Второй сверток вручили дрожащей от волнения Эшлин.
С сияющим лицом она поддела ногтем обертку, чтобы разорвать ее, но Лиза снова ущипнула ее.
– Э-э, ну, спасибо, – выдавила она, безуспешно стараясь говорить спокойно.
– Не трогай, – прошипела Лиза. – И никогда, слышишь, никогда не говори представителям компании, что напишешь об их фирме. Будь недоступной!
– Правило номер семь? – обиженно буркнула Эшлин.
– Точно!
Выйдя из отеля, Эшлин вопросительно посмотрела на Лизу и перевела взгляд на сверток.
– Не сейчас! – отрезала Лиза.
– А когда?
– Когда зайдем за угол. И никакой спешки! – одернула она Эшлин, которая и так чуть не бежала.
Как только они оказались за углом, Лиза распорядилась:
– Можно!
И обе с хрустом развернули подарки. Внутри оказались футболки с эмблемой магазина.
– Майка! – с отвращением процедила Лиза.
– По-моему, очень красивая, – возразила Эшлин. – Вы что сделаете со своей?
– Верну в магазин. Поменяю на что-нибудь пристойное.
Назавтра «Айриш таймс» и «Ивнинг геральд» вышли с крупными фотографиями Лизы и Тары на первых страницах.
17
В половине седьмого утром в воскресенье Клоду разбудила Молли. Точнее, растолкала.
– Проснись, проснись, проснись, – нервно взывала дочка. – Крейг печет пирог.
«Оказывается, и от детей бывает толк», – устало подумала Клода, вылезая из постели. Вот уже пять лет она просыпается без будильника.
Сегодня она встречается с Эшлин в центре и они идут по магазинам.
– Мне кажется, надо начать пораньше, – сказала Эшлин накануне. – Пока все не побежали.
– Пораньше? Во сколько?
– Ну, в десять.
– В десять?!
– Или в одиннадцать, если десять слишком рано.
– Слишком? Да к тому времени я уже несколько часов буду на ногах.
Как только Клода начала собираться в город, дети явно почувствовали, что мама пытается улизнуть, стали капризничать и липнуть к ней еще больше обычного, а когда она захотела принять душ, влезли в ванну вместе с нею.
– А помнишь, бывало, только я принимал душ с тобой вместе, – грустно заметил Дилан, когда она вышла, тщетно пытаясь вытереться. Дети по-прежнему висли на ней.
– Да-а-а, – нервно согласилась Клода. Только бы не начал вспоминать, как бурна была когда-то их интимная жизнь. Вдруг еще потребует деньги назад. Или, что хуже, попробует начать все сначала.
– Вытри ее, – подтолкнула Клода к нему дочку. – Я спешу.
Как только Клода села в машину, Молли заволновалась и взвыла, остановившись в дверях:
– Я тоже хочу с тобой!
В ее крике было столько отчаяния, что не выдержал и Крейг.
– И я! – зарыдал он в унисон с сестрой. – Вернись, мамочка, вернись!
«Сволочи мелкие», – злилась Клода, выезжая на шоссе. Целыми днями твердят ей, как ненавидят ее и хотят к папочке, а стоит посвятить пару часов себе самой, так сразу ближе и роднее человека, чем мама, на свете не сыскать, и на кого она, змея, бросает своих крошек.
В четверть одиннадцатого Эшлин и Клода подошли ко входу в торговый центр «Стивенз-Грин». Ни та, ни другая не извинялись за опоздание. По ирландским меркам, никто и не опаздывал.
– Что у тебя с глазом? – спросила Эшлин. – Ты как тот тип с афиши «Заводного апельсина».
Клода испуганно полезла в сумку за зеркальцем.
– Вот здесь, – показала Эшлин, направив зеркальце в нужную сторону.
– Это тени, – вздохнула Клода. – Я накрасила только один глаз. Крейг увидел, что я крашусь, и потребовал намазать глаза и ему, и я, наверно, забыла о себе… А Дилан, представь, ничего не сказал! Интересно, он вообще больше на меня не смотрит?
При упоминании о Дилане Эшлин стало неуютно. По его просьбе она договорилась встретиться с ним в понедельник, но почему-то не хотела ставить Клоду в известность об этом. Но и скрывать тоже было глупо. Но она чувствовала, что лучше помалкивать, пока не выяснится, зачем Дилан просил о встрече.
– У меня с собой кое-что есть. – Эшлин вытащила из сумки тушь для ресниц и карандаш для век.
– У тебя-то? – недоверчиво переспросила Клода. – Тушь от «Шанель»? Настоящая «Шанель»?
Эшлин сначала смутилась, но потом просияла от гордости:
– Понимаешь, такая у меня теперь работа. Это мне досталось бесплатно.
Клода на минуту оцепенела, затем чересчур громко спросила:
– Бесплатно? Как это?
Эшлин начала путаный рассказ о том, как некая Мерседес уехала в Донегал, а какая-то Лиза пошла на благотворительный обед с какими-то пафосными персонажами, а Трикс была слишком похожа на звезду эстрады, чтобы ее туда пустили, и потому ей, Эшлин, пришлось представлять «Колин» на осеннем приеме дома Шанель «Лицо сезона».
