На крыльце, чуть нагнув голову, чтобы не ушибиться о притолоку, стоял Джек.
– Ой, – глупо отреагировала Лиза.
Первый раз она видела его не в костюме, а в длинной рубашке без воротника, распахнутой на груди. Не по фасону, а потому что пуговиц на рубашке не было. Холщовые штаны выглядели так, будто отслужили своему владельцу в двух мировых войнах. На коленке зияла длинная прореха, в которую была видна голая нога. Волосы были взлохмачены больше обычного, да и лицо было не в лучшем состоянии: по-хорошему, Джеку надо бы бриться дважды в день.
Прислонясь к косяку, он, как полисмен удостоверение, предъявил на раскрытой ладони какую-то железку.
– У меня тут таймер для вашего бойлера. Что прозвучало слегка двусмысленно.
– Извините, что столько тянул. – Даже замялся. – Я не вовремя?
– Входите, – пригласила Лиза. – Входите же.
Она несколько опешила: в Лондоне никто к ней домой так запросто не заваливался. Она никогда не назначала встреч, не заглянув предварительно в изящный ежедневник, – играть в игру «Я важнее тебя, и дел у меня больше» совсем не пустая забава. Это сложный ритуал, ограниченный строгими правилами. Прежде чем условиться, надо выслушать и отклонить по меньшей мере пять предложений.
– Будущий вторник? Не могу, буду в Милане. Что дает собеседнику возможность ответить:
– А по средам не могу я: у меня уроки чайной церемонии.
Правильный ответ на это:
– А по четвергам я никак: занимаюсь китайской энергетической гимнастикой.
Прелюдию завершает вторая сторона:
– В выходные и думать даже нечего. Еду с друзьями в Озерный край.
На что умный человек скажет:
– И вся следующая неделя выпадает, лечу в Лос-Анджелес по делам.
Когда наконец встреча назначена, еще возможно отменить ее накануне, сославшись на недомогание из-за смены часовых поясов, обед с клиентом или необходимость срочно лететь по делам в Женеву.
Подобно солнечным очкам от Гуччи или сумочкам от Прада, недостаток времени – знак вашего статуса. Чем меньше у вас времени, тем вы значительнее. Джек, судя по всему, этого не знал. Или в этой стране вообще жили по другим правилам.
Он восхищенно оглядывался по сторонам.
– Вы провели здесь – постойте, сколько же? – три, нет, четыре дня, а у дома уже совершенно другой вид. Взять хоть это…
Он показал на широкую стеклянную вазу с белыми тюльпанами.
– Или вот…
Теперь его внимание привлекла композиция из сухих цветов.
Хорошо, что он не видит начинающих покрываться плесенью пустых кружек, подумала Лиза. Любой ее дом – торжество стиля над гигиеной. Надо бы найти домработницу…
– Хотите выпить? – предложила она.
– А пиво у вас есть?
– Гм-м… нет, но есть белое вино.
Когда он принял из ее рук бокал, ей вдруг стало до смешного приятно.
– Принесу из машины инструмент, – извинился он. Пригнувшись, вышел и почти сразу вернулся с синим металлическим ящиком.
Боже, вот это мужчина! Лизе пришлось сделать над собой гигантское усилие, чтобы не дотронуться до Джека, не скинуть с него рубашку, чтобы оголить широкую, в меру волосатую грудь, провести руками по гладкой, мощной спине…
– Ничего, если я открою дверь во двор? – пресек он Лизины фантазии.
– Да, конечно, пожалуйста, – завороженно ответила Лиза.
Джек прошел через кухню, отодвинул не тронутую с его последнего посещения щеколду. В кухне терпко запахло душистой вечерней листвой, ветерок принес перекличку устраивающихся на ночлег птиц. Мило. Для тех, кому такое нравится.
– Уже выходили в сад? – спросил Джек. «Нет, конечно».
– Да.
– Здесь такой покой, не сразу и поймешь, что ты в городе, – кивнул он за дверь.
– Да, здесь чудесно! «Расскажи мне об этом!»
– Ну вот, – посмотрел он на бойлер. – Вроде бы работы тут на пять минут, хотя как знать…
Закатал рукава, обнажив великолепные мускулы, и принялся за дело. Лиза сидела в кухне, подтянув к груди колени, и наслаждалась присутствием в доме красивого мужчины. Будь что будет, решила она для себя, сейчас никаких разговоров о бедственном положении с рекламой. Пока никто не отвлекает, ей представляется великолепная возможность флирта.
– Расскажите о себе, – распорядилась она уверенно.
– А что вы хотели бы узнать? – откликнулся он, продолжая греметь своими железками, затем повернулся к ней и горячо воскликнул: – Лиза, не надо! От таких вопросов я перестану соображать, как тут все привести в порядок!
