Огромная комната озарилась ярким светом. Перед Джесс был длинный стол с двенадцатью стульями. В центре его возвышалась сверкающая хрустальная ваза с нарциссами и белыми тюльпанами. У одной стены стоял массивный буфет, на котором находились три пары серебряных подсвечников различной высоты с бледно-желтыми свечами и гордо торчавшими вверх белыми фитилями. На окнах висели белые шторы с замысловатым узором.
Джесс осторожно ступила на старенький, но безукоризненно чистый персидский ковер. Дверь за ней захлопнулась. И снова из кухни донеслись приглушенные голоса.
Наверняка миссис Хайнс говорит о ней. Никогда Джесс не чувствовала себя такой одинокой.
После ужина Джесс прошмыгнула в свою комнату, уселась за маленький дубовый стол и достала из ящика коробку дорогой тонкой бумаги с голубыми бабочками, на которой всегда писала письма Ричарду.
«Дорогой Ричард, — вывела она. — Итак, меня привезли в пансионат. В общем, здесь не так уж плохо. Хозяйка, мисс Тейлор, довольно милая женщина, а вот кухарка, по-моему, меня не любит. Впрочем, это не так важно. Всякий раз после еды меня тошнит и я бегу в туалет».
Джесс откинулась на спинку стула, покусывая кончик ручки. Очень трудно написать письмо любимому, чтобы он не волновался за нее. Скомкав лист, Джесс начала сначала:
«Дорогой Ричард! Итак, меня привезли сюда, и я уже скучаю по тебе. Здесь, в общем, не так уж плохо. По крайней мере хоть не придется каждый день видеть недовольное лицо отца. А еще меня успокаивает мысль о том, что пока я буду здесь, ты выработаешь план моего освобождения.
Отец запретил мне получать какую-либо корреспонденцию. Не сказал, правда, почему, но я и так знаю — боится, что ты будешь мне писать. Но ты не беспокойся, я сама буду посылать тебе письма каждый день с известиями о моих делах. Этому отец не сможет помешать».
Джесс исписала листок, взяла следующий и принялась рассказывать Ричарду о своей любви. Закончив письмо, она поспешно сунула его в конверт, боясь закапать слезами.
Потом поднялась со стула и легла на кровать. Немного полежав, снова подошла к столу и, выдвинув ящик, достала календарь. Открыла его на нужной страничке — 24 мая, зачеркнула число толстым черным фломастером и дотронулась до пока еще плоского живота. Осталось семь месяцев. Затем Джесс снова легла и крепко уснула. Главным действующим лицом во сне был отец, надменный, холодный, злой…
Было раннее утро, но когда Джесс спускалась по огромной лестнице (как в фильме «Унесенные ветром», подумала она), из кухни уже доносился звон посуды. Должно быть, миссис Хайнс занялась завтраком. Чем позже она увидит эту особу, тем лучше, решила Джесс, и тихонько выскользнула из дома. Никто ничего не заметил. Джесс улыбнулась. Похоже, когда Ричард приедет за ней, удрать отсюда не составит никакого труда.
Джесс была уверена, что в городе есть почтовый ящик, и она пошла по длинной подъездной аллее, стараясь припомнить, с какой стороны вчера привез ее отец. Неужели это было лишь вчера? Она добралась до дороги. Теперь налево.
Точно налево. Эту каменную стену она хорошо запомнила.
Теперь нужно идти вдоль нее, и попадешь в город.
Утро стояло прохладное, и Джесс посильнее запахнула на себе теплое пальто, которое купила ей мама: в Лондоне по утрам было сыро, и она вечно мерзла. К осени она наверняка не сможет его надеть.
Через полчаса Джесс свернула на главную улицу города и сразу же увидела небольшой домишко, над которым развевался яркий американский флаг. На доме висела табличка «Почта США». Джесс подошла к двери и подергала за ручку. Заперто. К стеклу изнутри был прилеплен клочок бумаги, на котором печатными буквами от руки было написано: «Часы работы: 8.00 — 16.00. Пон. — Пт.». На двери виднелась небольшая щель. Над ней надпись «Для корреспонденции» и тоже от руки нарисована стрелка, указывающая на щель. Видимо, для тех, кто не понимает.
Джесс вытащила из кармана письмо к Ричарду и заколебалась. Может, не стоит бросать его в этот ящик? А вдруг не дойдет? Рисковать не стоит. Нужно, чтобы Ричард наверняка получил это письмо.
— Могу я чем-нибудь помочь, мисс?
Джесс, едва не подпрыгнув от неожиданности, обернулась и увидела человека в серо-голубой форме почтового служащего, с длинными черными волосами, в которых пробивалась седина, и неряшливыми усами.
Лицо его было испещрено шрамами от язвочек и усеяно багровыми прожилками. Похоже, когда-то он переболел оспой. Нос как картошка. С первого взгляда видно — пьяница.
