«Ну-ка очнись! Спустись с небес на землю!» — приказала она себе, сунув ключ в замок. Он щелкнул, дверь распахнулась. Посреди гостиной стоял Марк.
— Я тебя ждал, — сказал он.
Сьюзен замерла на пороге. По его щекам текли слезы, отчего юношеские прыщики казались еще ярче.
— Я хотел спросить, можно мне вернуться домой?
Сьюзен подбежала к сыну, крепко прижала его к себе и тоже заплакала. Она никак не могла поверить, что он здесь, живой и невредимый, стоит рядом с ней. Господи, какое это счастье! Обхватила его одной рукой за плечи, другой гладила по голове, а слезы все лились и лились.
— Ну конечно, — всхлипывая, прошептала она. — Конечно.
Прошла минута, потом другая.
— Мам, — подал голос Марк.
— Что? — спросила она, проведя рукой по его волосам.
— Папа сказал, что заберет меня у тебя.
— Это ему не удастся.
— Я ему то же самое сказал. А еще, — добавил он, — непременно расскажу судье, что ни при каких обстоятельствах не стану жить с отцом.
Сьюзен улыбнулась — приятно было слышать, что Лоренса так унизили.
— Мам…
— Что, Марк?
— Может, ты отпустишь меня, а то шею сломаешь мне.
Сьюзен, смеясь, отстранилась от него, вытерла слезы сначала себе, потом ему.
— Ну, как поживаешь, Марк?
Он слегка улыбнулся.
— Теперь хорошо.
— Ты приехал как раз к ужину, — сказала Сьюзен, кинув на пол пухлую записную книжку. — Только вот не знаю, чем тебя покормить, в последнее время я практически ничего не готовлю.
— Да ладно, мам, не переживай, — рассмеялся он. — Может, закажем по телефону пиццу? Умираю есть хочу.
— Ну конечно, малыш, конечно! Иди позвони. А потом мы поговорим.
Он прошел в гостиную, снимая на ходу куртку, а Сьюзен повернулась к раковине и с силой вцепилась в ее края.
Внезапно она почувствовала новый поток слез. Господи, он дома! Наконец-то он дома! Ей вспомнились слова бабули:
«Он боится», и Сьюзен, выпрямившись, проговорила:
— Тебе больше нечего бояться, сынок. Теперь, когда ты вернулся домой, у нас все будет хорошо.
Он вошел на кухню. Сьюзен поспешно вытерла слезы и бросила куртку на стул. Марк, ухватившись за спинку стула, повернул его к себе и сел, обхватив ножки своими длинными ногами.
— Через двадцать минут.
— Что через двадцать минут? — не поняла Сьюзен.
— Через двадцать минут доставят пиццу.
Сьюзен повернулась и взглянула на сына.
— Никак не могу поверить, что ты здесь.
Марк, мотнув головой, уставился в пол.
— Знаешь, школа, в которую меня запихнули, такая паршивая…
— Ты ведь не этого хотел, верно?
— Я хотел быть с отцом, по крайней мере я так думал.
Сьюзен молчала.
— Я никогда не говорил тебе, мам, но его жена просто сволочь.
— Твой отец любит ее.
Произнеся эти слова, она поразилась сама на себя: с чего это ей вздумалось защищать Лоренса?
Марк поднял голову.
— Никак не могу понять за что, но она меня ненавидит. Это она настояла на том, чтобы отправить меня в эту дурацкую школу.
— Но ведь он согласился, — заметила Сьюзен, грызя ногти.
— Ага, — подтвердил Марк и снова опустил голову.
Сьюзен присела перед ним на корточки.
— Марк, мальчик мой, я понимаю, как тебе тяжело.
Когда родители расходятся, всегда страдают дети. Твой отец любит тебя, но у него теперь другая жизнь, и тем не менее тебе в ней всегда найдется место, пусть и не то, которое тебе нравится.
