— А Ренессанс? Он для тебя повод торжествовать?
Чтобы ответить на этот вопрос, Симону пришлось крепко задуматься. Было время, когда он разделял мечты Бьяджио о будущем, но и это уже отошло в прошлое.
— Я считаю, что Черный Ренессанс остановить невозможно, потому что за ним стоит Бьяджио. Вот и все. Мое к нему личное отношение роли не играет. Ренессанс вернется в Нар. Этого не предотвратить ни Эрриту, ни даже Богу.
— Чертовски верно, — пророкотал капитан. Его глаза ярко вспыхнули, и Симон понял, что его противник выиграл. Н'Дек откинулся на спинку стула. — Последняя карта, — объявил он. — Пора посмотреть, что там у тебя, шпион.
— Знаешь, ты не ошибся, — заметил Симон. — Меня действительно мало что интересует, Н'Дек. А жаль. Может, когда-нибудь я стану больше похож на тебя.
— Сомневаюсь. Ну же, открывай свои карты.
Симон всегда держал карты одной рукой, расправляя их пальцами. Другая рука весь вечер лежала без дела, только изредка поднося к губам кружку эля. Почти все остальное время она была не на виду. И теперь она очень медленно потянулась к его поясу и извлекла серебряный кинжал.
— Знаешь, по-моему, не так уж важно, что человек делает всю жизнь. Но в конце, когда все позади, он должен поступить так, как нужно. Я хочу сказать, что если всю мою жизнь я буду грабить и убивать, мне это простится, если в конце я сделаю что-то хорошее. Всего один раз, понимаешь?
Н'Деку такая идея показалась безумно смешной.
— О да! — с хохотом согласился он. — Если ты ошибался насчет Бога, то на смертном одре раскаешься?
— Что-то в этом роде, — согласился Симон. Он внимательно наблюдал за Н'Деком. Пальцы его правой руки сжались на рукояти кинжала, а тем временем левая рука разложила карты веером по столу. — Вот что у меня есть, — сказал он. — Ну, как?
При виде карт Симона улыбка капитана стала еще шире.
— Ты проиграл, Даркис, — торжествующе объявил он. — Опять.
Н'Дек собрался выложить на стол свои карты. Время замедлило свой бег. Левая рука Симона стремительно метнулась вперед и прижала руку Н'Дека к крышке стола. Правая рука поднялась вверх и опустила кинжал, пронзив им ладонь капитана и пригвоздив ее к столу. Капитан громко закричал и попытался вскочить. Симон продолжал крепко держать кинжал. Из руки Н'Дека хлынула кровь. Потеряв возможность двигаться, он в ужасе воззрился на Симона. Свободной рукой Рошанн сгреб его за ворот куртки.
— Тихо! — прорычал он. — Заткнись, иначе я перережу тебе глотку!
Н'Дек рыдал, как ребенок, крича от боли и пытаясь освободить руку, однако кинжал прочно пригвоздил ее к столу. Карты быстро намокли от крови. Разбуженная криками капитана, Шани резко села в постели. Симон зажал рукой Н'Деку рот.
— Я не шучу, Н'Дек, — прошипел он. — Закрой свою пасть, или я прорежу тебе вторую от уха до уха. Ты меня понял?
Н'Дек едва мог ответить. Он зажмурился от боли и энергично кивнул.
— Хороший мальчик, — ласково сказал Симон. — Мы же все тут друзья. И знаешь, что ты для меня сделаешь, друг? Ты повернешь свое корыто. Мы поплывем обратно к Лиссу.
Изо рта капитана, который Симон продолжал прикрывать рукой, вырвался невнятный протест. Он вырвался и возмущенно бросил:
— Лисе! Зачем?
Симон глубже вонзил кинжал, чтобы заставить моряка повиноваться. Н'Дек взвыл от боли, умоляя Симона перестать. Он почти плакал и молил о пощаде.
— Ты будешь меня слушать, каракатица несчастная? — спросил Симон.
