Начальник обещал послать машину с горючим в лес. Ветер утих, и озеро успокоилось. «Как там муамо?»
«Лебедь» опять мчался через Сийкаярви. Андрей вез Айно Андреевну в Кайтаниеми.
Айно родилась и выросла на этом озере. Сколько ей пришлось плавать по его волнам! И на челноках, и на больших рыбацких лодках. И в бурю, и в тихую погоду. А зимой она ходила через его просторы на лыжах. Да и «Лебедь» не в первый раз везет ее. Ее больные живут во многих деревушках по берегам этого озера.
Правда, в Кайтаниеми, в деревне, где Айно родилась, родственников у нее не осталось. Только на кладбище могила матери и отца. Сестра живет в южной Карелии, учительница. Остальных родственников война разбросала по всему свету. Айно тоже довелось немало повидать с тех пор, как она уехала учиться в Петрозаводск. Была в эвакуации, потом в годы войны поступила в Воронежский медицинский институт. Правда, Воронежским он был только по названию, а находился далеко на востоке страны. Потом приехала в Карелию, работала врачом в Туулилахти. Там тоже называла себя коренной жительницей Туулилахти. А потом Воронов, муж ее, заявил, что Туулилахти в общем- то готов и пора снова ехать в тайгу, туда, где все начинается сначала. Айно не боялась тайги. Тем более что тайга оказалась не где-нибудь, а на берегах ее родного озера. Конечно, это была случайность, но в ней крылась и одна закономерность— Айно была замужем за строителем, строят теперь повсюду, на Сийкаярви тоже...
Ирина ждала на пристани: узнав по стуку мотора «Лебедь», она догадалась, что это едет Айно Андреевна.
— Айно, доченька, спасибо тебе,— обрадовалась Наталия Артемьевна.— Ирина, поставь-ка самовар.
Айно Андреевна вымыла руки и надела халат. Белый халат очень шел ей, она выглядела в нем и строгой и ласковой. Ирина заметила, что чем дальше Айно осматривает больную, тем тревожнее она становится. Нет, по лицу ее ничего нельзя было увидеть. Она улыбалась и шутила. Но движения рук становились все беспокойнее, быстрее, озабоченнее.
— Что с ней? — спросила Ирина.
— Да ничего страшного. Надо одеть ее потеплее, на озере ветер.
— Ты увезешь ее?
— Да, обязательно.
— Но все-таки — что у нее?
— Трудно пока сказать что-либо определенно. В любом случае ее нужно поместить в больницу, исследовать. Может, оперировать.
— Ну, тебе, доченька, виднее. Сама знаешь, как лучше,— сказала Наталия Артемьевна.— Только чаю сперва попей.
За чаем Ирина попыталась расспросить, что же все- таки с матерью Вейкко, но Айно ответила неохотно:
— Может, придется отправить в районную больницу.
— Да? Не лучше ли ей будет у тебя, в Хаукилахти?
— Там больница больше. Кроме того...—Айно сказала совсем тихо,— мне придется оставить на несколько месяцев работу.
— Почему? — Ирина уставилась на Айно и вдруг поняла: — У тебя будет ребенок?
Айно кивнула.
Стали собирать больную в дорогу. Айно попросила Ирину найти Андрея.
— Андрея не видели? — спросила Ирина у мальчишек, встретившихся возле «Лебедя».
— Вон туда ушел...
Андрей все-таки не выдержал и зашел к Наталии. Правда, дела, ради которого он, дескать, пришел, он так и не успел придумать, пока шел к дому. Войдя в избу, он буквально остолбенел. За столом сидел капитан буксира Николай, окруженный всем экипажем своего корабля. Из-за пузатого самовара выглядывали две бутылки «Московской». Лицо капитана было потное и багровое.
В общем-то ничего особенного в этом не было: команда буксира заходила поесть, а то и выпить то в один, то в другой дом — куда было ближе. Но Андрею то, что он увидел, представилось верхом нахальства и величайшим оскорблением как для него лично, так и всему этому дому. Наталия, правда, сидела не за столом, а в сторонку и что-то шила. Хозяйка дома наливала своим гостям чай, потчуя их, как и подобает хозяйке дома.
Андрей стоял на пороге, забыв даже поздороваться.
— Эй, причаливай к столу—угостим.
Ребята с буксира смотрели на него с явным злорадством. Наталия вспыхнула и склонилась к шитью.
Наконец оцепенение у Андрея прошло. Большими шагами он прошел прямо к Наталии и буркнул:
— Пошли.
— Куда? — Наталия подняла голову.
— Садись, Андрей. Чаю хочешь? — захлопотала мать Наталии.
— Одевайся,— приказал Андрей Наталии.— И живо!— А матери он ответил:—Есть тут и без меня охотники до вашего чая.
Николай стал вылезать из-за стола.
— Кто ты такой, чтоб в чужом доме распоряжаться?
