Встав с постели, Пи Джей спустилась вниз и позвонила отцу.
— Рекламное агентство Беркшира, — послышался мужской голос.
Пи Джей улыбнулась, она узнала Смитти. Он был правой рукой отца, человеком, преданным ему до мозга костей, который никогда не жаловался, если ему приходилось работать по субботам.
— Привет, Смитти, — сказала она. — Это Пи Джей.
— Привет, Пи Джей, — ответил он. — Ну, как дела в институте? Скоро вернешься домой из большого города?
Пи Джей с трудом сглотнула. Ей ужасно не хотелось лгать Смитти, но делать нечего, придется.
— Скоро, Смитти, скоро, — ответила она. — Папа в конторе?
— Конечно! Сейчас позову.
Послышался стук — Смитти положил трубку на стол. В рекламном агентстве Беркшира пока не установили параллельных телефонов. Пи Джей представила себе контору отца и улыбнулась. Когда она была еще маленькой девочкой, по субботам в утренние часы она частенько приходила сюда.
Сначала она просто играла с конвертами, потом, когда стала постарше, пыталась помогать отцу, сортировала бумаги, раскладывала их по конвертам. Ей нравилась царящая в помещении какая-то уютная атмосфера: на старых дубовых столах груды бумаг, в пепельницах вечно полно окурков, металлические мусорные корзинки, если их неосторожно задеть, клацают по полу, огромный вентилятор под потолком летом неустанно работает, охлаждая воздух, а зимой нагоняет в комнату тепло. Однажды Пи Джей случайно увидела на столе у Смитти календарь с полуобнаженными женщинами. Отец, заметив это, быстро сунул календарь в ящик стола. «Молоденьким девушкам смотреть на такое возбраняется», — проговорил он, и щеки его покрылись стыдливым румянцем.
В трубке послышались шаги — это отец шел к телефону. Через секунду раздалось его приветливое:
— Привет, малышка!
Услышав его голос, Пи Джей сразу же почувствовала себя лучше.
— Привет, пап. Как я рада, что ты уже на работе! Боялась, что звоню слишком рано.
— Да что ты, какое там рано! — удивился отец. — Ну как ты? Как себя чувствуешь?
— Отлично, пап. Но мне ужасно хочется тебя видеть.
Кажется, уже сто лет прошло с тех пор, как вы с мамой ко мне приезжали.
— Это верно, крошка, — согласился отец, и Пи Джей почувствовала, что он колеблется.
— Ты сможешь приехать еще? Я очень хочу тебя видеть.
— Малышка, — сказал он, и Пи Джей показалось, что он тщательно подбирает слова, — ты ведь знаешь, мама еще очень сердится на тебя.
— Оттого, что я не согласилась, чтобы она звонила родителям Фрэнка, да?
— Она не хочет с тобой встречаться до тех пор, пока все не завершится.
— Ну папочка! — всхлипнула Пи Джей. — Что же мне делать? Мне так нужно с тобой увидеться! Я здесь просто с ума схожу!
Она посмотрела на стул, на котором сидел отец, когда привез ее сюда. Попыталась представить себе отца, испытать то чувство покоя, которое всегда испытывала в его присутствии.
— Знаешь что, малыш, — проговорил он наконец, — давай встретимся где-нибудь на полпути и пообедаем вместе, а маме ничего не скажем. Я поговорю с вашим сторожем… Как, кстати, его зовут?
— Поп. Поп Хайнс.
— Ага… Так вот, может, он разрешит тебе взять машину, чтобы подъехать ко мне. Как тебе такой план? А я бы угостил свою девочку чем-нибудь вкусненьким.
— Ой, папочка! Это было бы замечательно!
— Я собирался в четверг на будущей неделе поехать по делам в Кивание. Что, если я вместо этого встречусь с тобой? Скажем, в таверне, которую проезжаешь по дороге в ваш пансионат? Ты знаешь, где это?
— Ну конечно, папа.
— Вот и отлично. Тогда в шесть часов. А мистеру Хайнсу я позвоню попозже.
— Ой, папочка, спасибо тебе. Буду ждать с нетерпением.
Она повесила трубку, радуясь тому, что есть один человек в мире, на которого она всегда может положиться.
— Спасибо тебе, папочка, — проговорила она вслух.
Поп разрешил Пи Джей взять фургончик.
— Мне нравится делать вам, девочкам, приятное, — сказал он при этом.
Пи Джей выехала за ворота и направилась на север.
Уже стоял октябрь, и листья из зеленых превратились в ярко-желтые, красные, оранжевые. Воздух дышал ароматами золотой осени. Пи Джей осторожно вела машину и чувствовала себя спокойной, почти счастливой. Ей не терпелось увидеть отца.
Ехала она около часа и наконец добралась. Таверна располагалась в доме викторианской эпохи, стоявшем поодаль от дороги. Вывеска гласила, что здесь отменно кормят и неплохо поят. Пи Джей поставила машину на стоянку. Отец ждал ее у входной двери.
— Папа! — радостно воскликнула она и, выскочив из машины, бросилась ему на шею, ощутив знакомое теплое объятие.