Из глаз его выкатились две слезинки и упали на линолеум.
— Прости меня за все, что я тебе наговорил, мам. Мне так стыдно за побег. Больше этого не будет, обещаю.
Сьюзен ласково обняла сына.
— Иногда единственным способом чему-нибудь научиться становится принятие нужного решения. Но по прошествии времени мы вдруг понимаем, что решение было не правильным, хотим повернуть время вспять, да уже поздно.
Говоря это, Сьюзен думала не столько о Марке, сколько о Дэвиде. В миллионный раз за двадцать пять лет она задавала себе вопрос, почему она его бросила. Может, бабуля все-таки права, только время способно примирить нас с нашим прошлым. Но кто знает, сколько этого времени понадобится?
— Еще не слишком поздно, мам?
Сьюзен еще крепче обняла его.
— Конечно, нет. Ты вернешься в школу, и все будет хорошо, вот увидишь. — Она поцеловала его в макушку. — И друзья твои будут рады, что ты вернулся. Они наверняка скучали по тебе.
Он поднял голову и слегка отстранился от нее.
— Ты все еще думаешь поехать?
Сьюзен сначала не поняла, о чем он говорит.
— На эту встречу. Поедешь?
Она встала и отошла к раковине.
— Нет, милый. Не поеду.
— А почему?
— Это было бы нечестно по отношению к тебе. Что было, то прошло. Сейчас я должна думать о тебе.
Схватив тряпку, Сьюзен принялась вытирать и без того чистый стол.
— Я думаю, ты должна поехать, — проговорил Марк.
Сьюзен показалось, что она ослышалась. Обернувшись, взглянула на сына.
— Мне кажется, ты должна поехать, — повторил он. — Я вел себя как последний эгоист. Ведь у меня есть брат.
По-моему, это не так уж плохо.
— Марк, я не верю своим ушам!
— Подумаешь… Имею я право изменить свое мнение? — заметил Марк, пожав плечами.
— А может, кто-то подтолкнул тебя к этому?
— Может быть.
— И кто же?
— Отец.
— Отец посоветовал мне поехать на встречу?! Верится с трудом.
Марк отрицательно покачал головой.
— Да нет же! Он сказал, что ты нравственный урод, которому на меня десять раз наплевать.
«Нравственный урод?! О Господи, Лоренс, скотина ты, как ты посмел меня так назвать!» Но она сдержала готовое было вырваться негодование и стала слушать Марка.
— И знаешь, я ему не поверил, — улыбнулся сын. — Не поверил, что тебе на меня наплевать.
Сьюзен вздохнула.
— Поэтому ты решил, что я должна поехать на встречу?
— Ага! За последние недели я много об этом думал и пришел к выводу, что ты должна поехать, если этого хочешь. О чем мне, собственно, беспокоиться? Хотя он родился первым, но этот дом все-таки мой. — Последние слова он произнес уверенно, но выглядел при этом смущенным. — Ведь правда?
Сьюзен, расхохотавшись, снова обняла его.
— Конечно!
В этот момент раздался звонок в дверь.
— А теперь докажи, что это действительно твой дом, открой-ка дверь разносчику пиццы.
— А у тебя деньги есть?
Сьюзен снова расхохоталась.
— Возьми из сумки двадцатку.
Она смотрела, как он достал из сумки двадцать долларов и, небрежно наступив ногой на валявшуюся на полу записную книжку, помчался к входной двери. Ей вспомнились слова бабули: «Мы только можем надеяться, что дальнейшую жизнь проживем так, как повелит нам Господь». «А моя дальнейшая жизнь, мое будущее — это Марк, — подумала Сьюзен, — который наконец вернулся домой. А если мой другой сын тоже станет частью этого будущего? Сын Дэвида… Что ж, об этом я узнаю через десять дней».
Сьюзен прислонилась спиной к столу и закрыла глаза.