Андрей повернулся к Николаю. На лице его была написана решимость. Два матроса успели схватить Николая за руки. Однако им не удалось удержать его. На помощь им ринулись остальные ребята с буксира, и общими усилиями они повалили своего капитана прямо на кровать. Андрей стоял на месте и даже не шелохнулся. Наталия торопливо повязала платок и схватила пальто.
— Пошли.
Только на дворе она спросила:
— Куда ты меня ведешь?
Андрей не ответил. Он направился прямо к «Лебедю». В лодке уже сидели мать Вейкко и Айно Андреевна. Ирина стояла на берегу.
— Андрюшенька, куда? — спросила снова Наталия.
— В Хаукилахти.
— Надолго?
— Навсегда.
Девушка растерянно поглядела на катер, на Андрея, потом на родной дом и улыбнулась Андрею.
— Какой ты... Ирина Матвеевна, скажи маме...— попросила Наталия, залезая в лодку,— скажи ей, что я уехала к Андрею в Хаукилахти.
Мотор затрещал, и катер понесся по озеру. Ирина пошла выполнять просьбу Наталии. В доме у Наталии она чуть было не споткнулась о стул, лежавший у порога. Ребята с буксира с трудом удерживали своего капитана, который вырывался и кричал: «Давай скорее на буксир. Заведем и — полный вперед. Возьмем «Лебедя» на абордаж!»
Хозяйка заохала, заахала. Потом набросилась на гостей:
— Ну, забирайте свои бутылки и — марш отсюда, чтобы духа вашего не было. Здесь вам не кабак...
...Собрание кончилось за полночь. Несмотря на настойчивые просьбы Николая Кауронена, Вейкко не остался ночевать в Кайтасалми. Было чуть посветлее, чем прошлой ночью. Из-за негустого покрова туч пробивался слабый лунный свет.
Вейкко волновался за мать. Перед собранием он попытался позвонить в свою деревню, но в конторе никого не оказалось. Поэтому он не стал задерживаться в Кайтасалми.
Вейкко остался доволен собранием. Даже Бородкин в своем заключительном слове отметил, что собрание прошло на хорошем уровне и что критика была оправданной, хотя и острой. Правда, Ларинен не был уверен, говорил ли Бородкин это искренне.
Одному Коллиеву собрание не понравилось. Когда вышли с собрания, он долго шел молча рядом с Лариненом, и только когда Вейкко остановился, чтобы попрощаться, устало вздохнул:
— Досталось мне сегодня, Вейкко Яковлевич.
— Вы считаете — они не правы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
«Лебедь» опять мчался через Сийкаярви. Андрей вез Айно Андреевну в Кайтаниеми.
Айно родилась и выросла на этом озере. Сколько ей пришлось плавать по его волнам! И на челноках, и на больших рыбацких лодках. И в бурю, и в тихую погоду. А зимой она ходила через его просторы на лыжах. Да и «Лебедь» не в первый раз везет ее. Ее больные живут во многих деревушках по берегам этого озера.
Правда, в Кайтаниеми, в деревне, где Айно родилась, родственников у нее не осталось. Только на кладбище могила матери и отца. Сестра живет в южной Карелии, учительница. Остальных родственников война разбросала по всему свету. Айно тоже довелось немало повидать с тех пор, как она уехала учиться в Петрозаводск. Была в эвакуации, потом в годы войны поступила в Воронежский медицинский институт. Правда, Воронежским он был только по названию, а находился далеко на востоке страны. Потом приехала в Карелию, работала врачом в Туулилахти. Там тоже называла себя коренной жительницей Туулилахти. А потом Воронов, муж ее, заявил, что Туулилахти в общем- то готов и пора снова ехать в тайгу, туда, где все начинается сначала. Айно не боялась тайги. Тем более что тайга оказалась не где-нибудь, а на берегах ее родного озера. Конечно, это была случайность, но в ней крылась и одна закономерность— Айно была замужем за строителем, строят теперь повсюду, на Сийкаярви тоже...
Ирина ждала на пристани: узнав по стуку мотора «Лебедь», она догадалась, что это едет Айно Андреевна.
— Айно, доченька, спасибо тебе,— обрадовалась Наталия Артемьевна.— Ирина, поставь-ка самовар.
Айно Андреевна вымыла руки и надела халат. Белый халат очень шел ей, она выглядела в нем и строгой и ласковой. Ирина заметила, что чем дальше Айно осматривает больную, тем тревожнее она становится. Нет, по лицу ее ничего нельзя было увидеть. Она улыбалась и шутила. Но движения рук становились все беспокойнее, быстрее, озабоченнее.
— Что с ней? — спросила Ирина.
— Да ничего страшного. Надо одеть ее потеплее, на озере ветер.
— Ты увезешь ее?
— Да, обязательно.
— Но все-таки — что у нее?
— Трудно пока сказать что-либо определенно. В любом случае ее нужно поместить в больницу, исследовать. Может, оперировать.