– Ну, расскажите, как вышло, что в тридцать два года вы генеральный директор коммерческого телеканала, радиостанции и нескольких успешных журналов.
Да, разумеется, она слегка преувеличивала, но польстить мужчине – дело верное.
– Работа такая, – коротко ответил Джек, точно заподозрив какой-то подвох. – С прежней меня уволили, надо было как-то зарабатывать на жизнь.
Уволили? Лиза насторожилась.
– Почему вас уволили?
– Внес радикальное предложение: платить работникам по справедливости и дать им право голоса в управлении, а они бы взамен не отказывались наотрез от сверхурочных. Но руководство решило, что я слишком левый, и меня попросили на выход.
– Вы – левый?!
Эти левые – довольно скучные типы. Заставляют всех ходить строем, и машины у них ужасные. «Трабанты», «Лады»… Если вообще какие-нибудь есть. Но у Джека-то, слава богу, «БМВ»?
– В дни моей простодушной юности, – заметил он, сильно и точно стукнув по трубе гаечным ключом, – меня можно было бы назвать социалистом.
– Но не сейчас? – встревожилась Лиза.
– Нет, – мрачно хохотнул он. – Не беспокойтесь так. Я забросил все это, когда понял, что по большей части рабочим вполне достаточно играть в лотерею и покупать акции приватизированных государственных предприятий, а о своем экономическом благосостоянии они позаботятся сами.
– Верно, верно. Честно работать – и все будет хорошо, – поддакнула Лиза. Ведь и сама она, если на то пошло, жила именно так. Происхождение у нее самое что ни на есть рабочее – ну, было бы рабочим, если б папа действительно работал, – и ничего плохого с ней от этого не случилось.
Джек обернулся и улыбнулся ей.
– А теперь, если можно, вкратце послужной список, – попросила Лиза.
Джек опять занялся бойлером и без особой охоты скучным голосом начал:
– Закончил колледж с дипломом магистра по средствам связи, затем, как всякий нормальный ирландец, махнул за границу – два года в Нью-Йоркской телекомпании, четыре в Сан-Франциско, на кабельном телевидении, вернулся в Ирландию как раз к началу экономического подъема, работал в издательском доме, уволился. А два года назад Келвин Картер предложил мне работать здесь.
– И как же вы раскручивались? – спросила Лиза, наслаждаясь видом туго обтягивающей мускулистую спину рубашки Джека. – Ну, например, – озорно улыбнулась она, – вы играете в гольф?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Ой, – глупо отреагировала Лиза.
Первый раз она видела его не в костюме, а в длинной рубашке без воротника, распахнутой на груди. Не по фасону, а потому что пуговиц на рубашке не было. Холщовые штаны выглядели так, будто отслужили своему владельцу в двух мировых войнах. На коленке зияла длинная прореха, в которую была видна голая нога. Волосы были взлохмачены больше обычного, да и лицо было не в лучшем состоянии: по-хорошему, Джеку надо бы бриться дважды в день.
Прислонясь к косяку, он, как полисмен удостоверение, предъявил на раскрытой ладони какую-то железку.
– У меня тут таймер для вашего бойлера. Что прозвучало слегка двусмысленно.
– Извините, что столько тянул. – Даже замялся. – Я не вовремя?
– Входите, – пригласила Лиза. – Входите же.
Она несколько опешила: в Лондоне никто к ней домой так запросто не заваливался. Она никогда не назначала встреч, не заглянув предварительно в изящный ежедневник, – играть в игру «Я важнее тебя, и дел у меня больше» совсем не пустая забава. Это сложный ритуал, ограниченный строгими правилами. Прежде чем условиться, надо выслушать и отклонить по меньшей мере пять предложений.
– Будущий вторник? Не могу, буду в Милане. Что дает собеседнику возможность ответить:
– А по средам не могу я: у меня уроки чайной церемонии.
Правильный ответ на это:
– А по четвергам я никак: занимаюсь китайской энергетической гимнастикой.
Прелюдию завершает вторая сторона:
– В выходные и думать даже нечего. Еду с друзьями в Озерный край.
На что умный человек скажет:
– И вся следующая неделя выпадает, лечу в Лос-Анджелес по делам.
Когда наконец встреча назначена, еще возможно отменить ее накануне, сославшись на недомогание из-за смены часовых поясов, обед с клиентом или необходимость срочно лететь по делам в Женеву.
Подобно солнечным очкам от Гуччи или сумочкам от Прада, недостаток времени – знак вашего статуса. Чем меньше у вас времени, тем вы значительнее. Джек, судя по всему, этого не знал. Или в этой стране вообще жили по другим правилам.
Он восхищенно оглядывался по сторонам.
– Вы провели здесь – постойте, сколько же? – три, нет, четыре дня, а у дома уже совершенно другой вид. Взять хоть это…
Он показал на широкую стеклянную вазу с белыми тюльпанами.
