Уже через час Джуна перемещалась по кроне куда увереннее.
Примерно в полдень над их головами стали собираться дождевые облака. Спираль вручил Джуне свой набитый фруктами мешок и ушел, показав ей знаком, чтобы она ждала его на этом месте.
Джуна уселась на прочной удобной ветке и стала наблюдать жизнь на вершинах деревьев. Где-то вдали какая-то птица нарушала тишину джунглей печальными воплями, которые завершались особенно высокой нотой. На базе этих крикунов называли пууиит, имитируя их грустные голоса.
Несколько ящериц размером с белку перелетали с ветки на ветку. Длинные складки кожи между передними и задними лапками распускались при прыжках, как туго натянутые паруса. Ящерицы предпочитали висеть на ветках вниз головой, ухватившись за них хвостами, поедая сочные плоды. Красный фруктовый сок стекал с их безгубых ртов. Джуна заметила, что из сумки на теле одной ящерицы показалась головка детеныша. Он стал пощипывать плод снизу, тогда как мамаша объедала его сверху, время от времени осторожно поглядывая по сторонам.
Это были сумчатые ящерицы, похожие на тех крупных травоядных рептилий, которых экспедиция обнаружила на необозримых пространствах саванн по ту сторону гор. Эти же были первыми сумчатыми ящерицами, найденными в джунглях. Джуне оставалось лишь гадать, насколько сходны их репродукционное системы. У нее просто руки чесались. Был бы тут ее компьютер, она тут же записала бы эту сценку для экспедиции. Девять месяцев срок небольшой, в него вряд ли удастся уложить изучение хотя бы ничтожной части видов, обитающих на этой планете. При такой нехватке времени данные по каждому виду имеют огромную ценность. Большая черная птица пууиит тяжело опустилась на ветку, заставив мелких ящериц разбежаться, с тем чтобы вновь собраться на другой ветке, возмущенно издавая пронзительное попискивание. Птица притягивала к себе тонкие веточки когтями, имевшимися на сгибе крыла, и жадно клевала плоды размером с крупную сливу. Один из плодов она подкинула в воздух и ловко поймала большим красным клювом.
Джуна громко рассмеялась, наблюдая проделки птицы. Та подозрительно глянула на Джуну, затем тяжело поднялась с ветки, с шумом раскрыв широкие короткие крылья, и опустилась на соседнее дерево. Там она отряхнулась, сложила крылья и снова принялась издавать свои громкие вопли — ггу-у-и-ит. На таком близком расстоянии эти крики были просто мучительны для слуха Джуны. Она схватила перезрелый плод, готовясь швырнуть его в птицу, чтобы прогнать ее прочь.
Однако птичий призыв закончился криком боли, птица вдруг обмякла и стала падать. С соседнего дерева прыгнул Спираль и поймал падающую птицу на лету. Потом он успел вцепиться в ветку, мимо которой пролетал, и закачался на ней. Туземец вытащил из тушки длинную заостренную стрелу и с триумфом показал ее Джуне. Затем снова перепрыгнул на дерево, с которого застрелил птицу, и отыскал там свою духовую трубку из тростника, имевшую около метра в длину. Он сделал какое-то быстрое движение, и трубка сложилась как подзорная труба, превратившись в палочку длиной в руку Джуны. Спираль сунул свою добычу и духовое ружье в туго набитую сумку и легко перепрыгнул сквозь ветви туда, где сидела Джуна. Там он вынул из сумки птицу и нескольких ящериц, с торжеством продемонстрировав их Джуне. Спираль окрасился в светло-голубой цвет, а на его груди зажегся символ слова «еда».
— Хорошая еда? — спросила Джуна, кивнув головой в знак того, что поняла.
Прохладный влажный порыв ветра качнул вершины деревьев, и тяжелые редкие капли дождя упали на охотников. Туземец спрятал добычу обратно в мешок и приказал Джуне идти за собой. Раздался оглушительный удар грома, за которым последовала ослепительная вспышка молнии. Начался ливень. Он лил как из ведра, обрушивался на листву крон со звуком падения крупной гальки. Сильный ветер клонил вершины и усыпал землю листьями и сучками. К огромному облегчению Джуны, они спустились на землю и пошли в деревню пешком, вместо того чтобы карабкаться по скользким, бешено раскачиваемым ветром веткам вершин. Идти было холодно и изнурительно. Когда они наконец достигли деревни, Джуна тряслась от холода.