— Ну, тебе, доченька, виднее. Сама знаешь, как лучше,— сказала Наталия Артемьевна.— Только чаю сперва попей.
За чаем Ирина попыталась расспросить, что же все- таки с матерью Вейкко, но Айно ответила неохотно:
— Может, придется отправить в районную больницу.
— Да? Не лучше ли ей будет у тебя, в Хаукилахти?
— Там больница больше. Кроме того...—Айно сказала совсем тихо,— мне придется оставить на несколько месяцев работу.
— Почему? — Ирина уставилась на Айно и вдруг поняла: — У тебя будет ребенок?
Айно кивнула.
Стали собирать больную в дорогу. Айно попросила Ирину найти Андрея.
— Андрея не видели? — спросила Ирина у мальчишек, встретившихся возле «Лебедя».
— Вон туда ушел...
Андрей все-таки не выдержал и зашел к Наталии. Правда, дела, ради которого он, дескать, пришел, он так и не успел придумать, пока шел к дому. Войдя в избу, он буквально остолбенел. За столом сидел капитан буксира Николай, окруженный всем экипажем своего корабля. Из-за пузатого самовара выглядывали две бутылки «Московской». Лицо капитана было потное и багровое.
В общем-то ничего особенного в этом не было: команда буксира заходила поесть, а то и выпить то в один, то в другой дом — куда было ближе. Но Андрею то, что он увидел, представилось верхом нахальства и величайшим оскорблением как для него лично, так и всему этому дому. Наталия, правда, сидела не за столом, а в сторонку и что-то шила. Хозяйка дома наливала своим гостям чай, потчуя их, как и подобает хозяйке дома.
Андрей стоял на пороге, забыв даже поздороваться.
— Эй, причаливай к столу—угостим.
Ребята с буксира смотрели на него с явным злорадством. Наталия вспыхнула и склонилась к шитью.
Наконец оцепенение у Андрея прошло. Большими шагами он прошел прямо к Наталии и буркнул:
— Пошли.
— Куда? — Наталия подняла голову.
— Садись, Андрей. Чаю хочешь? — захлопотала мать Наталии.
— Одевайся,— приказал Андрей Наталии.— И живо!— А матери он ответил:—Есть тут и без меня охотники до вашего чая.
Николай стал вылезать из-за стола.
— Кто ты такой, чтоб в чужом доме распоряжаться?
Андрей повернулся к Николаю. На лице его была написана решимость. Два матроса успели схватить Николая за руки. Однако им не удалось удержать его. На помощь им ринулись остальные ребята с буксира, и общими усилиями они повалили своего капитана прямо на кровать. Андрей стоял на месте и даже не шелохнулся. Наталия торопливо повязала платок и схватила пальто.
— Пошли.
Только на дворе она спросила:
— Куда ты меня ведешь?
Андрей не ответил. Он направился прямо к «Лебедю». В лодке уже сидели мать Вейкко и Айно Андреевна. Ирина стояла на берегу.
— Андрюшенька, куда? — спросила снова Наталия.
— В Хаукилахти.
— Надолго?
— Навсегда.
Девушка растерянно поглядела на катер, на Андрея, потом на родной дом и улыбнулась Андрею.
— Какой ты... Ирина Матвеевна, скажи маме...— попросила Наталия, залезая в лодку,— скажи ей, что я уехала к Андрею в Хаукилахти.
Мотор затрещал, и катер понесся по озеру. Ирина пошла выполнять просьбу Наталии. В доме у Наталии она чуть было не споткнулась о стул, лежавший у порога. Ребята с буксира с трудом удерживали своего капитана, который вырывался и кричал: «Давай скорее на буксир. Заведем и — полный вперед. Возьмем «Лебедя» на абордаж!»
Хозяйка заохала, заахала. Потом набросилась на гостей:
— Ну, забирайте свои бутылки и — марш отсюда, чтобы духа вашего не было. Здесь вам не кабак...
...Собрание кончилось за полночь. Несмотря на настойчивые просьбы Николая Кауронена, Вейкко не остался ночевать в Кайтасалми. Было чуть посветлее, чем прошлой ночью. Из-за негустого покрова туч пробивался слабый лунный свет.
Вейкко волновался за мать. Перед собранием он попытался позвонить в свою деревню, но в конторе никого не оказалось. Поэтому он не стал задерживаться в Кайтасалми.
Вейкко остался доволен собранием. Даже Бородкин в своем заключительном слове отметил, что собрание прошло на хорошем уровне и что критика была оправданной, хотя и острой. Правда, Ларинен не был уверен, говорил ли Бородкин это искренне.
Одному Коллиеву собрание не понравилось. Когда вышли с собрания, он долго шел молча рядом с Лариненом, и только когда Вейкко остановился, чтобы попрощаться, устало вздохнул:
— Досталось мне сегодня, Вейкко Яковлевич.
— Вы считаете — они не правы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93