— Мне нужно отправить письмо, — тихо сказала она, — но я не знаю, стоит ли бросать его в эту щель. Письмо важное.
Его крошечные карие глазки обшарили ее с ног до головы.
— Что-то я вас не припомню. Вы не здешняя?
Джесс почувствовала, что краснеет.
— « Нет, — ответила она, не зная, что сказать.
Он достал из кармана тужурки связку ключей и начал перебирать их один за другим, пока не отыскал нужный.
— Можете зайти, если хотите. Я постараюсь, чтобы ваше письмо попало по назначению.
Этот неряшливый почтовый служащий напомнил Джесс подвыпивших завсегдатаев лондонских кабачков, при встрече с которыми она переходила на другую сторону. Однако сейчас почтовое отделение и этот человек, каким бы неприятным он ни показался, — единственная ниточка, связывающая ее с Ричардом. И Джесс храбро вошла в распахнутую перед ней дверь. Она оказалась в полупустой комнате, в которой вдоль стен были полки с ячейками для писем, а на полу валялась пара мешков, по-видимому, с корреспонденцией. Мужчина зашел за стойку, Джесс осталась стоять у портрета президента Джонсона. Рыгнув, почтальон поскреб внушительных размеров живот, нависающий поверх ремня. Он был настолько огромный, что нижние пуговицы на рубашке расстегнулись.
— Кофе? — обратился к ней мужчина.
— Что?
— Кофе хотите?
— Нет, спасибо. Я хочу, чтобы вы отправили мое письмо.
— Это плохо, — проговорил мужчина и снова рыгнул. — А я думал, что вы мне приготовите кофейку. Сам-то я не мастак его варить.
Джесс еще крепче вцепилась в конверт.
— Нет, не сварю. Прошу вас, отправьте мое письмо.
Мужчина шумно вздохнул, словно Джесс отрывала его от более интересных дел, и, взяв у нее письмо, принялся изучать адрес.
— Нью-Йорк… Ага, так вы оттуда?
Джесс порылась в кармане пальто и вытащила пригоршню мелочи.
— Да. А еще мне нужны марки. Десять штук.
И она положила монеты на стойку.
Выдвинув деревянный ящик, почтальон достал большой лист с марками и оторвал десять штук.
— Нью-Йорк… — повторил он. — Таких вот столичных штучек у нас тут не сыщешь.
Джесс потянулась за марками, но он властно накрыл ее руку своей ладонью. У него была огромная лапища с крупными костяшками; а средний и указательный пальцы, как и у мисс Тейлор, были желтыми от никотина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Джесс осторожно ступила на старенький, но безукоризненно чистый персидский ковер. Дверь за ней захлопнулась. И снова из кухни донеслись приглушенные голоса.
Наверняка миссис Хайнс говорит о ней. Никогда Джесс не чувствовала себя такой одинокой.
После ужина Джесс прошмыгнула в свою комнату, уселась за маленький дубовый стол и достала из ящика коробку дорогой тонкой бумаги с голубыми бабочками, на которой всегда писала письма Ричарду.
«Дорогой Ричард, — вывела она. — Итак, меня привезли в пансионат. В общем, здесь не так уж плохо. Хозяйка, мисс Тейлор, довольно милая женщина, а вот кухарка, по-моему, меня не любит. Впрочем, это не так важно. Всякий раз после еды меня тошнит и я бегу в туалет».
Джесс откинулась на спинку стула, покусывая кончик ручки. Очень трудно написать письмо любимому, чтобы он не волновался за нее. Скомкав лист, Джесс начала сначала:
«Дорогой Ричард! Итак, меня привезли сюда, и я уже скучаю по тебе. Здесь, в общем, не так уж плохо. По крайней мере хоть не придется каждый день видеть недовольное лицо отца. А еще меня успокаивает мысль о том, что пока я буду здесь, ты выработаешь план моего освобождения.
Отец запретил мне получать какую-либо корреспонденцию. Не сказал, правда, почему, но я и так знаю — боится, что ты будешь мне писать. Но ты не беспокойся, я сама буду посылать тебе письма каждый день с известиями о моих делах. Этому отец не сможет помешать».
Джесс исписала листок, взяла следующий и принялась рассказывать Ричарду о своей любви. Закончив письмо, она поспешно сунула его в конверт, боясь закапать слезами.
Потом поднялась со стула и легла на кровать. Немного полежав, снова подошла к столу и, выдвинув ящик, достала календарь. Открыла его на нужной страничке — 24 мая, зачеркнула число толстым черным фломастером и дотронулась до пока еще плоского живота. Осталось семь месяцев. Затем Джесс снова легла и крепко уснула. Главным действующим лицом во сне был отец, надменный, холодный, злой…
Было раннее утро, но когда Джесс спускалась по огромной лестнице (как в фильме «Унесенные ветром», подумала она), из кухни уже доносился звон посуды. Должно быть, миссис Хайнс занялась завтраком. Чем позже она увидит эту особу, тем лучше, решила Джесс, и тихонько выскользнула из дома. Никто ничего не заметил. Джесс улыбнулась. Похоже, когда Ричард приедет за ней, удрать отсюда не составит никакого труда.
Джесс была уверена, что в городе есть почтовый ящик, и она пошла по длинной подъездной аллее, стараясь припомнить, с какой стороны вчера привез ее отец. Неужели это было лишь вчера? Она добралась до дороги. Теперь налево.
Точно налево. Эту каменную стену она хорошо запомнила.
Теперь нужно идти вдоль нее, и попадешь в город.
Утро стояло прохладное, и Джесс посильнее запахнула на себе теплое пальто, которое купила ей мама: в Лондоне по утрам было сыро, и она вечно мерзла. К осени она наверняка не сможет его надеть.
Через полчаса Джесс свернула на главную улицу города и сразу же увидела небольшой домишко, над которым развевался яркий американский флаг. На доме висела табличка «Почта США». Джесс подошла к двери и подергала за ручку. Заперто. К стеклу изнутри был прилеплен клочок бумаги, на котором печатными буквами от руки было написано: «Часы работы: 8.00 — 16.00. Пон. — Пт.». На двери виднелась небольшая щель. Над ней надпись «Для корреспонденции» и тоже от руки нарисована стрелка, указывающая на щель. Видимо, для тех, кто не понимает.
Джесс вытащила из кармана письмо к Ричарду и заколебалась. Может, не стоит бросать его в этот ящик? А вдруг не дойдет? Рисковать не стоит. Нужно, чтобы Ричард наверняка получил это письмо.
— Могу я чем-нибудь помочь, мисс?
Джесс, едва не подпрыгнув от неожиданности, обернулась и увидела человека в серо-голубой форме почтового служащего, с длинными черными волосами, в которых пробивалась седина, и неряшливыми усами.
Лицо его было испещрено шрамами от язвочек и усеяно багровыми прожилками. Похоже, когда-то он переболел оспой. Нос как картошка. С первого взгляда видно — пьяница.
— Мне нужно отправить письмо, — тихо сказала она, — но я не знаю, стоит ли бросать его в эту щель. Письмо важное.
Его крошечные карие глазки обшарили ее с ног до головы.
— Что-то я вас не припомню. Вы не здешняя?
Джесс почувствовала, что краснеет.
— « Нет, — ответила она, не зная, что сказать.
Он достал из кармана тужурки связку ключей и начал перебирать их один за другим, пока не отыскал нужный.
— Можете зайти, если хотите. Я постараюсь, чтобы ваше письмо попало по назначению.
Этот неряшливый почтовый служащий напомнил Джесс подвыпивших завсегдатаев лондонских кабачков, при встрече с которыми она переходила на другую сторону. Однако сейчас почтовое отделение и этот человек, каким бы неприятным он ни показался, — единственная ниточка, связывающая ее с Ричардом. И Джесс храбро вошла в распахнутую перед ней дверь. Она оказалась в полупустой комнате, в которой вдоль стен были полки с ячейками для писем, а на полу валялась пара мешков, по-видимому, с корреспонденцией. Мужчина зашел за стойку, Джесс осталась стоять у портрета президента Джонсона. Рыгнув, почтальон поскреб внушительных размеров живот, нависающий поверх ремня. Он был настолько огромный, что нижние пуговицы на рубашке расстегнулись.
— Кофе? — обратился к ней мужчина.
— Что?
— Кофе хотите?
— Нет, спасибо. Я хочу, чтобы вы отправили мое письмо.
— Это плохо, — проговорил мужчина и снова рыгнул. — А я думал, что вы мне приготовите кофейку. Сам-то я не мастак его варить.
Джесс еще крепче вцепилась в конверт.
— Нет, не сварю. Прошу вас, отправьте мое письмо.
Мужчина шумно вздохнул, словно Джесс отрывала его от более интересных дел, и, взяв у нее письмо, принялся изучать адрес.
— Нью-Йорк… Ага, так вы оттуда?
Джесс порылась в кармане пальто и вытащила пригоршню мелочи.
— Да. А еще мне нужны марки. Десять штук.
И она положила монеты на стойку.
Выдвинув деревянный ящик, почтальон достал большой лист с марками и оторвал десять штук.
— Нью-Йорк… — повторил он. — Таких вот столичных штучек у нас тут не сыщешь.
Джесс потянулась за марками, но он властно накрыл ее руку своей ладонью. У него была огромная лапища с крупными костяшками; а средний и указательный пальцы, как и у мисс Тейлор, были желтыми от никотина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120