Скорее они возымели противоположное действие. Эшлин как будто еще глубже ушла в себя. Но вдруг ее лицо прояснилось.
– Правда, откровения похожи на автобусы? – спросила она. – То полдня ни одного, то вдруг приходит сразу несколько.
Лиза внимательно посмотрела на Эшлин и сочла за лучшее ретироваться.
Эшлин между тем суетилась до самого конца рабочего дня, когда должна была встретиться с Джой. Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своими захватывающими прозрениями. Ну хотя бы одним из них. Другие подождут, покуда она сама в них не разберется.
Как только Джой появилась в баре на Моррисон-стрит, Эшлин обрушилась на нее.
– Даже если б Маркус не познакомился с Клодой, он все равно рано или поздно пошел бы налево, потому что абсолютно ненадежен, и я сама должна была увидеть знаки…
– Да? А они были? – спросила Джой.
– Я знала, что записку «Позвони муа!» он дал еще одной девушке. Скажи, что это за мужик, который раздает номер своего телефона направо и налево? Если он в тебе заинтересован, он попросит телефон у тебя, верно ведь? Ничего себе манера: давать свой номер кому попало и смотреть, кто клюнет.
– А еще?
– Да, так вот: я же ему два раза давала телефон, и в первый раз он не позвонил. Теперь ясно, что играл в какие-то свои игры. Проверял, достаточно ли он понравился. Я его не интересовала; его интересовало, что я о нем думаю. И только после того как увидел меня на его выступлении, соизволил позвонить. И еще, когда я в первый же вечер не легла с ним в постель. Как он надулся! И все эти: «А я лучше всех? А кто из них смешнее всех?» И еще, Джой, знаешь что? Я ведь и сама не без греха. Встречаться с ним я стала отчасти потому, что он известный человек. Так что, если это ударило по мне же, кого винить, кроме себя?
– Тебя послушать, так получается кошмар какой-то, – возразила Джой. – Вместе вам было очень даже неплохо. Я знаю, он тебе нравился, да и ты ему, это было видно.
– Да, я ему нравилась, – согласилась Эшлин. – Нравилась, но сам себе он нравился еще больше. Да и мне он нравился не за то, за что следовало. Клода сказала, я вечная жертва, – обреченно добавила она.
– Вот тварь!
– Нет, она права. Или была права, – поправилась Эшлин. – Теперь я уже не та.
– Но даже если это все из-за ненадежности Маркуса, не станешь же ты мириться с Клодой? – забеспокоилась Джой. – Ты ведь ее по-прежнему ненавидишь, правда?
Что-то коротко и больно кольнуло Эшлин в сердце – и медленно растаяло. Эшлин перевела дыхание и пожала плечами:
– Конечно, ненавижу!
63
В Валентинов день из почтового ящика на пол в Лизиной прихожей спланировал большой, внушительный конверт. Открытка? От кого? С забившимся от волнения сердцем она вскрыла конверт и замерла…
То было уведомление о предварительном решении суда.
Она хотела засмеяться, но почему-то ничего не получилось. Скорость, с которой были посланы бумаги из суда, застала ее врасплох. Вся процедура заняла чуть больше двух месяцев, а Лиза в глубине души была уверена, что выйдет никак не меньше трех.
С панической ясностью она понимала, что они с Оливером уже вышли на финишную прямую. Дорога открыта, и прямо по курсу виден неуклонно приближающийся конец их совместной жизни.
Еще шесть коротких недель – и выйдет окончательное решение о разводе.
Тогда-то ей и полегчает. С глаз долой – из сердца вон.
Вечером она встретилась с Диланом. Уже месяца два он регулярно ее куда-нибудь приглашал – всякий раз, как заходил в редакцию якобы повидаться с Эшлин, – и Лиза решила, что это ее несколько развеселит. Особенно если учесть, что Оливер совсем не давал о себе знать.
После работы Дилан забрал Лизу и повез в паб в Дублинских Горах, откуда открывался чудный вид на город, и огни внизу мерцали и переливались, как камни-самоцветы. За выбор места она поставила ему высший балл. Также Дилан получил семь из десяти возможных за хорошую прическу и восемь из десяти – за внешний вид. Он был исключительно обаятелен, говорил небанальные комплименты и за это удостоился семи баллов. Но никакого тепла Лиза к нему не ощущала: за приятными словами проглядывала жесткость и неутоленная жажда отмщения, пугающая даже Лизу.
А может, проблема была в ней самой? Весь день ей не давали покоя остаточные явления послеразводного шока.
Она много пила, но никак не могла опьянеть, да и свидание, вместо того чтобы поднять ей настроение, только еще больше расстроило ее. Когда Дилан совершенно недвусмысленно дал ей понять, как он ее хочет, настроение у нее вообще упало.