«Если он приедет, если он только приедет, — продолжала размышлять она, — может быть, тогда я начну искать Дэвида, а если не появится, послушаюсь совета Джесс:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— Я тебя ждал, — сказал он.
Сьюзен замерла на пороге. По его щекам текли слезы, отчего юношеские прыщики казались еще ярче.
— Я хотел спросить, можно мне вернуться домой?
Сьюзен подбежала к сыну, крепко прижала его к себе и тоже заплакала. Она никак не могла поверить, что он здесь, живой и невредимый, стоит рядом с ней. Господи, какое это счастье! Обхватила его одной рукой за плечи, другой гладила по голове, а слезы все лились и лились.
— Ну конечно, — всхлипывая, прошептала она. — Конечно.
Прошла минута, потом другая.
— Мам, — подал голос Марк.
— Что? — спросила она, проведя рукой по его волосам.
— Папа сказал, что заберет меня у тебя.
— Это ему не удастся.
— Я ему то же самое сказал. А еще, — добавил он, — непременно расскажу судье, что ни при каких обстоятельствах не стану жить с отцом.
Сьюзен улыбнулась — приятно было слышать, что Лоренса так унизили.
— Мам…
— Что, Марк?
— Может, ты отпустишь меня, а то шею сломаешь мне.
Сьюзен, смеясь, отстранилась от него, вытерла слезы сначала себе, потом ему.
— Ну, как поживаешь, Марк?
Он слегка улыбнулся.
— Теперь хорошо.
— Ты приехал как раз к ужину, — сказала Сьюзен, кинув на пол пухлую записную книжку. — Только вот не знаю, чем тебя покормить, в последнее время я практически ничего не готовлю.
— Да ладно, мам, не переживай, — рассмеялся он. — Может, закажем по телефону пиццу? Умираю есть хочу.
— Ну конечно, малыш, конечно! Иди позвони. А потом мы поговорим.
Он прошел в гостиную, снимая на ходу куртку, а Сьюзен повернулась к раковине и с силой вцепилась в ее края.
Внезапно она почувствовала новый поток слез. Господи, он дома! Наконец-то он дома! Ей вспомнились слова бабули:
«Он боится», и Сьюзен, выпрямившись, проговорила:
— Тебе больше нечего бояться, сынок. Теперь, когда ты вернулся домой, у нас все будет хорошо.
Он вошел на кухню. Сьюзен поспешно вытерла слезы и бросила куртку на стул. Марк, ухватившись за спинку стула, повернул его к себе и сел, обхватив ножки своими длинными ногами.
— Через двадцать минут.
— Что через двадцать минут? — не поняла Сьюзен.
— Через двадцать минут доставят пиццу.
Сьюзен повернулась и взглянула на сына.
— Никак не могу поверить, что ты здесь.
Марк, мотнув головой, уставился в пол.
— Знаешь, школа, в которую меня запихнули, такая паршивая…
— Ты ведь не этого хотел, верно?
— Я хотел быть с отцом, по крайней мере я так думал.
Сьюзен молчала.
— Я никогда не говорил тебе, мам, но его жена просто сволочь.
— Твой отец любит ее.
Произнеся эти слова, она поразилась сама на себя: с чего это ей вздумалось защищать Лоренса?
Марк поднял голову.
— Никак не могу понять за что, но она меня ненавидит. Это она настояла на том, чтобы отправить меня в эту дурацкую школу.
— Но ведь он согласился, — заметила Сьюзен, грызя ногти.
— Ага, — подтвердил Марк и снова опустил голову.
Сьюзен присела перед ним на корточки.
— Марк, мальчик мой, я понимаю, как тебе тяжело.
Когда родители расходятся, всегда страдают дети. Твой отец любит тебя, но у него теперь другая жизнь, и тем не менее тебе в ней всегда найдется место, пусть и не то, которое тебе нравится.
Из глаз его выкатились две слезинки и упали на линолеум.
