу. Кто-то сетовал, что опять повысились цены на кофе: ну что ж поделаешь, придется примириться, такова жизнь.
А Нийло был доволен жизнью. Она опять казалась светлой, будущее было в его руках. Нет, все-таки в этой стране неплохо живется. В газетах пишут о борьбе между парламентскими фракциями, о политических разногласиях. Коммунисты ругают коалиционеров, а социал-демократы обрушиваются на коммунистов. А что они, собственно, ссорятся? Ведь жить — чудесно, имелась бы только работа и только бы на земле был мир... Единственное, что Нийло признавал в области политики, было движение в защиту мира. Ему самому, правда, не пришлось пострадать на войне. Годы войны он помнил смутно. Солдатский мундир он надел позже, когда его взяли в армию. О службе в армии он тоже не любил говорить. Не хотелось даже вспоминать, как над ним издевался сержант и как на него орал фельдфебель. Ведь там, в армии, человек равен нулю. Скажут «ложись» — бросайся на землю, скомандуют «встать» — вскакивай как чертик на пружине. Приходилось ему бывать и на гауптвахте и чистить уборные. А на войне еще хуже, там смерть все время подстерегает тебя. Нет, война Нийло не нужна, он — за мир, поэтому он даже работал в обществе дружбы «Финляндия — СССР». Он поступил туда на работу на место Мирьи, когда она уехала в Советскую Карелию, к матери. И не только к матери. Она уехала потому, что там власть трудящихся, великая страна и великие цели. Только сможет ли она там жить, привыкнет ли? И что из того, что страна большая и цели ее грандиозны? Какой бы великой ни была страна, какая бы ни была власть, для счастья человеку достаточно, если он имеет то, что ему нужно,— свой дом, приличный заработок и сбережения на черный день. Вот цель жизни простых людей, таких, как он, Нийло, или Мирья. И пусть политики говорят о высоких материях — за это им платят. Как-то в Хельсинки Нийло заглянул с одним своим знакомым в кафе парламента. И, к своему удивлению, он обнаружил, что и коалиционер и социал-демократ мирно беседовали за одним столом, хотя, судя по газетам, они вели между собой непримиримую войну. Наверно, посмеивались потихоньку, как они провели глупых читателей газеты. Нийло слышал, что депутаты парламента получают солидный месячный оклад. Тут
можно заниматься и политикой и делать то, за что платят.
В вагоне было тихо, и Нийло погрузился в свои мысли, совсем забыв о газете, которую он купил перед отъездом. Впрочем, его в газете интересовали только разделы «арендуется» и «лотерея». А прежде всего лотерея. Может быть, ему на этот раз посчастливилось. И он начал просматривать раздел лотереи, сравнивая записанные в блокнсугике номера с выигравшими. Нет, опять не повезло. Но может быть, повезет в следующий раз, ведь счастье не идет подряд и не приходит одновременно. Человек может быть счастлив, когда он уверен в своем будущем счастье. А Нийло верил в свой успех.
Секретарь отделения общества «Финляндия — СССР» Танттунен, маленький худощавый человек, пристально взглянул на Нийло, когда тот заявил, что он уходит от них и поступает на работу в Хельсинки на службу к коммерции советнику Микаэлу Кархунену.
— Вот как,— промолвил Танттунен.
Эти слова можно было понять как угодно: и как упрек, и как удивление, и как похвалу, и как вопрос.
— Да, коммерции советник человек богатый.
Это тоже было не открытием. Что Танттунен хотел этим сказать, Нийло так и не понял.
— Да, в Хельсинки живет полмиллиона человек.
Нийло стало смешно. Он спросил с самым серьезным
видом:
— Это я тоже знаю, только вот еще пока не выяснил, какое приданое даст коммерции советник своей дочери.
— Да, такие вещи надо знать,— сказал Танттунен тоже серьезным тоном.
— Я шучу,— засмеялся Нийло.
— Там на столе письмо. Кажется, от Мирьи,— буркнул Танттунен и снова углубился в свои бумаги.
— Неужели?
Танттунен поднял голову. Глаза Нийло светились радостью. Он дочитал письмо до конца и начал читать сначала.
— Слушай, Танттунен, это действительно правда!
— Что правда?
— То, что Мирья вернется обратно.
Танттунен внимательно посмотрел на юношу:
— Вот как.
Нийло опять не понял, что Танттунен хотел сказать. Может быть, он не поверил или был удивлен, может быть, он был рад, а может быть, разочарован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93