Это дело принципа: зачем так себя ронять?
Одну из служебных комнат отеля стилизовали для такого случая под старинную аптеку. Девушки из «Сурс» в белых медицинских халатиках стояли за миниатюрными аптекарскими прилавками (из фанеры, покрытой морилкой под старое дерево). Повсюду были расставлены склянки со стеклянными пробочками, баночки с ярлыками, пробирки.
– Претенциозная ерунда, – презрительно прошептала Лиза на ухо Эшлин. – А когда они говорят о продукции нового сезона, то ведут себя так, будто нашли лекарство от рака. Но сначала выпьем! Сок из ростков пшеницы?! – воскликнула она, когда перед нею очутился официант с подносом. – Ох, нет! Что у вас еще есть?
Подозвала другого официанта, с полным подносом серебряных стаканчиков с торчащими из них соломинками.
– Кислородный коктейль?! – с отвращением сказала Лиза. – Не валяйте дурака! Принесите бокал шампанского.
– Два бокала, – уточнила Эшлин. Они с Лизой выпили по три бокала шампанского, к вящей зависти других приглашенных, которые робко потягивали свой дармовой сок из ростков, стараясь сдержать позывы к рвоте. Только Дэн Хейгел из «Санди индепендент», со своим вечным девизом «Один раз можно попробовать что угодно», взял себе кислородный коктейль, и у него так закружилась голова, что он прилег в вестибюле, где туристы, сочувственно улыбаясь, перешагивали через него, уверенные, что перед ними типичный экземпляр в доску пьяного ирландца.
– Идем, – позвала наконец Лиза Эшлин. – Нам еще на лекцию, а потом за подарком от фирмы.
Каро, красивая и яркая женщина, демонстрировавшая косметику, вещала о продукции фирмы убийственно серьезно.
– В этом сезоне лицо должно сверкать, – заявила она, самозабвенно растирая по тыльной стороне ладони тени для век.
– И в прошлом тоже сверкало, – язвительно заметила с места Лиза.
– Нет, нет! В прошлом сезоне оно сияло, – без малейшей иронии возразила Каро.
Лиза ткнула Эшлин локтем в бок, и обе зашлись от беззвучного смеха. «Как приятно, – подумала Лиза, – когда есть с кем посмеяться над такими вещами!»
– В этом сезоне мы предлагаем новую разработку – блеск для век, и очень волнуемся… Возможные недостатки текстуры объясняются тем, что мы, в отличие от других домов косметики, отказываемся портить нашу продукцию животными жирами. Это малая плата за…
Наконец подробная демонстрация подошла к концу, и Каро принялась складывать в стилизованные под докторский саквояжик коробки образцы косметики нового сезона – все в темно-коричневых флаконах, похожих на старинные склянки для лекарств.
Она вручила подарок Лизе, как главной, но, поскольку Эшлин и Лиза не уходили, озабоченно пояснила:
– Только один подарок на публикацию. Философия «Сурс» – избегать излишеств.
Лиза и Эшлин недовольно переглянулись.
– Я это знала, – небрежно заметила Лиза, беззаботно выплывая из комнаты с крепко зажатым в руках подарком. Присвоение – закон джунглей, по крайней мере, в ее практике всегда получалось именно так.
Когда они отошли достаточно далеко от отеля, Лиза сбавила скорость. Эшлин беспокойно взглянула на коробку в ее руках.
– Смотря что там, – поджав губы, заметила Лиза. Она всегда любила работать одна. Одной лучше; ничем не надо делиться – ни косметикой, ни комплиментами. Открыв саквояжик, она сказала: – Можешь взять себе тени для век. Гляди-ка, и правда, они с блестками!
Но тени были какого-то неопределенного тона, которым Эшлин никогда не пользовалась.
– И блеск для век тоже забирай. А я возьму крем для шеи и карандаш для глаз.
– А помаду? – с замиранием сердца спросила Эшлин.
Помада была что надо, чудесного бежево-коричневого тона, матовая.
– Помаду мне, – отрезала Лиза. – Все-таки я главная. «А то мы не знаем», – обиженно подумала Эшлин.
26
Во вторник вечером Эшлин отправилась в клуб на урок танцев. После урока, раскрасневшаяся и потная, Эшлин побежала домой проверять автоответчик, но, едва открыла дверь, как увидела немигающий, резкий свет красного огонька. Ну ладно, сегодня только среда. Не все еще потеряно.
Не успела она доесть тост, как телефон зазвонил, взволновав ее до стука в висках. Смахнув с губ масленые крошки, Эшлин в два прыжка пересекла комнату, схватила трубку:
– Алло?
Это звонила Клода.
– Ты дома? – спросила она.
– А ты как думаешь?
– Извини. Я хотела сказать – можно к тебе в гости?
У Эшлин окончательно испортилось настроение. Плохие новости – в первую очередь. Она тут же пересмотрела план позвонить сегодня родителям: нельзя же все сразу.
– Приезжай, – согласилась она. – Я дома.