— Ну-ну, малышка. Пойдем в зал.
Внутри царил полумрак. Низкие потолки создавали атмосферу старинного английского кабачка. Гарольд Дэвис заказал себе виски с содовой, а для Пи Джей — кока-колу.
Каждый пил свой напиток, ели суп, салат и неторопливо разговаривали. Отец рассказал Пи Джей домашние новости: Джуниор учится неважно, сам он весь в работе, мама по-прежнему возглавляет благотворительное общество при церкви по распродаже случайных вещей. Официантка принесла горячее, после чего Пи Джей настроилась на серьезный разговор.
— Папочка, скажи, что мне сделать, чтобы вам с мамой было легче?
Отец аккуратно отрезал кусочек мяса.
— Обо мне не беспокойся, малышка, а вот мама страдает.
— Но ведь я тоже переживаю, папа. Неужели ей на это наплевать?
— Ну что ты, Пи Джей, конечно, нет. Дело не в этом. — Оторвав наконец взгляд от тарелки, он посмотрел дочери в глаза. — Я должен кое-что рассказать тебе, малышка, о маме.
Она всегда была слишком строга к тебе потому, что любит тебя, хочет, чтобы ты была счастлива и прожила спокойную жизнь.
— Но, папа, ты же знаешь, мы с мамой совершенно разные. Я хочу от жизни большего. Чтобы в сорок четыре года заниматься чаепитием да игрой в бридж! Да ни за что!
Это не по мне.
Гарольд Дэвис не сводил глаз с дочери. Пи Джей никогда не видела его таким серьезным.
— Пи Джей, я хочу рассказать тебе о маме то, чего ты не знаешь.
— Она ненавидит меня, ты это хочешь сказать? — Отец нахмурился, и Пи Джей тут же пожалела о своих словах. — Извини, папа. Я не хотела тебя обидеть. Что же это?
Положив вилку на тарелку, отец облокотился на край стола.
— Обещай мне, Пи Джей, что никто никогда не узнает сказанного мной о маме, обещай.
Пи Джей выпрямилась.
— Ты меня пугаешь.
— То, что ты сейчас услышишь, будет для тебя полнейшей неожиданностью. И ты должна торжественно поклясться, что никогда, ни при каких обстоятельствах не выдашь меня маме.
— Обещаю, папа.
Пи Джей положила руки на колени. Аппетита как не бывало.
Отец глубоко вздохнул, на его лице еще глубже обозначились морщины.
— Перед самой войной, малыш, до нашего знакомства у мамы был приятель Джо. — Пи Джей слушала, затаив дыхание, не проронив ни слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— Рекламное агентство Беркшира, — послышался мужской голос.
Пи Джей улыбнулась, она узнала Смитти. Он был правой рукой отца, человеком, преданным ему до мозга костей, который никогда не жаловался, если ему приходилось работать по субботам.
— Привет, Смитти, — сказала она. — Это Пи Джей.
— Привет, Пи Джей, — ответил он. — Ну, как дела в институте? Скоро вернешься домой из большого города?
Пи Джей с трудом сглотнула. Ей ужасно не хотелось лгать Смитти, но делать нечего, придется.
— Скоро, Смитти, скоро, — ответила она. — Папа в конторе?
— Конечно! Сейчас позову.
Послышался стук — Смитти положил трубку на стол. В рекламном агентстве Беркшира пока не установили параллельных телефонов. Пи Джей представила себе контору отца и улыбнулась. Когда она была еще маленькой девочкой, по субботам в утренние часы она частенько приходила сюда.
Сначала она просто играла с конвертами, потом, когда стала постарше, пыталась помогать отцу, сортировала бумаги, раскладывала их по конвертам. Ей нравилась царящая в помещении какая-то уютная атмосфера: на старых дубовых столах груды бумаг, в пепельницах вечно полно окурков, металлические мусорные корзинки, если их неосторожно задеть, клацают по полу, огромный вентилятор под потолком летом неустанно работает, охлаждая воздух, а зимой нагоняет в комнату тепло. Однажды Пи Джей случайно увидела на столе у Смитти календарь с полуобнаженными женщинами. Отец, заметив это, быстро сунул календарь в ящик стола. «Молоденьким девушкам смотреть на такое возбраняется», — проговорил он, и щеки его покрылись стыдливым румянцем.
В трубке послышались шаги — это отец шел к телефону. Через секунду раздалось его приветливое:
— Привет, малышка!
Услышав его голос, Пи Джей сразу же почувствовала себя лучше.
— Привет, пап. Как я рада, что ты уже на работе! Боялась, что звоню слишком рано.
— Да что ты, какое там рано! — удивился отец. — Ну как ты? Как себя чувствуешь?
— Отлично, пап. Но мне ужасно хочется тебя видеть.
Кажется, уже сто лет прошло с тех пор, как вы с мамой ко мне приезжали.
— Это верно, крошка, — согласился отец, и Пи Джей почувствовала, что он колеблется.
— Ты сможешь приехать еще? Я очень хочу тебя видеть.
— Малышка, — сказал он, и Пи Джей показалось, что он тщательно подбирает слова, — ты ведь знаешь, мама еще очень сердится на тебя.