– А когда я уходила, мне вручили подарок.
– Здорово, – вяло отозвалась Клода, посмотрела на счастливую, улыбающуюся Эшлин… Да, у Эшлин действительно все здорово. Но куда же делось то, что жизнь обещала ей самой?
– Ну же, пошли сорить деньгами? – спросила Эшлин.
– С чего начнем?
– С брюк. Мои волшебные штаны «минус восемь килограмм» как-то пообтерлись, и я надеюсь найти такие же… Хотя, честно говоря, не особо надеюсь, – призналась Эшлин.
– Почему? Плохой день по гороскопу? – съязвила Клода.
– Вообще-то ничего, нормальный, но какая разница. Как только я нахожу то, что мне нравится, со всех сторон набегают толпы и в момент все разбирают. А потом эту модель снимают с производства!
Они шли из магазина в магазин, Эшлин пару за парой мерила брюки, которые ей абсолютно не шли, а Клода бродила по рядам, разглядывала вещи, и ни одну из них не могла даже представить на себе.
– Смотри, какие короткие платья! – воскликнула она и тут же одернула себя.
– Тонко подмечено, учитывая, что кое-кто носил наволочку вместо рубашки.
– Я? Правда?
– Да это и не платья вовсе. – Эшлин только теперь заметила, куда смотрит Клода. – Это туники. Их носят с брюками.
«Я совсем отстала от жизни, – расстроилась Клода. – Это происходит незаметно для себя самой, но вдруг в одежде начинаешь ценить, насколько на ней не видно, когда младенец срыгнет», – вздохнула она, сокрушенно оглядывая черные брюки клеш и джинсовую куртку.
Эшлин прикусила губу. Может, Клода и не супермодель, но все же чего сама она не отдала бы, чтоб выглядеть так же: стройные ноги, красивые икры, тонкая талия, подчеркнутая облегающей курточкой, длинные густые волосы, небрежно забранные в хвост на макушке…
– Видишь? – Клода показала на бледно-салатный топ.
– Гм… да. – Эшлин поняла, что сейчас речь зайдет о ремонте.
– Именно такими обоями мы оклеим гостиную, – торжествующе сказала Клода. – Их привезут в понедельник, и я жду не дождусь.
– Уже? Как быстро. Ты вроде всего две недели как впервые об этом заговорила.
– Я решила не тянуть, те жуткие терракотовые мне просто всю жизнь отравляли, и я сказала рабочим, что это срочно.
– А мне казалось, терракотовые очень красиво, – возразила Эшлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
С сияющим лицом она поддела ногтем обертку, чтобы разорвать ее, но Лиза снова ущипнула ее.
– Э-э, ну, спасибо, – выдавила она, безуспешно стараясь говорить спокойно.
– Не трогай, – прошипела Лиза. – И никогда, слышишь, никогда не говори представителям компании, что напишешь об их фирме. Будь недоступной!
– Правило номер семь? – обиженно буркнула Эшлин.
– Точно!
Выйдя из отеля, Эшлин вопросительно посмотрела на Лизу и перевела взгляд на сверток.
– Не сейчас! – отрезала Лиза.
– А когда?
– Когда зайдем за угол. И никакой спешки! – одернула она Эшлин, которая и так чуть не бежала.
Как только они оказались за углом, Лиза распорядилась:
– Можно!
И обе с хрустом развернули подарки. Внутри оказались футболки с эмблемой магазина.
– Майка! – с отвращением процедила Лиза.
– По-моему, очень красивая, – возразила Эшлин. – Вы что сделаете со своей?
– Верну в магазин. Поменяю на что-нибудь пристойное.
Назавтра «Айриш таймс» и «Ивнинг геральд» вышли с крупными фотографиями Лизы и Тары на первых страницах.
17
В половине седьмого утром в воскресенье Клоду разбудила Молли. Точнее, растолкала.
– Проснись, проснись, проснись, – нервно взывала дочка. – Крейг печет пирог.
«Оказывается, и от детей бывает толк», – устало подумала Клода, вылезая из постели. Вот уже пять лет она просыпается без будильника.
Сегодня она встречается с Эшлин в центре и они идут по магазинам.
– Мне кажется, надо начать пораньше, – сказала Эшлин накануне. – Пока все не побежали.
– Пораньше? Во сколько?
– Ну, в десять.
– В десять?!
– Или в одиннадцать, если десять слишком рано.
– Слишком? Да к тому времени я уже несколько часов буду на ногах.
Как только Клода начала собираться в город, дети явно почувствовали, что мама пытается улизнуть, стали капризничать и липнуть к ней еще больше обычного, а когда она захотела принять душ, влезли в ванну вместе с нею.
– А помнишь, бывало, только я принимал душ с тобой вместе, – грустно заметил Дилан, когда она вышла, тщетно пытаясь вытереться. Дети по-прежнему висли на ней.
– Да-а-а, – нервно согласилась Клода. Только бы не начал вспоминать, как бурна была когда-то их интимная жизнь. Вдруг еще потребует деньги назад. Или, что хуже, попробует начать все сначала.