– Загляну на часок к Эшлин, – сообщила Клода Дилану, смотревшему телевизор в наполовину оклеенной новыми обоями гостиной.
– Да ну? – удивился он. Клода редко ходила куда-нибудь вечером, а уж без мужа – вообще никогда. Но не успел он выяснить причину, как входная дверь хлопнула, и во дворе взревел мотор «Ниссана».
– Мне надо с тобой поговорить, – с порога сообщила Клода, входя к Эшлин.
– Я так и поняла, – мрачно кивнула Эшлин.
– И прошу тебя об одолжении.
– Все, что могу.
– А ты знаешь, что у тебя под дверью сидит бездомный парень? – вдруг сменила тему Клода. – Он со мной поздоровался.
– Бу, наверное, – небрежно сказала Эшлин. – Молодой, улыбчивый, с темными волосами?
– Да, но… – опешила Клода. – Ты что, с ним знакома?
– Так, иногда болтаем.
– Он наверняка наркоман! Вдруг ограбит тебя, припугнув шприцем, – знаешь, как они это делают. Или залезет к тебе в квартиру.
– Нет, он не наркоман.
– Откуда ты знаешь?
– Он сам мне сказал.
– И ты поверила?
– Это же видно, – вдруг разозлилась Эшлин. – Если человек пьян или обколот, это с первых слов бывает ясно.
– Тогда почему у него нет своего дома?
– Не знаю, – честно призналась Эшлин. Задавать вопросы Бу казалось ей бестактным. – Но он очень милый. И абсолютно нормальный. Впрочем, если б он пил или принимал наркотики, я бы его не осудила: быть бездомным – такой ужас.
Клода упрямо выпятила нижнюю губку:
– Не знаю, откуда ты их берешь. Будь осторожна, ладно? Так вот, мне надо с тобой поговорить. Я приняла решение.
– Какое?
«Принимать антидепрессанты? Уйти от Дилана?»
– Время пришло. – Клода опустилась на диван и повторила: – Время пришло.
– Для чего? – не выдержала Эшлин.
– Мне пора вернуться на работу, – закончила Клода. Такого Эшлин не ждала. Она была готова к худшему.
– Что? Тебе? Выйти на работу? Хотя почему бы нет? Но что тебя подтолкнуло?
– Знаешь, я уже давно об этом думаю. Пожалуй, неправильно это – обрушивать всю мою энергию на детей. Мне надо больше времени проводить вне дома, общаться с людьми.
– И это все, о чем ты хотела поговорить? – осторожно уточнила Эшлин.
– А о чем еще? – искренне удивилась Клода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Одну из служебных комнат отеля стилизовали для такого случая под старинную аптеку. Девушки из «Сурс» в белых медицинских халатиках стояли за миниатюрными аптекарскими прилавками (из фанеры, покрытой морилкой под старое дерево). Повсюду были расставлены склянки со стеклянными пробочками, баночки с ярлыками, пробирки.
– Претенциозная ерунда, – презрительно прошептала Лиза на ухо Эшлин. – А когда они говорят о продукции нового сезона, то ведут себя так, будто нашли лекарство от рака. Но сначала выпьем! Сок из ростков пшеницы?! – воскликнула она, когда перед нею очутился официант с подносом. – Ох, нет! Что у вас еще есть?
Подозвала другого официанта, с полным подносом серебряных стаканчиков с торчащими из них соломинками.
– Кислородный коктейль?! – с отвращением сказала Лиза. – Не валяйте дурака! Принесите бокал шампанского.
– Два бокала, – уточнила Эшлин. Они с Лизой выпили по три бокала шампанского, к вящей зависти других приглашенных, которые робко потягивали свой дармовой сок из ростков, стараясь сдержать позывы к рвоте. Только Дэн Хейгел из «Санди индепендент», со своим вечным девизом «Один раз можно попробовать что угодно», взял себе кислородный коктейль, и у него так закружилась голова, что он прилег в вестибюле, где туристы, сочувственно улыбаясь, перешагивали через него, уверенные, что перед ними типичный экземпляр в доску пьяного ирландца.
– Идем, – позвала наконец Лиза Эшлин. – Нам еще на лекцию, а потом за подарком от фирмы.
Каро, красивая и яркая женщина, демонстрировавшая косметику, вещала о продукции фирмы убийственно серьезно.
– В этом сезоне лицо должно сверкать, – заявила она, самозабвенно растирая по тыльной стороне ладони тени для век.
– И в прошлом тоже сверкало, – язвительно заметила с места Лиза.
– Нет, нет! В прошлом сезоне оно сияло, – без малейшей иронии возразила Каро.
Лиза ткнула Эшлин локтем в бок, и обе зашлись от беззвучного смеха. «Как приятно, – подумала Лиза, – когда есть с кем посмеяться над такими вещами!»
– В этом сезоне мы предлагаем новую разработку – блеск для век, и очень волнуемся… Возможные недостатки текстуры объясняются тем, что мы, в отличие от других домов косметики, отказываемся портить нашу продукцию животными жирами. Это малая плата за…
Наконец подробная демонстрация подошла к концу, и Каро принялась складывать в стилизованные под докторский саквояжик коробки образцы косметики нового сезона – все в темно-коричневых флаконах, похожих на старинные склянки для лекарств.
