Вот эту политику я им никак не могу втолковать. Так-то они умные и все понимают. Когда кончается сено, они не умеют, как некоторые начальники, ковыряться в носу да руками разводить,
— Ну, завелся.— Воронов вылез из-за стола.— Пошли, что-нибудь придумаем.
— Да нет, вы зря уходите. Черканите пару слов катеристу и...
— Пошли, пошли.
Воронов накинул плащ и вышел вслед за конюхом.
Ирина спросила у Вейкко:
— Может, мы поедем с ними?
Вейкко выскочил на крыльцо и крикнул в темноту:
— Пекка, пусть Андрей нас подождет. Мы с Ириной тоже поедем.
— Ладно,— ответил голос Пекки из темноты.
Ирина подошла к Елене Петровне:
— А Мирью ты не отпустишь к нам?
— Пусть сама решает.
Гости начали расходиться. Валентин вышел вместе с Еленой Петровной и Мирьей. Он попросил разрешения проводить их.
— Кажется, опять ветер поднимается,— говорил он, обращаясь больше к матери, чем к дочери.— Да и экзамены Мирье скоро сдавать, засиживаться не стоит.
— Да, я тоже так думаю,— согласилась Елена Петровна. Было так темно, что Валентин не видел, как она при этом всепонимающе усмехнулась.— Как ты думаешь, Мирья, Валентин прав?
Мирья ничего не ответила: она думала о Нийло и о далеком озере Хаапавеси, где пенились такие же большие волны и тоже, наверно, лил дождь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
От берега отошла моторка с тремя порожними лодками на буксире и, переваливаясь с волны на волну, направилась из бухты в открытое озеро.
Вейкко Ларинен сидел спиной к ветру, накинув широкий парусиновый плащ на себя и на Ирину. Пекка Васильев устроился на передней скамье и смотрел вперед во тьму. Искры из его папироски быстрыми светлячками летели над лодкой и вдруг, вспыхнув ярко-ярко, угасали, не достигнув кормы. Андрей был на своем месте у руля.
Небо было затянуто густыми тучами, и на озере стояла кромешная тьма. Однако Андрей не стал включать свет на компасе. Сийкаярви, это огромное озеро со всеми многочисленными проливами, губами, островами, он знал так досконально, что смог бы провести свой катер в любое место хоть с закрытыми глазами. Он вел его по ему одному ведомым ориентирам, различая в непроглядной ночи то, что другие не видели. Вот и сейчас он знает, что по правому борту находится скалистый островок, на котором растут три низких, искривленных ветрами и морозами сосенки. Если напрячь зрение и всмотреться в темноту, можно, пожалуй, увидеть его. А если на помощь зрению подключить еще воображение, то вон там, чуть левее, увидишь огни нового поселка Кайтасалми. От островка с тремя соснами надо взять сразу вправо и потом идти прямо-прямо. Часа через полтора выйдешь к старинной деревне Кайтаниеми. Туда они и направлялись. А Кайтаниеми, конечно, на своем месте, никуда она не денется.
Вот и все навигационные навыки, необходимые для плавания по Сийкаярви. А сколько пришлось сдавать экзаменов, чтобы получить права судоводителя! Что только не пришлось зазубривать! Всякие там сигналы — световые, звуковые. Надо было научиться ориентироваться по карте. Надо было разбираться в типе кораблей, различать по огням на мачте их назначение, груз. А кораблей-то на Сийкаярви (если не считать моторов) всего три — три буксира. Андрей знал их капитанов и их команды, как свою семью. Ему было известно все, что происходило в этом флоте. Только этих знаний на экзаменах не требовали.
Впрочем, о некоторых вещах он не стал бы рассказывать, хотя бы и попросили.
В последнее время во флоте Сийкаярви сложилось напряженное, весьма щекотливое положение: Николай, капитан одного из буксиров, стал приударять за Наталией, за его, Андрея, Наталией. Прямо-таки прохода не дает.
Неделю назад Николаю каким-то образом удалось заманить Наталию на свой буксир. Дескать, посмотреть на корабль. Добро, было бы на что смотреть, а то корыто корытом — старое да грязное. Андрей узнал об этом сразу. Он подъехал к буксиру на своем катере и велел Наталии немедленно спуститься к нему. Девушка безропотно выполнила приказание. Андрей включил мотор, дал газ и, ни слова не говоря, отвез Наталию на берег. Высадил ее у самого дома и, не сказав ни слова, развернулся и умчался. Это случилось неделю тому назад. Потом, пару дней спустя, в Кайтаниеми Андрей снова встретился с Наталией. Девушка хотела было подойти к нему, но он отвернулся и ушел. А сам все время думал о ней. Он уже решил: все, между ним и Наталией все кончено. Единственное, что он сделает,— не допустит, чтобы Наталия досталась Николаю, этому пьянчуге и трепачу. Но с самим собой он ничего не мог поделать — ему хотелось повидать Наталию, хотя бы мельком. Прошлой ночью он был в Кайтаниеми, теперь опять направлялся туда. Но Наталию он не увидит. Не пойдет же среди ночи он будить ее, только ради того, чтобы взглянуть и сразу уйти. И кроме того, мать у Наталии такая: чего доброго, ночного гостя и кочергой угостит.