Широкие полотнища воды стекали по стенам дупла, обрушиваясь прямо в пруд, находящийся на его дне. Жители деревни наполняли водой фляжки и другие тыквенные сосуды. Кое-кто играл, резвясь в водопадах, плескаясь в воде и крича что-то друзьям.
Рябь — так решила Джуна пока называть больного туземца — сидел на пороге комнаты, любуясь, как наслаждаются ливнем другие жители деревни. К радости Джуны, комната осталась сухой и теплой. Она скорчилась на полу, мокрая и дрожащая, мечтающая лишь о сухой одежде и тепле очага. Рябь подошел к ней, весь пурпурный от любопытства. Туземец коснулся ее кожи, а затем показал на одну из охапок листьев, служивших им постелями. Сделав в листьях углубление, он жестом велел Джуне лечь туда. Когда она повиновалась, Рябь навалил на нее еще охапку. Гора листвы, согретой процессом гниения, была так тепла и приятна, что Джуна ничего подобного и представить себе не могла, хотя, конечно, она и сейчас все равно предпочла бы огонь очага. Она вспомнила деревню своей матери, вспомнила, как сидела в кольце своих тетушек, бабушек и кузин вокруг открытого очага, наслаждаясь вкусной едой и испытывая приятнейшее чувство родства со всем окружающим. С этим она и задремала.
Прикосновение чьей-то руки к плечу разбудило Джуну. Это был Спираль. Рябь и еще несколько туземцев сидели на краю платформы. Горы мяса, фруктов, овощей и сотового меда громоздились на больших зеленых листьях. Все ждали, чтобы она присоединилась к ним. Джуна встала и стряхнула кусочки листвы, приставшей к ее влажной коже. Спираль поднес ей чашу воды, и она умылась, прежде чем принять участие в трапезе.
Еды хватило бы человек на пятнадцать или больше, хотя туземцев было всего лишь шесть-семь. Мясо, добытое сегодня Спиралью, равно как и другие сорта мяса, знакомые или новые для Джуны, были нарезаны и красиво выложены на блюде, сделанном из огромной створки раковины. Три большие корзины ломились от фруктов, а на большом листе лежали соты, истекающие жидким медом. Мед располагался в непосредственной близости от мясных блюд. Широкие полосы высушенных морских водорослей, напоминавшие кожу, пахли йодом и солью. В двух корзинах лежали овощи и зелень, а большой тыквенный сосуд заполняла какая-то бурая крахмалистая масса.
Больной туземец взял полосу сушеных водорослей. Потом, потянувшись к сосуду с бурой массой, взял солидную порцию, положил на водоросли и свернул их, получив аккуратный пакетик. Готовые пакетики Спираль раздавал всем гостям. Гости выжидали, когда будет роздан последний пакет, а затем начали есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Примерно в полдень над их головами стали собираться дождевые облака. Спираль вручил Джуне свой набитый фруктами мешок и ушел, показав ей знаком, чтобы она ждала его на этом месте.
Джуна уселась на прочной удобной ветке и стала наблюдать жизнь на вершинах деревьев. Где-то вдали какая-то птица нарушала тишину джунглей печальными воплями, которые завершались особенно высокой нотой. На базе этих крикунов называли пууиит, имитируя их грустные голоса.
Несколько ящериц размером с белку перелетали с ветки на ветку. Длинные складки кожи между передними и задними лапками распускались при прыжках, как туго натянутые паруса. Ящерицы предпочитали висеть на ветках вниз головой, ухватившись за них хвостами, поедая сочные плоды. Красный фруктовый сок стекал с их безгубых ртов. Джуна заметила, что из сумки на теле одной ящерицы показалась головка детеныша. Он стал пощипывать плод снизу, тогда как мамаша объедала его сверху, время от времени осторожно поглядывая по сторонам.