– Вытри ее, – подтолкнула Клода к нему дочку. – Я спешу.
Как только Клода села в машину, Молли заволновалась и взвыла, остановившись в дверях:
– Я тоже хочу с тобой!
В ее крике было столько отчаяния, что не выдержал и Крейг.
– И я! – зарыдал он в унисон с сестрой. – Вернись, мамочка, вернись!
«Сволочи мелкие», – злилась Клода, выезжая на шоссе. Целыми днями твердят ей, как ненавидят ее и хотят к папочке, а стоит посвятить пару часов себе самой, так сразу ближе и роднее человека, чем мама, на свете не сыскать, и на кого она, змея, бросает своих крошек.
В четверть одиннадцатого Эшлин и Клода подошли ко входу в торговый центр «Стивенз-Грин». Ни та, ни другая не извинялись за опоздание. По ирландским меркам, никто и не опаздывал.
– Что у тебя с глазом? – спросила Эшлин. – Ты как тот тип с афиши «Заводного апельсина».
Клода испуганно полезла в сумку за зеркальцем.
– Вот здесь, – показала Эшлин, направив зеркальце в нужную сторону.
– Это тени, – вздохнула Клода. – Я накрасила только один глаз. Крейг увидел, что я крашусь, и потребовал намазать глаза и ему, и я, наверно, забыла о себе… А Дилан, представь, ничего не сказал! Интересно, он вообще больше на меня не смотрит?
При упоминании о Дилане Эшлин стало неуютно. По его просьбе она договорилась встретиться с ним в понедельник, но почему-то не хотела ставить Клоду в известность об этом. Но и скрывать тоже было глупо. Но она чувствовала, что лучше помалкивать, пока не выяснится, зачем Дилан просил о встрече.
– У меня с собой кое-что есть. – Эшлин вытащила из сумки тушь для ресниц и карандаш для век.
– У тебя-то? – недоверчиво переспросила Клода. – Тушь от «Шанель»? Настоящая «Шанель»?
Эшлин сначала смутилась, но потом просияла от гордости:
– Понимаешь, такая у меня теперь работа. Это мне досталось бесплатно.
Клода на минуту оцепенела, затем чересчур громко спросила:
– Бесплатно? Как это?
Эшлин начала путаный рассказ о том, как некая Мерседес уехала в Донегал, а какая-то Лиза пошла на благотворительный обед с какими-то пафосными персонажами, а Трикс была слишком похожа на звезду эстрады, чтобы ее туда пустили, и потому ей, Эшлин, пришлось представлять «Колин» на осеннем приеме дома Шанель «Лицо сезона».
– А когда я уходила, мне вручили подарок.
– Здорово, – вяло отозвалась Клода, посмотрела на счастливую, улыбающуюся Эшлин… Да, у Эшлин действительно все здорово. Но куда же делось то, что жизнь обещала ей самой?
– Ну же, пошли сорить деньгами? – спросила Эшлин.
– С чего начнем?
– С брюк. Мои волшебные штаны «минус восемь килограмм» как-то пообтерлись, и я надеюсь найти такие же… Хотя, честно говоря, не особо надеюсь, – призналась Эшлин.
– Почему? Плохой день по гороскопу? – съязвила Клода.
– Вообще-то ничего, нормальный, но какая разница. Как только я нахожу то, что мне нравится, со всех сторон набегают толпы и в момент все разбирают. А потом эту модель снимают с производства!
Они шли из магазина в магазин, Эшлин пару за парой мерила брюки, которые ей абсолютно не шли, а Клода бродила по рядам, разглядывала вещи, и ни одну из них не могла даже представить на себе.
– Смотри, какие короткие платья! – воскликнула она и тут же одернула себя.
– Тонко подмечено, учитывая, что кое-кто носил наволочку вместо рубашки.
– Я? Правда?
– Да это и не платья вовсе. – Эшлин только теперь заметила, куда смотрит Клода. – Это туники. Их носят с брюками.
«Я совсем отстала от жизни, – расстроилась Клода. – Это происходит незаметно для себя самой, но вдруг в одежде начинаешь ценить, насколько на ней не видно, когда младенец срыгнет», – вздохнула она, сокрушенно оглядывая черные брюки клеш и джинсовую куртку.
Эшлин прикусила губу. Может, Клода и не супермодель, но все же чего сама она не отдала бы, чтоб выглядеть так же: стройные ноги, красивые икры, тонкая талия, подчеркнутая облегающей курточкой, длинные густые волосы, небрежно забранные в хвост на макушке…
– Видишь? – Клода показала на бледно-салатный топ.
– Гм… да. – Эшлин поняла, что сейчас речь зайдет о ремонте.
– Именно такими обоями мы оклеим гостиную, – торжествующе сказала Клода. – Их привезут в понедельник, и я жду не дождусь.
– Уже? Как быстро. Ты вроде всего две недели как впервые об этом заговорила.
– Я решила не тянуть, те жуткие терракотовые мне просто всю жизнь отравляли, и я сказала рабочим, что это срочно.
– А мне казалось, терракотовые очень красиво, – возразила Эшлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118