— Оттого, что я не согласилась, чтобы она звонила родителям Фрэнка, да?
— Она не хочет с тобой встречаться до тех пор, пока все не завершится.
— Ну папочка! — всхлипнула Пи Джей. — Что же мне делать? Мне так нужно с тобой увидеться! Я здесь просто с ума схожу!
Она посмотрела на стул, на котором сидел отец, когда привез ее сюда. Попыталась представить себе отца, испытать то чувство покоя, которое всегда испытывала в его присутствии.
— Знаешь что, малыш, — проговорил он наконец, — давай встретимся где-нибудь на полпути и пообедаем вместе, а маме ничего не скажем. Я поговорю с вашим сторожем… Как, кстати, его зовут?
— Поп. Поп Хайнс.
— Ага… Так вот, может, он разрешит тебе взять машину, чтобы подъехать ко мне. Как тебе такой план? А я бы угостил свою девочку чем-нибудь вкусненьким.
— Ой, папочка! Это было бы замечательно!
— Я собирался в четверг на будущей неделе поехать по делам в Кивание. Что, если я вместо этого встречусь с тобой? Скажем, в таверне, которую проезжаешь по дороге в ваш пансионат? Ты знаешь, где это?
— Ну конечно, папа.
— Вот и отлично. Тогда в шесть часов. А мистеру Хайнсу я позвоню попозже.
— Ой, папочка, спасибо тебе. Буду ждать с нетерпением.
Она повесила трубку, радуясь тому, что есть один человек в мире, на которого она всегда может положиться.
— Спасибо тебе, папочка, — проговорила она вслух.
Поп разрешил Пи Джей взять фургончик.
— Мне нравится делать вам, девочкам, приятное, — сказал он при этом.
Пи Джей выехала за ворота и направилась на север.
Уже стоял октябрь, и листья из зеленых превратились в ярко-желтые, красные, оранжевые. Воздух дышал ароматами золотой осени. Пи Джей осторожно вела машину и чувствовала себя спокойной, почти счастливой. Ей не терпелось увидеть отца.
Ехала она около часа и наконец добралась. Таверна располагалась в доме викторианской эпохи, стоявшем поодаль от дороги. Вывеска гласила, что здесь отменно кормят и неплохо поят. Пи Джей поставила машину на стоянку. Отец ждал ее у входной двери.
— Папа! — радостно воскликнула она и, выскочив из машины, бросилась ему на шею, ощутив знакомое теплое объятие.
— Ну-ну, малышка. Пойдем в зал.
Внутри царил полумрак. Низкие потолки создавали атмосферу старинного английского кабачка. Гарольд Дэвис заказал себе виски с содовой, а для Пи Джей — кока-колу.
Каждый пил свой напиток, ели суп, салат и неторопливо разговаривали. Отец рассказал Пи Джей домашние новости: Джуниор учится неважно, сам он весь в работе, мама по-прежнему возглавляет благотворительное общество при церкви по распродаже случайных вещей. Официантка принесла горячее, после чего Пи Джей настроилась на серьезный разговор.
— Папочка, скажи, что мне сделать, чтобы вам с мамой было легче?
Отец аккуратно отрезал кусочек мяса.
— Обо мне не беспокойся, малышка, а вот мама страдает.
— Но ведь я тоже переживаю, папа. Неужели ей на это наплевать?
— Ну что ты, Пи Джей, конечно, нет. Дело не в этом. — Оторвав наконец взгляд от тарелки, он посмотрел дочери в глаза. — Я должен кое-что рассказать тебе, малышка, о маме.
Она всегда была слишком строга к тебе потому, что любит тебя, хочет, чтобы ты была счастлива и прожила спокойную жизнь.
— Но, папа, ты же знаешь, мы с мамой совершенно разные. Я хочу от жизни большего. Чтобы в сорок четыре года заниматься чаепитием да игрой в бридж! Да ни за что!
Это не по мне.
Гарольд Дэвис не сводил глаз с дочери. Пи Джей никогда не видела его таким серьезным.
— Пи Джей, я хочу рассказать тебе о маме то, чего ты не знаешь.
— Она ненавидит меня, ты это хочешь сказать? — Отец нахмурился, и Пи Джей тут же пожалела о своих словах. — Извини, папа. Я не хотела тебя обидеть. Что же это?
Положив вилку на тарелку, отец облокотился на край стола.
— Обещай мне, Пи Джей, что никто никогда не узнает сказанного мной о маме, обещай.
Пи Джей выпрямилась.
— Ты меня пугаешь.
— То, что ты сейчас услышишь, будет для тебя полнейшей неожиданностью. И ты должна торжественно поклясться, что никогда, ни при каких обстоятельствах не выдашь меня маме.
— Обещаю, папа.
Пи Джей положила руки на колени. Аппетита как не бывало.
Отец глубоко вздохнул, на его лице еще глубже обозначились морщины.
— Перед самой войной, малыш, до нашего знакомства у мамы был приятель Джо. — Пи Джей слушала, затаив дыхание, не проронив ни слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120