Она промямлила что-то типа «я не такая».
– Неужели? – губы Дилана изогнулись в досадливо-презрительной усмешке, и Лизе вдруг неудержимо захотелось домой.
Не говоря ни слова, Дилан отвез ее обратно в город.
У дома Лизе удалось вежливо поблагодарить своего спутника, но достаточно быстро выбраться из машины она все же не смогла. Потом, блаженно сидя в кухне за йогуртом (она теперь ела только продукты на И, а их – раз-два, и обчелся), размышляла: что же будет с ней дальше, если одноразовый секс перестал доставлять ей удовольствие?
Клода была дома одна. Дилан повел детей гулять, с минуты на минуту должен был вернуться, и, хоть сам он об этом еще не подозревал, им предстояло поговорить.
Встречались они спокойно, без эмоций. Но каждая встреча стоила Клоде нервов. Дилан злился, она защищалась, но скоро все это изменится.
Как вообще она могла думать, что с Маркусом можно жить? Дилан чудесный: терпеливый, добрый, щедрый, преданный, работящий и к тому же намного красивее Маркуса! Вернуть, вернуть прежнюю жизнь! Правда, Дилан наверняка будет упираться и дуться, а Клоде не очень-то улыбалось пресмыкаться, чтобы уломать его.
За дверью послышались детские голоса. Пришли! Клода побежала открывать, приветливо улыбнулась Дилану. Он с каменным лицом вошел в дом.
– Можно тебя на два слова? – весело спросила Клода.
Дилан равнодушно пожал плечами. Клода усадила детей перед телевизором, плотно закрыла дверь и вернулась в кухню, где ждал Дилан.
В горле застрял комок, и она с трудом смогла произнести первые слова:
– Дилан, все это время… Я была не права! Прости меня, если можешь. Я тебя по-прежнему люблю и хочу, чтобы ты… – она закашлялась, – чтобы ты вернулся домой.
И посмотрела ему в лицо, ожидая, когда золотой свет счастья зальет его и радость сменит каменную маску, за которой он прятался с тех пор, как они расстались. Дилан внимательно смотрел на нее.
– Я понимаю, прежде чем мы заживем нормально и ты снова начнешь верить мне, должно пройти время, но мы можем вместе пройти курс реабилитации и все, что надо, – продолжала она. – Я была не в себе, что так поступила с тобою, но ведь все поправимо… Правда?
Дилан не произнес ни звука.
Клода подошла ближе и коснулась его руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Правда, откровения похожи на автобусы? – спросила она. – То полдня ни одного, то вдруг приходит сразу несколько.
Лиза внимательно посмотрела на Эшлин и сочла за лучшее ретироваться.
Эшлин между тем суетилась до самого конца рабочего дня, когда должна была встретиться с Джой. Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своими захватывающими прозрениями. Ну хотя бы одним из них. Другие подождут, покуда она сама в них не разберется.
Как только Джой появилась в баре на Моррисон-стрит, Эшлин обрушилась на нее.
– Даже если б Маркус не познакомился с Клодой, он все равно рано или поздно пошел бы налево, потому что абсолютно ненадежен, и я сама должна была увидеть знаки…
– Да? А они были? – спросила Джой.
– Я знала, что записку «Позвони муа!» он дал еще одной девушке. Скажи, что это за мужик, который раздает номер своего телефона направо и налево? Если он в тебе заинтересован, он попросит телефон у тебя, верно ведь? Ничего себе манера: давать свой номер кому попало и смотреть, кто клюнет.
– А еще?
– Да, так вот: я же ему два раза давала телефон, и в первый раз он не позвонил. Теперь ясно, что играл в какие-то свои игры. Проверял, достаточно ли он понравился. Я его не интересовала; его интересовало, что я о нем думаю. И только после того как увидел меня на его выступлении, соизволил позвонить. И еще, когда я в первый же вечер не легла с ним в постель. Как он надулся! И все эти: «А я лучше всех? А кто из них смешнее всех?» И еще, Джой, знаешь что? Я ведь и сама не без греха. Встречаться с ним я стала отчасти потому, что он известный человек. Так что, если это ударило по мне же, кого винить, кроме себя?
– Тебя послушать, так получается кошмар какой-то, – возразила Джой. – Вместе вам было очень даже неплохо. Я знаю, он тебе нравился, да и ты ему, это было видно.
– Да, я ему нравилась, – согласилась Эшлин. – Нравилась, но сам себе он нравился еще больше. Да и мне он нравился не за то, за что следовало. Клода сказала, я вечная жертва, – обреченно добавила она.
– Вот тварь!
– Нет, она права. Или была права, – поправилась Эшлин. – Теперь я уже не та.