Андрей старался не думать о Наталии, но, когда это ему удалось, глаза сами собой стали закрываться. Он уже подумывал попросить Вейкко посидеть у руля, чтобы самому вздремнуть полчасика. Вейкко родился и вырос на берегах этого озера и знает его не хуже, чем он, Андрей. Но Вейкко и Ирине было так хорошо и удобно сидеть вдвоем, что он не стал их беспокоить. А конюху Андрей руль ни за что не доверил бы. С ним заедешь бог весть куда. Да устал Пекка не меньше, чем Андрей. И спал, наверно, не больше, чем он. Часа два, от силы три. Разве днем поспишь, да и неудобно как-то. С отцом опять не встретились. Говорят, вечером приехал, а утром укатил в Петрозаводск. Правда, отец ездит так часто, что, если его каждый раз встречать да провожать, больше и делать ничего не надо.
От ровного, монотонного стука мотора клонило ко сну. Андрей задремал, не выпуская руль из руки. Когда волны сбивали катер с курса, рука его машинально поворачивала руль. Весной катер был ослепительно белым и на борту его красовалось имя гордой белоснежной птицы «Лебедь». За лето катеру немало досталось, и по внешнему виду он уже не соответствовал своему имени. Но в одном он был по- прежнему достоин этого названия — подобно лебедю, он в кромешной тьме и в любом тумане шел, не сбиваясь с курса. Шел, потому что за рулем сидел Андрей.
Пекка Васильев тоже клевал носом. Прошлой мочью так и не удалось толком поспать: ни свет ни заря они с Андреем выехали в Кайтаниеми за сеном. На обратном пути их застиг дождь. Лило как из ведра, и поднялись такие волны, что лодку стало заливать. В довершение всего канат не выдержал, два раза лопался. Одну лодку так и унесло ветром. Другую удалось доставить до берега...
В голову приходили мысли — то спокойные, убаюкивающие, то беспокойные, прогоняющие дремоту.
«Вовка опять ботинки износил, шельмец. Не напасешься на этих детей, на них прямо горит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Ну, завелся.— Воронов вылез из-за стола.— Пошли, что-нибудь придумаем.
— Да нет, вы зря уходите. Черканите пару слов катеристу и...
— Пошли, пошли.
Воронов накинул плащ и вышел вслед за конюхом.
Ирина спросила у Вейкко:
— Может, мы поедем с ними?
Вейкко выскочил на крыльцо и крикнул в темноту:
— Пекка, пусть Андрей нас подождет. Мы с Ириной тоже поедем.
— Ладно,— ответил голос Пекки из темноты.
Ирина подошла к Елене Петровне:
— А Мирью ты не отпустишь к нам?
— Пусть сама решает.
Гости начали расходиться. Валентин вышел вместе с Еленой Петровной и Мирьей. Он попросил разрешения проводить их.
— Кажется, опять ветер поднимается,— говорил он, обращаясь больше к матери, чем к дочери.— Да и экзамены Мирье скоро сдавать, засиживаться не стоит.
— Да, я тоже так думаю,— согласилась Елена Петровна. Было так темно, что Валентин не видел, как она при этом всепонимающе усмехнулась.— Как ты думаешь, Мирья, Валентин прав?
Мирья ничего не ответила: она думала о Нийло и о далеком озере Хаапавеси, где пенились такие же большие волны и тоже, наверно, лил дождь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
От берега отошла моторка с тремя порожними лодками на буксире и, переваливаясь с волны на волну, направилась из бухты в открытое озеро.
Вейкко Ларинен сидел спиной к ветру, накинув широкий парусиновый плащ на себя и на Ирину. Пекка Васильев устроился на передней скамье и смотрел вперед во тьму. Искры из его папироски быстрыми светлячками летели над лодкой и вдруг, вспыхнув ярко-ярко, угасали, не достигнув кормы. Андрей был на своем месте у руля.
