В таких домах - узких, окруженных кустами гортензии, где ребенок мог пописать или спрятаться от назойливых родственников, - жили в Делавэре кузины ее матери. Наследниками среднего класса стали евреи - других охотников на это добро не нашлось.
- Какой общественный слой? - спросила Фокси.
- Слишком в лоб, - предупредила Кэрол.
- Низкий, - ответила Джорджина.
- Между низким и средним, - поправил ее Пайт. - С кое-каким образованием и достоинством.
- Всего понемножку, - сказала Анджела. - Ниже низкого, выше высокого.
- Вы говоришь, как сторонница гностицизма, - с манерной педантичностью сказал Бен Солц Анджеле.
- Какое нелепое предположение! - возмутилась Марсия.
- Не понимаю, как она может быть известна, при такой вопиющей обыкновенности! - воскликнула Фокси.
- За счет своих скрытых талантов, - подсказал Пайт.
- Между прочим, мы не уточняем, он это -или она, - напомнила Кэрол.
- Какая я птица? - спросила тогда Фокси.
- Райская, - ответила Анджела.
- Воробей.
- Голубка.
- Добрая голубка.
- А я, - сказал Пайт, - представляю себе птицу с высокими лапами, с блестящей грудкой. Какаду?
- Вы - воловья птица, - сказала Джорджина.
- Несправедливо! - сказал Пайт, поворачиваясь к Джорджине. Та пожала плечами.
- Она пользуется чужими гнездами.
Фокси чувствовала себя так, словно предстала перед ними обнаженная, сама этого не сознавая, как труп на столе морга, все еще слышащий разговоры, холодные непристойные шуточки в свой адрес... Ей хотелось быть с Кеном, удрать, не скрывая своей слабости. Она согрешила и была достойна кары.
- Кто мой аналог в Библии? Знаю, вы скажете - Далила.
- Почему? - возразил Пайт. - Вы к себе слишком строги. Скорее, Агарь.
- Нет, - сказал Бен, - она - Ависага. Так звали девушку, которую привели к умирающему Давиду для согрева. "Вехам леадони хамелех". Это на древнееврейском.
- И что дальше? - спросила Марсия.
- "Вехамелех лох яда-ax". Царь не познал ее.
- Как замечательно ты изъясняешься на древнееврейском, Бен! восхитилась Марсия.
- Я изучал его десять лет. Я из консервативной семьи.
- Даже носил эту маленькую шапочку?
- Ермолку. - У него была пугающая львиная улыбка, со сверкающими в бороде зубами. - Летом меня посылали в лагерь Рамах.
- Джорджина! - позвала Фокси.
- Я не знаю Библию. Я склоняюсь к Далиле. Или к Магдалине, хотя это, наверное, дерзко.
- А я вижу ее среди жителей Иерусалима, не попавших в Евангелия, сказала Анджела. - Ей было не до того: она как раз флиртовала с римским солдатом, когда мимо несли Крест.
- Кошмарная женщина! - сказала Фокси. - Заросший пруд, воловья птица...
- Вы слушаете одну Джорджину, а Джорджина нынче склонна морализировать, - предупредил ее Пайт.
- Вам она тоже не нравится. Ей симпатизируют только Анджела и Бен. Сказав это, Фокси ощутила ревность. Ей не хотелось объединять Анджелу и Бена, потому что Бена - не настоящего, а воображаемого, разбуженного настоящим, - ей хотелось видеть своим собственным евреем.
В кухне перестали, наконец, шептаться.
- Сколько можно тянуть? - сказала Кэрол и встала, якобы чтобы размяться после долгого сидения на полу. Заглянуть в кухню она не посмела, а только сделала один шаг к кухонной двери и громко позвала:
- Помогите нам, вы двое! Она застряла.
- Сдаюсь, - сказала Фокси. - Кто же я? Никогда не слыхала о таком персонаже.
- Слыхали, слыхали, - заверил ее Пайт. Он желал ей успеха и был смущен ее неудачей.
- Наверное, я - жалкая статистка. Никогда не запоминаю их имен.
- Нет, в данный момент вы - звезда, - сказал Пайт.
- В данный момент?
- Вы только изображаете недогадливость, - сказала ей Кэрол. - Вы с нами флиртуете.
- Пораскиньте мозгами, - посоветовал Пайт. - Перед вами весь мир.
- Продолжайте задавать вопросы, - разрешил Бен.
Все превратились не то в суфлеров, не то в рассерженных родителей, шикающих на упрямого ребенка, портящего рождественскую постановку. В суровых глазах Джорджины читалось удовлетворение.
- Спросите Фрэнка, в какой пьесе Шекспира он вас видит? Сейчас я его разбужу. - Марсия переместилась поближе к распластанному Фрэнку, утонула в углу мягкого дивана и по-свойски стала шептать ему на ухо, пока он не разлепил веки и не уставился перед собой непонимающим взглядом. Фокси показалось, что он еще видит сон и смотрит сквозь нее.
- Помогите, Фрэнк! - взмолилась она. - Из какой я шекспировской пьесы?
- "Троил", - пробормотал он и снова захлопнул веки.