– Или вот…
Теперь его внимание привлекла композиция из сухих цветов.
Хорошо, что он не видит начинающих покрываться плесенью пустых кружек, подумала Лиза. Любой ее дом – торжество стиля над гигиеной. Надо бы найти домработницу…
– Хотите выпить? – предложила она.
– А пиво у вас есть?
– Гм-м… нет, но есть белое вино.
Когда он принял из ее рук бокал, ей вдруг стало до смешного приятно.
– Принесу из машины инструмент, – извинился он. Пригнувшись, вышел и почти сразу вернулся с синим металлическим ящиком.
Боже, вот это мужчина! Лизе пришлось сделать над собой гигантское усилие, чтобы не дотронуться до Джека, не скинуть с него рубашку, чтобы оголить широкую, в меру волосатую грудь, провести руками по гладкой, мощной спине…
– Ничего, если я открою дверь во двор? – пресек он Лизины фантазии.
– Да, конечно, пожалуйста, – завороженно ответила Лиза.
Джек прошел через кухню, отодвинул не тронутую с его последнего посещения щеколду. В кухне терпко запахло душистой вечерней листвой, ветерок принес перекличку устраивающихся на ночлег птиц. Мило. Для тех, кому такое нравится.
– Уже выходили в сад? – спросил Джек. «Нет, конечно».
– Да.
– Здесь такой покой, не сразу и поймешь, что ты в городе, – кивнул он за дверь.
– Да, здесь чудесно! «Расскажи мне об этом!»
– Ну вот, – посмотрел он на бойлер. – Вроде бы работы тут на пять минут, хотя как знать…
Закатал рукава, обнажив великолепные мускулы, и принялся за дело. Лиза сидела в кухне, подтянув к груди колени, и наслаждалась присутствием в доме красивого мужчины. Будь что будет, решила она для себя, сейчас никаких разговоров о бедственном положении с рекламой. Пока никто не отвлекает, ей представляется великолепная возможность флирта.
– Расскажите о себе, – распорядилась она уверенно.
– А что вы хотели бы узнать? – откликнулся он, продолжая греметь своими железками, затем повернулся к ней и горячо воскликнул: – Лиза, не надо! От таких вопросов я перестану соображать, как тут все привести в порядок!
– Ну, расскажите, как вышло, что в тридцать два года вы генеральный директор коммерческого телеканала, радиостанции и нескольких успешных журналов.
Да, разумеется, она слегка преувеличивала, но польстить мужчине – дело верное.
– Работа такая, – коротко ответил Джек, точно заподозрив какой-то подвох. – С прежней меня уволили, надо было как-то зарабатывать на жизнь.
Уволили? Лиза насторожилась.
– Почему вас уволили?
– Внес радикальное предложение: платить работникам по справедливости и дать им право голоса в управлении, а они бы взамен не отказывались наотрез от сверхурочных. Но руководство решило, что я слишком левый, и меня попросили на выход.
– Вы – левый?!
Эти левые – довольно скучные типы. Заставляют всех ходить строем, и машины у них ужасные. «Трабанты», «Лады»… Если вообще какие-нибудь есть. Но у Джека-то, слава богу, «БМВ»?
– В дни моей простодушной юности, – заметил он, сильно и точно стукнув по трубе гаечным ключом, – меня можно было бы назвать социалистом.
– Но не сейчас? – встревожилась Лиза.
– Нет, – мрачно хохотнул он. – Не беспокойтесь так. Я забросил все это, когда понял, что по большей части рабочим вполне достаточно играть в лотерею и покупать акции приватизированных государственных предприятий, а о своем экономическом благосостоянии они позаботятся сами.
– Верно, верно. Честно работать – и все будет хорошо, – поддакнула Лиза. Ведь и сама она, если на то пошло, жила именно так. Происхождение у нее самое что ни на есть рабочее – ну, было бы рабочим, если б папа действительно работал, – и ничего плохого с ней от этого не случилось.
Джек обернулся и улыбнулся ей.
– А теперь, если можно, вкратце послужной список, – попросила Лиза.
Джек опять занялся бойлером и без особой охоты скучным голосом начал:
– Закончил колледж с дипломом магистра по средствам связи, затем, как всякий нормальный ирландец, махнул за границу – два года в Нью-Йоркской телекомпании, четыре в Сан-Франциско, на кабельном телевидении, вернулся в Ирландию как раз к началу экономического подъема, работал в издательском доме, уволился. А два года назад Келвин Картер предложил мне работать здесь.
– И как же вы раскручивались? – спросила Лиза, наслаждаясь видом туго обтягивающей мускулистую спину рубашки Джека. – Ну, например, – озорно улыбнулась она, – вы играете в гольф?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118