– Но даже если это все из-за ненадежности Маркуса, не станешь же ты мириться с Клодой? – забеспокоилась Джой. – Ты ведь ее по-прежнему ненавидишь, правда?
Что-то коротко и больно кольнуло Эшлин в сердце – и медленно растаяло. Эшлин перевела дыхание и пожала плечами:
– Конечно, ненавижу!
63
В Валентинов день из почтового ящика на пол в Лизиной прихожей спланировал большой, внушительный конверт. Открытка? От кого? С забившимся от волнения сердцем она вскрыла конверт и замерла…
То было уведомление о предварительном решении суда.
Она хотела засмеяться, но почему-то ничего не получилось. Скорость, с которой были посланы бумаги из суда, застала ее врасплох. Вся процедура заняла чуть больше двух месяцев, а Лиза в глубине души была уверена, что выйдет никак не меньше трех.
С панической ясностью она понимала, что они с Оливером уже вышли на финишную прямую. Дорога открыта, и прямо по курсу виден неуклонно приближающийся конец их совместной жизни.
Еще шесть коротких недель – и выйдет окончательное решение о разводе.
Тогда-то ей и полегчает. С глаз долой – из сердца вон.
Вечером она встретилась с Диланом. Уже месяца два он регулярно ее куда-нибудь приглашал – всякий раз, как заходил в редакцию якобы повидаться с Эшлин, – и Лиза решила, что это ее несколько развеселит. Особенно если учесть, что Оливер совсем не давал о себе знать.
После работы Дилан забрал Лизу и повез в паб в Дублинских Горах, откуда открывался чудный вид на город, и огни внизу мерцали и переливались, как камни-самоцветы. За выбор места она поставила ему высший балл. Также Дилан получил семь из десяти возможных за хорошую прическу и восемь из десяти – за внешний вид. Он был исключительно обаятелен, говорил небанальные комплименты и за это удостоился семи баллов. Но никакого тепла Лиза к нему не ощущала: за приятными словами проглядывала жесткость и неутоленная жажда отмщения, пугающая даже Лизу.
А может, проблема была в ней самой? Весь день ей не давали покоя остаточные явления послеразводного шока.
Она много пила, но никак не могла опьянеть, да и свидание, вместо того чтобы поднять ей настроение, только еще больше расстроило ее. Когда Дилан совершенно недвусмысленно дал ей понять, как он ее хочет, настроение у нее вообще упало.
Она промямлила что-то типа «я не такая».
– Неужели? – губы Дилана изогнулись в досадливо-презрительной усмешке, и Лизе вдруг неудержимо захотелось домой.
Не говоря ни слова, Дилан отвез ее обратно в город.
У дома Лизе удалось вежливо поблагодарить своего спутника, но достаточно быстро выбраться из машины она все же не смогла. Потом, блаженно сидя в кухне за йогуртом (она теперь ела только продукты на И, а их – раз-два, и обчелся), размышляла: что же будет с ней дальше, если одноразовый секс перестал доставлять ей удовольствие?
Клода была дома одна. Дилан повел детей гулять, с минуты на минуту должен был вернуться, и, хоть сам он об этом еще не подозревал, им предстояло поговорить.
Встречались они спокойно, без эмоций. Но каждая встреча стоила Клоде нервов. Дилан злился, она защищалась, но скоро все это изменится.
Как вообще она могла думать, что с Маркусом можно жить? Дилан чудесный: терпеливый, добрый, щедрый, преданный, работящий и к тому же намного красивее Маркуса! Вернуть, вернуть прежнюю жизнь! Правда, Дилан наверняка будет упираться и дуться, а Клоде не очень-то улыбалось пресмыкаться, чтобы уломать его.
За дверью послышались детские голоса. Пришли! Клода побежала открывать, приветливо улыбнулась Дилану. Он с каменным лицом вошел в дом.
– Можно тебя на два слова? – весело спросила Клода.
Дилан равнодушно пожал плечами. Клода усадила детей перед телевизором, плотно закрыла дверь и вернулась в кухню, где ждал Дилан.
В горле застрял комок, и она с трудом смогла произнести первые слова:
– Дилан, все это время… Я была не права! Прости меня, если можешь. Я тебя по-прежнему люблю и хочу, чтобы ты… – она закашлялась, – чтобы ты вернулся домой.
И посмотрела ему в лицо, ожидая, когда золотой свет счастья зальет его и радость сменит каменную маску, за которой он прятался с тех пор, как они расстались. Дилан внимательно смотрел на нее.
– Я понимаю, прежде чем мы заживем нормально и ты снова начнешь верить мне, должно пройти время, но мы можем вместе пройти курс реабилитации и все, что надо, – продолжала она. – Я была не в себе, что так поступила с тобою, но ведь все поправимо… Правда?
Дилан не произнес ни звука.
Клода подошла ближе и коснулась его руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118