- Не читала...
- А по-моему, вы из сонетов, - сказала Марсия.
- Все вы слишком умные, - сказала Фокси. - Я окончательно растерялась. Подумала было про принцессу Маргарет, а вы... - Их смех стал оскорбительным. - Ненавижу вас! Хочу домой. Сдаюсь.
- Не сдавайтесь, - попросил ее Пайт. - Чувствую, вы знаете ответ. Просто вы перестарались.
- Противоположность принцессе? - задал Бен наводящий вопрос.
- Побирушка. Цветочница. Элиза Дулиттл. Но я думала, что вымышленного персонажа быть не может.
- Не может, - успокоила ее Джорджина. - Вы не Элиза. Противоположность деве?
- Пусть Фокси сдастся, если ей так хочется, - предложила Анджела.
- Она подошла слишком близко, чтобы сдаться, - возразила Кэрол.
Айрин Солц вернулась в гостиную, приглаживая волосы. Ее черные брови разлетались, как крылья.
- Эдди просил тебе передать, что он поехал домой, - обратилась она к Кэрол. - У него завтра рейс. Он вышел через кухонную дверь.
- Так я и знала, - сказал Кэрол, просияв, и снова превратилась в растущий из пола прямой стебель. - Попробуйте еще раз, - попросила она Фокси.
Фокси спросила со вздохом обреченной:
- Какой я цветок?
Теперь все старались ей помочь, поэтому ответы были пространными.
- Тигровая лилия, пересаженная из деревенского палисадника на городскую улицу, - сказала Кэрол.
- Ну и возня! - фыркнула Джорджина. - Я представляю себе что-то нехитрое, но с претензией. Мак!
- Хо Ши Мин тоже был маком, - возразил Пайт.
- Правильно. Тут возможна близость, - ответила Джорджина. Ее глаза чуть навыкате смотрели на него возмущенно, искусственный загар и ранняя седина завершали портрет обиженной женщины среднего возраста, в которую она скоро превратится. Фокси помнила молчание Джорджины на ужине со свечами у Геринов - загадочное, довольное молчание, в котором в тот тягостный вечер Фокси чудилась та же химическая природа, что в ее беременности. С тех пор Джорджина резко постарела.
- Не знаю, кого вы загадали, - сказала Айрин. Кэрол пошептала ей на ухо.
- Шиповник, - сказала Айрин, не раздумывая.
- Кажется, - заговорила Анджела, - после атомной бомбардировки Японии там невесть откуда появился и расцвел посреди радиоактивной зоны цветок. Вот и этот человек кажется мне преобразователем всего современного яда в красоту.
- Большое спасибо, Анджела, - прочувственно сказала Фокси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
- Какой общественный слой? - спросила Фокси.
- Слишком в лоб, - предупредила Кэрол.
- Низкий, - ответила Джорджина.
- Между низким и средним, - поправил ее Пайт. - С кое-каким образованием и достоинством.
- Всего понемножку, - сказала Анджела. - Ниже низкого, выше высокого.
- Вы говоришь, как сторонница гностицизма, - с манерной педантичностью сказал Бен Солц Анджеле.
- Какое нелепое предположение! - возмутилась Марсия.
- Не понимаю, как она может быть известна, при такой вопиющей обыкновенности! - воскликнула Фокси.
- За счет своих скрытых талантов, - подсказал Пайт.
- Между прочим, мы не уточняем, он это -или она, - напомнила Кэрол.
- Какая я птица? - спросила тогда Фокси.
- Райская, - ответила Анджела.
- Воробей.
- Голубка.
- Добрая голубка.
- А я, - сказал Пайт, - представляю себе птицу с высокими лапами, с блестящей грудкой. Какаду?
- Вы - воловья птица, - сказала Джорджина.
- Несправедливо! - сказал Пайт, поворачиваясь к Джорджине. Та пожала плечами.
- Она пользуется чужими гнездами.
Фокси чувствовала себя так, словно предстала перед ними обнаженная, сама этого не сознавая, как труп на столе морга, все еще слышащий разговоры, холодные непристойные шуточки в свой адрес... Ей хотелось быть с Кеном, удрать, не скрывая своей слабости. Она согрешила и была достойна кары.
- Кто мой аналог в Библии? Знаю, вы скажете - Далила.
- Почему? - возразил Пайт. - Вы к себе слишком строги. Скорее, Агарь.
- Нет, - сказал Бен, - она - Ависага. Так звали девушку, которую привели к умирающему Давиду для согрева. "Вехам леадони хамелех". Это на древнееврейском.
- И что дальше? - спросила Марсия.
- "Вехамелех лох яда-ax". Царь не познал ее.
- Как замечательно ты изъясняешься на древнееврейском, Бен! восхитилась Марсия.
- Я изучал его десять лет. Я из консервативной семьи.
- Даже носил эту маленькую шапочку?
- Ермолку. - У него была пугающая львиная улыбка, со сверкающими в бороде зубами. - Летом меня посылали в лагерь Рамах.
- Джорджина! - позвала Фокси.
- Я не знаю Библию. Я склоняюсь к Далиле. Или к Магдалине, хотя это, наверное, дерзко.