— Но зачем к Лиссу? — промямлил Н'Дек. Прижимая здоровую руку к раненой, он пытался остановить кровь. — Зачем это?
Стараясь соображать как можно быстрее, Симон сказал первое, что пришло ему в голову.
— Потому что этого хочет Бьяджио, — солгал он. — Я везу девчонку туда.
— За каким чертом?
Симон снова дернул кинжал, заставив капитана взвизгнуть.
— Никаких вопросов! — приказал Симон. — Я — Рошанн. И ты будешь мне повиноваться, Н'Дек. Этот корабль переходит под командование Рошаннов, по моему приказу. Ты будешь делать все, что я тебе скажу. Потому что если ты этого не сделаешь, это корыто повезет тебя на Кроут на твою казнь. А теперь мне нужно, чтобы ты отдал приказ. Мы поворачиваем корабль и идем обратно в Лисе. Сегодня же!
Н'Дек был слишком испуган и оглушен болью, чтобы спорить. Он кивнул.
— Ладно! — простонал он. — Ладно, сумасшедший! Я это сделаю.
Симон улыбнулся:
— Так-то лучше, дружище. Для всех вас. И боюсь, что я не смогу выпустить тебя из этой каюты.
Все так же стремительно Симон выдернул кинжал из стола и приставил его к горлу Н'Дека. Оттолкнув стол в сторону, он схватил капитана за волосы и стянул на пол. Когда Н'Дек оказался плашмя на полу, Симон с силой уперся коленом капитану в позвоночник. Н'Дек взвыл от боли:
— Какого черта ты это делаешь?
— Забочусь о том, чтобы ты никуда не ушел, капитан Н'Дек. Мне придется за тобой присматривать.
Под столом лежали заранее приготовленные Симоном веревки. Он действовал быстро. Вскоре окровавленные руки Н'Дека уже были связаны у него за спиной. Капитан подвывал и сопротивлялся, но Симон был намного сильнее, и очень скоро беспомощный моряк был увязан, словно подготовленная к жарке индейка. Он лежал на полу каюты, не в силах подняться. Из руки его текла кровь, а глаза были полны ненависти.
— Бьяджио за это заплатит! — гневно пообещал он. — Когда Никабар об этом узнает, вы все за это заплатите!
— Ну зачем ты так! — укоризненно сказал Симон. — Мне нужно твое содействие, Н'Дек. Мы ведь все тут одна счастливая семья, правда? И эта семья будет во всем меня слушаться, потому что я Рошанн. И мы все знаем, что это значит, правда?
Н'Дек непокорно отвел глаза.
— Правда? — взревел Симон, лягнув Н'Дека под ребра. Капитан задохнулся от боли, ловя ртом воздух. Симон опустился рядом с ним на колени и прошептал в самое его ухо: — Я знаю, что ты меня понимаешь, капитан. Я знаю, что ты сделаешь все, как я тебе скажу. А если кто-то из твоих людей попробует поднять бунт или увести корабль с курса на Лисе, я разрежу тебя на мелкие кусочки.
Н'Дек слабо застонал. Сидя на кровати, на них смотрела Шани. Повернувшись так, чтобы Н'Дек его не видел, Симон ободряюще улыбнулся девочке.
«Не беспокойся, малышка, — решительно подумал он, надеясь, что Шани его поймет. — Ты скоро увидишься с отцом».
26
Остров безумия
Дьяна проснулась в кромешной темноте.
Как будто она вообще не открывала глаз или солнце больше не светит над землей. Она не пошевелилась, не стала переворачиваться. Не стала кутаться в бесполезное одеяло. В нос ей ударили запахи гниющего зерна и прокисших приправ, но она уже привыкла к ним, и ее не стошнило. Дьяна неподвижно лежала в темноте, пытаясь собраться с мыслями.
Время потеряло для нее всякий смысл. Может быть, она проспала несколько дней или всего несколько минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203