— Прости меня за все, что я тебе наговорил, мам. Мне так стыдно за побег. Больше этого не будет, обещаю.
Сьюзен ласково обняла сына.
— Иногда единственным способом чему-нибудь научиться становится принятие нужного решения. Но по прошествии времени мы вдруг понимаем, что решение было не правильным, хотим повернуть время вспять, да уже поздно.
Говоря это, Сьюзен думала не столько о Марке, сколько о Дэвиде. В миллионный раз за двадцать пять лет она задавала себе вопрос, почему она его бросила. Может, бабуля все-таки права, только время способно примирить нас с нашим прошлым. Но кто знает, сколько этого времени понадобится?
— Еще не слишком поздно, мам?
Сьюзен еще крепче обняла его.
— Конечно, нет. Ты вернешься в школу, и все будет хорошо, вот увидишь. — Она поцеловала его в макушку. — И друзья твои будут рады, что ты вернулся. Они наверняка скучали по тебе.
Он поднял голову и слегка отстранился от нее.
— Ты все еще думаешь поехать?
Сьюзен сначала не поняла, о чем он говорит.
— На эту встречу. Поедешь?
Она встала и отошла к раковине.
— Нет, милый. Не поеду.
— А почему?
— Это было бы нечестно по отношению к тебе. Что было, то прошло. Сейчас я должна думать о тебе.
Схватив тряпку, Сьюзен принялась вытирать и без того чистый стол.
— Я думаю, ты должна поехать, — проговорил Марк.
Сьюзен показалось, что она ослышалась. Обернувшись, взглянула на сына.
— Мне кажется, ты должна поехать, — повторил он. — Я вел себя как последний эгоист. Ведь у меня есть брат.
По-моему, это не так уж плохо.
— Марк, я не верю своим ушам!
— Подумаешь… Имею я право изменить свое мнение? — заметил Марк, пожав плечами.
— А может, кто-то подтолкнул тебя к этому?
— Может быть.
— И кто же?
— Отец.
— Отец посоветовал мне поехать на встречу?! Верится с трудом.
Марк отрицательно покачал головой.
— Да нет же! Он сказал, что ты нравственный урод, которому на меня десять раз наплевать.
«Нравственный урод?! О Господи, Лоренс, скотина ты, как ты посмел меня так назвать!» Но она сдержала готовое было вырваться негодование и стала слушать Марка.
— И знаешь, я ему не поверил, — улыбнулся сын. — Не поверил, что тебе на меня наплевать.
Сьюзен вздохнула.
— Поэтому ты решил, что я должна поехать на встречу?
— Ага! За последние недели я много об этом думал и пришел к выводу, что ты должна поехать, если этого хочешь. О чем мне, собственно, беспокоиться? Хотя он родился первым, но этот дом все-таки мой. — Последние слова он произнес уверенно, но выглядел при этом смущенным. — Ведь правда?
Сьюзен, расхохотавшись, снова обняла его.
— Конечно!
В этот момент раздался звонок в дверь.
— А теперь докажи, что это действительно твой дом, открой-ка дверь разносчику пиццы.
— А у тебя деньги есть?
Сьюзен снова расхохоталась.
— Возьми из сумки двадцатку.
Она смотрела, как он достал из сумки двадцать долларов и, небрежно наступив ногой на валявшуюся на полу записную книжку, помчался к входной двери. Ей вспомнились слова бабули: «Мы только можем надеяться, что дальнейшую жизнь проживем так, как повелит нам Господь». «А моя дальнейшая жизнь, мое будущее — это Марк, — подумала Сьюзен, — который наконец вернулся домой. А если мой другой сын тоже станет частью этого будущего? Сын Дэвида… Что ж, об этом я узнаю через десять дней».
Сьюзен прислонилась спиной к столу и закрыла глаза.
«Если он приедет, если он только приедет, — продолжала размышлять она, — может быть, тогда я начну искать Дэвида, а если не появится, послушаюсь совета Джесс:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120