- А я вижу ее среди жителей Иерусалима, не попавших в Евангелия, сказала Анджела. - Ей было не до того: она как раз флиртовала с римским солдатом, когда мимо несли Крест.
- Кошмарная женщина! - сказала Фокси. - Заросший пруд, воловья птица...
- Вы слушаете одну Джорджину, а Джорджина нынче склонна морализировать, - предупредил ее Пайт.
- Вам она тоже не нравится. Ей симпатизируют только Анджела и Бен. Сказав это, Фокси ощутила ревность. Ей не хотелось объединять Анджелу и Бена, потому что Бена - не настоящего, а воображаемого, разбуженного настоящим, - ей хотелось видеть своим собственным евреем.
В кухне перестали, наконец, шептаться.
- Сколько можно тянуть? - сказала Кэрол и встала, якобы чтобы размяться после долгого сидения на полу. Заглянуть в кухню она не посмела, а только сделала один шаг к кухонной двери и громко позвала:
- Помогите нам, вы двое! Она застряла.
- Сдаюсь, - сказала Фокси. - Кто же я? Никогда не слыхала о таком персонаже.
- Слыхали, слыхали, - заверил ее Пайт. Он желал ей успеха и был смущен ее неудачей.
- Наверное, я - жалкая статистка. Никогда не запоминаю их имен.
- Нет, в данный момент вы - звезда, - сказал Пайт.
- В данный момент?
- Вы только изображаете недогадливость, - сказала ей Кэрол. - Вы с нами флиртуете.
- Пораскиньте мозгами, - посоветовал Пайт. - Перед вами весь мир.
- Продолжайте задавать вопросы, - разрешил Бен.
Все превратились не то в суфлеров, не то в рассерженных родителей, шикающих на упрямого ребенка, портящего рождественскую постановку. В суровых глазах Джорджины читалось удовлетворение.
- Спросите Фрэнка, в какой пьесе Шекспира он вас видит? Сейчас я его разбужу. - Марсия переместилась поближе к распластанному Фрэнку, утонула в углу мягкого дивана и по-свойски стала шептать ему на ухо, пока он не разлепил веки и не уставился перед собой непонимающим взглядом. Фокси показалось, что он еще видит сон и смотрит сквозь нее.
- Помогите, Фрэнк! - взмолилась она. - Из какой я шекспировской пьесы?
- "Троил", - пробормотал он и снова захлопнул веки.
- Не читала...
- А по-моему, вы из сонетов, - сказала Марсия.
- Все вы слишком умные, - сказала Фокси. - Я окончательно растерялась. Подумала было про принцессу Маргарет, а вы... - Их смех стал оскорбительным. - Ненавижу вас! Хочу домой. Сдаюсь.
- Не сдавайтесь, - попросил ее Пайт. - Чувствую, вы знаете ответ. Просто вы перестарались.
- Противоположность принцессе? - задал Бен наводящий вопрос.
- Побирушка. Цветочница. Элиза Дулиттл. Но я думала, что вымышленного персонажа быть не может.
- Не может, - успокоила ее Джорджина. - Вы не Элиза. Противоположность деве?
- Пусть Фокси сдастся, если ей так хочется, - предложила Анджела.
- Она подошла слишком близко, чтобы сдаться, - возразила Кэрол.
Айрин Солц вернулась в гостиную, приглаживая волосы. Ее черные брови разлетались, как крылья.
- Эдди просил тебе передать, что он поехал домой, - обратилась она к Кэрол. - У него завтра рейс. Он вышел через кухонную дверь.
- Так я и знала, - сказал Кэрол, просияв, и снова превратилась в растущий из пола прямой стебель. - Попробуйте еще раз, - попросила она Фокси.
Фокси спросила со вздохом обреченной:
- Какой я цветок?
Теперь все старались ей помочь, поэтому ответы были пространными.
- Тигровая лилия, пересаженная из деревенского палисадника на городскую улицу, - сказала Кэрол.
- Ну и возня! - фыркнула Джорджина. - Я представляю себе что-то нехитрое, но с претензией. Мак!
- Хо Ши Мин тоже был маком, - возразил Пайт.
- Правильно. Тут возможна близость, - ответила Джорджина. Ее глаза чуть навыкате смотрели на него возмущенно, искусственный загар и ранняя седина завершали портрет обиженной женщины среднего возраста, в которую она скоро превратится. Фокси помнила молчание Джорджины на ужине со свечами у Геринов - загадочное, довольное молчание, в котором в тот тягостный вечер Фокси чудилась та же химическая природа, что в ее беременности. С тех пор Джорджина резко постарела.
- Не знаю, кого вы загадали, - сказала Айрин. Кэрол пошептала ей на ухо.
- Шиповник, - сказала Айрин, не раздумывая.
- Кажется, - заговорила Анджела, - после атомной бомбардировки Японии там невесть откуда появился и расцвел посреди радиоактивной зоны цветок. Вот и этот человек кажется мне преобразователем всего современного яда в красоту.
- Большое спасибо, Анджела, - прочувственно сказала Фокси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89