Это были сумчатые ящерицы, похожие на тех крупных травоядных рептилий, которых экспедиция обнаружила на необозримых пространствах саванн по ту сторону гор. Эти же были первыми сумчатыми ящерицами, найденными в джунглях. Джуне оставалось лишь гадать, насколько сходны их репродукционное системы. У нее просто руки чесались. Был бы тут ее компьютер, она тут же записала бы эту сценку для экспедиции. Девять месяцев срок небольшой, в него вряд ли удастся уложить изучение хотя бы ничтожной части видов, обитающих на этой планете. При такой нехватке времени данные по каждому виду имеют огромную ценность. Большая черная птица пууиит тяжело опустилась на ветку, заставив мелких ящериц разбежаться, с тем чтобы вновь собраться на другой ветке, возмущенно издавая пронзительное попискивание. Птица притягивала к себе тонкие веточки когтями, имевшимися на сгибе крыла, и жадно клевала плоды размером с крупную сливу. Один из плодов она подкинула в воздух и ловко поймала большим красным клювом.
Джуна громко рассмеялась, наблюдая проделки птицы. Та подозрительно глянула на Джуну, затем тяжело поднялась с ветки, с шумом раскрыв широкие короткие крылья, и опустилась на соседнее дерево. Там она отряхнулась, сложила крылья и снова принялась издавать свои громкие вопли — ггу-у-и-ит. На таком близком расстоянии эти крики были просто мучительны для слуха Джуны. Она схватила перезрелый плод, готовясь швырнуть его в птицу, чтобы прогнать ее прочь.
Однако птичий призыв закончился криком боли, птица вдруг обмякла и стала падать. С соседнего дерева прыгнул Спираль и поймал падающую птицу на лету. Потом он успел вцепиться в ветку, мимо которой пролетал, и закачался на ней. Туземец вытащил из тушки длинную заостренную стрелу и с триумфом показал ее Джуне. Затем снова перепрыгнул на дерево, с которого застрелил птицу, и отыскал там свою духовую трубку из тростника, имевшую около метра в длину. Он сделал какое-то быстрое движение, и трубка сложилась как подзорная труба, превратившись в палочку длиной в руку Джуны. Спираль сунул свою добычу и духовое ружье в туго набитую сумку и легко перепрыгнул сквозь ветви туда, где сидела Джуна. Там он вынул из сумки птицу и нескольких ящериц, с торжеством продемонстрировав их Джуне. Спираль окрасился в светло-голубой цвет, а на его груди зажегся символ слова «еда».
— Хорошая еда? — спросила Джуна, кивнув головой в знак того, что поняла.
Прохладный влажный порыв ветра качнул вершины деревьев, и тяжелые редкие капли дождя упали на охотников. Туземец спрятал добычу обратно в мешок и приказал Джуне идти за собой. Раздался оглушительный удар грома, за которым последовала ослепительная вспышка молнии. Начался ливень. Он лил как из ведра, обрушивался на листву крон со звуком падения крупной гальки. Сильный ветер клонил вершины и усыпал землю листьями и сучками. К огромному облегчению Джуны, они спустились на землю и пошли в деревню пешком, вместо того чтобы карабкаться по скользким, бешено раскачиваемым ветром веткам вершин. Идти было холодно и изнурительно. Когда они наконец достигли деревни, Джуна тряслась от холода.
Широкие полотнища воды стекали по стенам дупла, обрушиваясь прямо в пруд, находящийся на его дне. Жители деревни наполняли водой фляжки и другие тыквенные сосуды. Кое-кто играл, резвясь в водопадах, плескаясь в воде и крича что-то друзьям.
Рябь — так решила Джуна пока называть больного туземца — сидел на пороге комнаты, любуясь, как наслаждаются ливнем другие жители деревни. К радости Джуны, комната осталась сухой и теплой. Она скорчилась на полу, мокрая и дрожащая, мечтающая лишь о сухой одежде и тепле очага. Рябь подошел к ней, весь пурпурный от любопытства. Туземец коснулся ее кожи, а затем показал на одну из охапок листьев, служивших им постелями. Сделав в листьях углубление, он жестом велел Джуне лечь туда. Когда она повиновалась, Рябь навалил на нее еще охапку. Гора листвы, согретой процессом гниения, была так тепла и приятна, что Джуна ничего подобного и представить себе не могла, хотя, конечно, она и сейчас все равно предпочла бы огонь очага. Она вспомнила деревню своей матери, вспомнила, как сидела в кольце своих тетушек, бабушек и кузин вокруг открытого очага, наслаждаясь вкусной едой и испытывая приятнейшее чувство родства со всем окружающим. С этим она и задремала.
Прикосновение чьей-то руки к плечу разбудило Джуну. Это был Спираль. Рябь и еще несколько туземцев сидели на краю платформы. