Человек в дверях был не единственным наблюдателем на улице. Другая пара глаз следила за Рубеном, когда он возвращался домой с Локади, задирая голову, как любой турист, и разглядывая розовые и белые башни огромного собора.
50
Макандал вышел на связь в субботу утром, не лично, а через посредника. Он использовал ребенка, мальчика, которого послали из магазина на улице Боржелла отнести Маме Вижине бутылки с orgeat. В тот вечер должна была состояться церемония водун на унгфоре Вижины на окраине города. Orgeat, сладкий и липкий, вместе с чашами муки и яиц, станет частью подношения Дамбалле. К бутылкам была приложена записка для Рубена на имя профессора Фелпса, в которой его просили встретиться с Макандалом в этот вечер на унгфоре. В записке не говорилось о пистолете, но в ней содержался намек, что у Макандала есть нечто весьма полезное для Рубена.
– Я приглашен? – спросил Рубен у Анжелины. Они сидели вдвоем у воды, наблюдая, как мелкие каботажные суденышки разгружают свой товар: кофе из Жакмеля, ароматные травы из Дюси, сизаль и каучук из Сен-Марка. Покрытые потом лица грузчиков ухмылялись или хмурились из-под тяжелых мешков. Работы было много. Только вот никто из них не становился богаче.
– На унгфор? Конечно. Ты – антрополог, изучаешь водун, твое присутствие там будет вполне естественно.
– Я не знаю, что нужно делать, я буду там белой вороной.
Анжелина усмехнулась и покачала головой. Ветер с моря подхватил ее волосы и мягко приподнял их. За их спинами город подрагивал в густом мареве, сизоватом от дыма и выхлопных газов. Докеры кричали, перебрасывая тяжелые ящики и мешки на берег.
– Не волнуйся, – успокоила она его. – Я буду с тобой. Там нет никаких формальностей, особых ритуалов. Тебе ничего не нужно будет делать, только смотреть. С этим ты справишься, не так ли?
– А ты? Ты тоже будешь только смотреть? Или примешь участие?
Она пожала плечами:
– Это зависит...
– Зависит от чего?
Мимо пронеслась морская чайка, белая, дразнящаяся.
– От лоа. Их нельзя заставить прийти. Ты можешь приглашать их, приманивать их лестью, даже подкупать их, но в итоге они все равно придут, когда и как захотят.
– А человек Макса не поленится тащиться за мной туда?
Он имел в виду человека в черных очках, который следовал за ними от дома Мамы Вижины до доков и до сих пор наблюдал за ними с некоторого расстояния, не слишком старательно прячась за дерриком.
– Не поленится, – ответила Анжелина. – Они не настолько глупы. Не стоит недооценивать Макса или людей, которые на него работают. Это не бестолковость с их стороны: они хотят, чтобы ты их видел. Будь осторожен сегодня ночью, когда встретишься с этим Макандалом. Уингфор - хорошее место для встречи, но не думай, что за вами не будут постоянно следить чьи-то глаза.
Рубен посмотрел в море, через загаженную, в нефтяных разводах гавань, на чистую простоту синего горизонта. Более двух столетий назад что-то приплыло к этим берегам, преодолев океан, что-то, из-за чего люди до сих пор были готовы убивать. Теперь корабли прибывали с иным грузом: белым и мягким, но столь же смертоносным.
– Давай вернемся, – предложил он. – А то я чувствую себя здесь как на каникулах. Мы приехали заниматься делом: я хочу хорошенько разобраться в записях Рика.
Анжелина встала. Она огляделась и увидела то, что увидел Рубен: город в грязном угаре на краю синего моря, нищета и грязь у подножия возносящихся к небу гор, червоточина в райском саду. Но это было лишь на поверхности. Если у нее будет время, она слой за слоем снимет этот покров и покажет ему то, что лежит глубже. Она начнет сегодня ночью.
* * *
Они провели день в крохотной гостиной Мамы Вижины, читая тетрадь Рика. Тетрадь была солидным томом из более чем трехсот страниц. Рик вел скрупулезные записи по всем своим исследованиям с перекрестными ссылками, подробной библиографией и целыми кусками текстов, если они имели особое значение. По всей тетради были приклеены или прикреплены стаплером вырезки из газет, фотокопии и письма. Труд был всеобъемлющим и производил впечатление разорвавшейся бомбы. Чем дальше Рубен читал, тем лучше он понимал, почему Ордену так не терпелось заполучить эту тетрадь. Она содержала имена, адреса, должности, подробности преступных деяний, совершенных членами Ордена, размышлениями о подлинном масштабе их влияния в американском обществе. Если хотя бы половина из того, о чем писал Рик, была правдой, АНКД ловило рыбу в водах, которые кишели акулами.
Целый раздел тетради был посвящен материалам о работорговле. Именно исследуя передвижение человеческого груза из Африки в Новый Свет, Хаммелу впервые удалось проследить происхождение и распространение Седьмого Ордена. Его тетрадь была полна фотокопий и оригиналов документов, имевших отношение к его поискам и, прежде всего, к поиску того корабля, который привез этот культ из Тали-Ниангары на берега Гаити.
Медленно, из ветхой бумаги и выцветших чернил перед Рубеном возникал целый мир. Варварский, непостижимый мир, чьими границами были цепи и кандалы, крючья и раскаленные клейма. По мере того как Анжелина читала ему, переводя сухие счета и чопорные письма давно умерших торговцев в живые интонации своего голоса, призраки обрастали плотью.
Молодые мужчины, проданные за кусок гуингампского хлопка или бутылку крепкого вина, женщины, становившиеся пленницами за пригоршню бисера или ожерелье из раковин каури, дети, отнятые у родителей за треуголку или отрез ткани. Черные тела, втиснутые, как книги на полку, в трюмы крохотных кораблей, где нечем было дышать. Долгое ожидание у африканских берегов, когда корабли будут полностью загружены, вышвырнутые за борт трупы, запах уксуса на залитых солнцем палубах, самоубийства, кровавый понос, цинга, земля, пропадающая вдали, открытое море, долгое путешествие в рабство.
Сильнее всего прочего на Рубена действовали воображаемые звуки, от которых дрожь пробегала по коже в тишине дома Мамы Вижины: рев прибоя, поскрипывание шпангоутов, удары молота, заклепывающего кандалы, бряцание цепей, свист сизалевого кнута, стоны больных и отчаявшихся, шум ветра в потрепанных парусах, шипение сальной кожи под клеймом, треск хрупких костей.
Они нашли то, что искали, поздно днем. Ближе к концу тетради Рик сделал длинную запись красными чернилами под заглавием: «Гаити – Что необходимо проверить в архивах». Запись состояла из списка газет восемнадцатого века, выходивших в Сан-Доминго/Гаити: официальная газета Les Affiches Americaines, Journal General de Saint-Domingue, La Gazette du Jour, Jourgal de Port-au-Prince, L'Aviseur du Sud и La Sentinelle du Peuple. На полях Рик поставил несколько восклицательных знаков. И он дважды подчеркнул всю запись.
Около каждого названия он написал ряд дат от мая до сентября 1775 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
50
Макандал вышел на связь в субботу утром, не лично, а через посредника. Он использовал ребенка, мальчика, которого послали из магазина на улице Боржелла отнести Маме Вижине бутылки с orgeat. В тот вечер должна была состояться церемония водун на унгфоре Вижины на окраине города. Orgeat, сладкий и липкий, вместе с чашами муки и яиц, станет частью подношения Дамбалле. К бутылкам была приложена записка для Рубена на имя профессора Фелпса, в которой его просили встретиться с Макандалом в этот вечер на унгфоре. В записке не говорилось о пистолете, но в ней содержался намек, что у Макандала есть нечто весьма полезное для Рубена.
– Я приглашен? – спросил Рубен у Анжелины. Они сидели вдвоем у воды, наблюдая, как мелкие каботажные суденышки разгружают свой товар: кофе из Жакмеля, ароматные травы из Дюси, сизаль и каучук из Сен-Марка. Покрытые потом лица грузчиков ухмылялись или хмурились из-под тяжелых мешков. Работы было много. Только вот никто из них не становился богаче.
– На унгфор? Конечно. Ты – антрополог, изучаешь водун, твое присутствие там будет вполне естественно.
– Я не знаю, что нужно делать, я буду там белой вороной.
Анжелина усмехнулась и покачала головой. Ветер с моря подхватил ее волосы и мягко приподнял их. За их спинами город подрагивал в густом мареве, сизоватом от дыма и выхлопных газов. Докеры кричали, перебрасывая тяжелые ящики и мешки на берег.
– Не волнуйся, – успокоила она его. – Я буду с тобой. Там нет никаких формальностей, особых ритуалов. Тебе ничего не нужно будет делать, только смотреть. С этим ты справишься, не так ли?
– А ты? Ты тоже будешь только смотреть? Или примешь участие?
Она пожала плечами:
– Это зависит...
– Зависит от чего?
Мимо пронеслась морская чайка, белая, дразнящаяся.
– От лоа. Их нельзя заставить прийти. Ты можешь приглашать их, приманивать их лестью, даже подкупать их, но в итоге они все равно придут, когда и как захотят.
– А человек Макса не поленится тащиться за мной туда?
Он имел в виду человека в черных очках, который следовал за ними от дома Мамы Вижины до доков и до сих пор наблюдал за ними с некоторого расстояния, не слишком старательно прячась за дерриком.
– Не поленится, – ответила Анжелина. – Они не настолько глупы. Не стоит недооценивать Макса или людей, которые на него работают. Это не бестолковость с их стороны: они хотят, чтобы ты их видел. Будь осторожен сегодня ночью, когда встретишься с этим Макандалом. Уингфор - хорошее место для встречи, но не думай, что за вами не будут постоянно следить чьи-то глаза.
Рубен посмотрел в море, через загаженную, в нефтяных разводах гавань, на чистую простоту синего горизонта. Более двух столетий назад что-то приплыло к этим берегам, преодолев океан, что-то, из-за чего люди до сих пор были готовы убивать. Теперь корабли прибывали с иным грузом: белым и мягким, но столь же смертоносным.
– Давай вернемся, – предложил он. – А то я чувствую себя здесь как на каникулах. Мы приехали заниматься делом: я хочу хорошенько разобраться в записях Рика.
Анжелина встала. Она огляделась и увидела то, что увидел Рубен: город в грязном угаре на краю синего моря, нищета и грязь у подножия возносящихся к небу гор, червоточина в райском саду. Но это было лишь на поверхности. Если у нее будет время, она слой за слоем снимет этот покров и покажет ему то, что лежит глубже. Она начнет сегодня ночью.
* * *
Они провели день в крохотной гостиной Мамы Вижины, читая тетрадь Рика. Тетрадь была солидным томом из более чем трехсот страниц. Рик вел скрупулезные записи по всем своим исследованиям с перекрестными ссылками, подробной библиографией и целыми кусками текстов, если они имели особое значение. По всей тетради были приклеены или прикреплены стаплером вырезки из газет, фотокопии и письма. Труд был всеобъемлющим и производил впечатление разорвавшейся бомбы. Чем дальше Рубен читал, тем лучше он понимал, почему Ордену так не терпелось заполучить эту тетрадь. Она содержала имена, адреса, должности, подробности преступных деяний, совершенных членами Ордена, размышлениями о подлинном масштабе их влияния в американском обществе. Если хотя бы половина из того, о чем писал Рик, была правдой, АНКД ловило рыбу в водах, которые кишели акулами.
Целый раздел тетради был посвящен материалам о работорговле. Именно исследуя передвижение человеческого груза из Африки в Новый Свет, Хаммелу впервые удалось проследить происхождение и распространение Седьмого Ордена. Его тетрадь была полна фотокопий и оригиналов документов, имевших отношение к его поискам и, прежде всего, к поиску того корабля, который привез этот культ из Тали-Ниангары на берега Гаити.
Медленно, из ветхой бумаги и выцветших чернил перед Рубеном возникал целый мир. Варварский, непостижимый мир, чьими границами были цепи и кандалы, крючья и раскаленные клейма. По мере того как Анжелина читала ему, переводя сухие счета и чопорные письма давно умерших торговцев в живые интонации своего голоса, призраки обрастали плотью.
Молодые мужчины, проданные за кусок гуингампского хлопка или бутылку крепкого вина, женщины, становившиеся пленницами за пригоршню бисера или ожерелье из раковин каури, дети, отнятые у родителей за треуголку или отрез ткани. Черные тела, втиснутые, как книги на полку, в трюмы крохотных кораблей, где нечем было дышать. Долгое ожидание у африканских берегов, когда корабли будут полностью загружены, вышвырнутые за борт трупы, запах уксуса на залитых солнцем палубах, самоубийства, кровавый понос, цинга, земля, пропадающая вдали, открытое море, долгое путешествие в рабство.
Сильнее всего прочего на Рубена действовали воображаемые звуки, от которых дрожь пробегала по коже в тишине дома Мамы Вижины: рев прибоя, поскрипывание шпангоутов, удары молота, заклепывающего кандалы, бряцание цепей, свист сизалевого кнута, стоны больных и отчаявшихся, шум ветра в потрепанных парусах, шипение сальной кожи под клеймом, треск хрупких костей.
Они нашли то, что искали, поздно днем. Ближе к концу тетради Рик сделал длинную запись красными чернилами под заглавием: «Гаити – Что необходимо проверить в архивах». Запись состояла из списка газет восемнадцатого века, выходивших в Сан-Доминго/Гаити: официальная газета Les Affiches Americaines, Journal General de Saint-Domingue, La Gazette du Jour, Jourgal de Port-au-Prince, L'Aviseur du Sud и La Sentinelle du Peuple. На полях Рик поставил несколько восклицательных знаков. И он дважды подчеркнул всю запись.
Около каждого названия он написал ряд дат от мая до сентября 1775 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115