Она вручила подарок Лизе, как главной, но, поскольку Эшлин и Лиза не уходили, озабоченно пояснила:
– Только один подарок на публикацию. Философия «Сурс» – избегать излишеств.
Лиза и Эшлин недовольно переглянулись.
– Я это знала, – небрежно заметила Лиза, беззаботно выплывая из комнаты с крепко зажатым в руках подарком. Присвоение – закон джунглей, по крайней мере, в ее практике всегда получалось именно так.
Когда они отошли достаточно далеко от отеля, Лиза сбавила скорость. Эшлин беспокойно взглянула на коробку в ее руках.
– Смотря что там, – поджав губы, заметила Лиза. Она всегда любила работать одна. Одной лучше; ничем не надо делиться – ни косметикой, ни комплиментами. Открыв саквояжик, она сказала: – Можешь взять себе тени для век. Гляди-ка, и правда, они с блестками!
Но тени были какого-то неопределенного тона, которым Эшлин никогда не пользовалась.
– И блеск для век тоже забирай. А я возьму крем для шеи и карандаш для глаз.
– А помаду? – с замиранием сердца спросила Эшлин.
Помада была что надо, чудесного бежево-коричневого тона, матовая.
– Помаду мне, – отрезала Лиза. – Все-таки я главная. «А то мы не знаем», – обиженно подумала Эшлин.
26
Во вторник вечером Эшлин отправилась в клуб на урок танцев. После урока, раскрасневшаяся и потная, Эшлин побежала домой проверять автоответчик, но, едва открыла дверь, как увидела немигающий, резкий свет красного огонька. Ну ладно, сегодня только среда. Не все еще потеряно.
Не успела она доесть тост, как телефон зазвонил, взволновав ее до стука в висках. Смахнув с губ масленые крошки, Эшлин в два прыжка пересекла комнату, схватила трубку:
– Алло?
Это звонила Клода.
– Ты дома? – спросила она.
– А ты как думаешь?
– Извини. Я хотела сказать – можно к тебе в гости?
У Эшлин окончательно испортилось настроение. Плохие новости – в первую очередь. Она тут же пересмотрела план позвонить сегодня родителям: нельзя же все сразу.
– Приезжай, – согласилась она. – Я дома.
– Загляну на часок к Эшлин, – сообщила Клода Дилану, смотревшему телевизор в наполовину оклеенной новыми обоями гостиной.
– Да ну? – удивился он. Клода редко ходила куда-нибудь вечером, а уж без мужа – вообще никогда. Но не успел он выяснить причину, как входная дверь хлопнула, и во дворе взревел мотор «Ниссана».
– Мне надо с тобой поговорить, – с порога сообщила Клода, входя к Эшлин.
– Я так и поняла, – мрачно кивнула Эшлин.
– И прошу тебя об одолжении.
– Все, что могу.
– А ты знаешь, что у тебя под дверью сидит бездомный парень? – вдруг сменила тему Клода. – Он со мной поздоровался.
– Бу, наверное, – небрежно сказала Эшлин. – Молодой, улыбчивый, с темными волосами?
– Да, но… – опешила Клода. – Ты что, с ним знакома?
– Так, иногда болтаем.
– Он наверняка наркоман! Вдруг ограбит тебя, припугнув шприцем, – знаешь, как они это делают. Или залезет к тебе в квартиру.
– Нет, он не наркоман.
– Откуда ты знаешь?
– Он сам мне сказал.
– И ты поверила?
– Это же видно, – вдруг разозлилась Эшлин. – Если человек пьян или обколот, это с первых слов бывает ясно.
– Тогда почему у него нет своего дома?
– Не знаю, – честно призналась Эшлин. Задавать вопросы Бу казалось ей бестактным. – Но он очень милый. И абсолютно нормальный. Впрочем, если б он пил или принимал наркотики, я бы его не осудила: быть бездомным – такой ужас.
Клода упрямо выпятила нижнюю губку:
– Не знаю, откуда ты их берешь. Будь осторожна, ладно? Так вот, мне надо с тобой поговорить. Я приняла решение.
– Какое?
«Принимать антидепрессанты? Уйти от Дилана?»
– Время пришло. – Клода опустилась на диван и повторила: – Время пришло.
– Для чего? – не выдержала Эшлин.
– Мне пора вернуться на работу, – закончила Клода. Такого Эшлин не ждала. Она была готова к худшему.
– Что? Тебе? Выйти на работу? Хотя почему бы нет? Но что тебя подтолкнуло?
– Знаешь, я уже давно об этом думаю. Пожалуй, неправильно это – обрушивать всю мою энергию на детей. Мне надо больше времени проводить вне дома, общаться с людьми.
– И это все, о чем ты хотела поговорить? – осторожно уточнила Эшлин.
– А о чем еще? – искренне удивилась Клода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118