Небо было затянуто густыми тучами, и на озере стояла кромешная тьма. Однако Андрей не стал включать свет на компасе. Сийкаярви, это огромное озеро со всеми многочисленными проливами, губами, островами, он знал так досконально, что смог бы провести свой катер в любое место хоть с закрытыми глазами. Он вел его по ему одному ведомым ориентирам, различая в непроглядной ночи то, что другие не видели. Вот и сейчас он знает, что по правому борту находится скалистый островок, на котором растут три низких, искривленных ветрами и морозами сосенки. Если напрячь зрение и всмотреться в темноту, можно, пожалуй, увидеть его. А если на помощь зрению подключить еще воображение, то вон там, чуть левее, увидишь огни нового поселка Кайтасалми. От островка с тремя соснами надо взять сразу вправо и потом идти прямо-прямо. Часа через полтора выйдешь к старинной деревне Кайтаниеми. Туда они и направлялись. А Кайтаниеми, конечно, на своем месте, никуда она не денется.
Вот и все навигационные навыки, необходимые для плавания по Сийкаярви. А сколько пришлось сдавать экзаменов, чтобы получить права судоводителя! Что только не пришлось зазубривать! Всякие там сигналы — световые, звуковые. Надо было научиться ориентироваться по карте. Надо было разбираться в типе кораблей, различать по огням на мачте их назначение, груз. А кораблей-то на Сийкаярви (если не считать моторов) всего три — три буксира. Андрей знал их капитанов и их команды, как свою семью. Ему было известно все, что происходило в этом флоте. Только этих знаний на экзаменах не требовали.
Впрочем, о некоторых вещах он не стал бы рассказывать, хотя бы и попросили.
В последнее время во флоте Сийкаярви сложилось напряженное, весьма щекотливое положение: Николай, капитан одного из буксиров, стал приударять за Наталией, за его, Андрея, Наталией. Прямо-таки прохода не дает.
Неделю назад Николаю каким-то образом удалось заманить Наталию на свой буксир. Дескать, посмотреть на корабль. Добро, было бы на что смотреть, а то корыто корытом — старое да грязное. Андрей узнал об этом сразу. Он подъехал к буксиру на своем катере и велел Наталии немедленно спуститься к нему. Девушка безропотно выполнила приказание. Андрей включил мотор, дал газ и, ни слова не говоря, отвез Наталию на берег. Высадил ее у самого дома и, не сказав ни слова, развернулся и умчался. Это случилось неделю тому назад. Потом, пару дней спустя, в Кайтаниеми Андрей снова встретился с Наталией. Девушка хотела было подойти к нему, но он отвернулся и ушел. А сам все время думал о ней. Он уже решил: все, между ним и Наталией все кончено. Единственное, что он сделает,— не допустит, чтобы Наталия досталась Николаю, этому пьянчуге и трепачу. Но с самим собой он ничего не мог поделать — ему хотелось повидать Наталию, хотя бы мельком. Прошлой ночью он был в Кайтаниеми, теперь опять направлялся туда. Но Наталию он не увидит. Не пойдет же среди ночи он будить ее, только ради того, чтобы взглянуть и сразу уйти. И кроме того, мать у Наталии такая: чего доброго, ночного гостя и кочергой угостит.
Андрей старался не думать о Наталии, но, когда это ему удалось, глаза сами собой стали закрываться. Он уже подумывал попросить Вейкко посидеть у руля, чтобы самому вздремнуть полчасика. Вейкко родился и вырос на берегах этого озера и знает его не хуже, чем он, Андрей. Но Вейкко и Ирине было так хорошо и удобно сидеть вдвоем, что он не стал их беспокоить. А конюху Андрей руль ни за что не доверил бы. С ним заедешь бог весть куда. Да устал Пекка не меньше, чем Андрей. И спал, наверно, не больше, чем он. Часа два, от силы три. Разве днем поспишь, да и неудобно как-то. С отцом опять не встретились. Говорят, вечером приехал, а утром укатил в Петрозаводск. Правда, отец ездит так часто, что, если его каждый раз встречать да провожать, больше и делать ничего не надо.
От ровного, монотонного стука мотора клонило ко сну. Андрей задремал, не выпуская руль из руки. Когда волны сбивали катер с курса, рука его машинально поворачивала руль. Весной катер был ослепительно белым и на борту его красовалось имя гордой белоснежной птицы «Лебедь». За лето катеру немало досталось, и по внешнему виду он уже не соответствовал своему имени. Но в одном он был по- прежнему достоин этого названия — подобно лебедю, он в кромешной тьме и в любом тумане шел, не сбиваясь с курса. Шел, потому что за рулем сидел Андрей.
Пекка Васильев тоже клевал носом. Прошлой мочью так и не удалось толком поспать: ни свет ни заря они с Андреем выехали в Кайтаниеми за сеном. На обратном пути их застиг дождь. Лило как из ведра, и поднялись такие волны, что лодку стало заливать. В довершение всего канат не выдержал, два раза лопался. Одну лодку так и унесло ветром. Другую удалось доставить до берега...
В голову приходили мысли — то спокойные, убаюкивающие, то беспокойные, прогоняющие дремоту.
«Вовка опять ботинки износил, шельмец. Не напасешься на этих детей, на них прямо горит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93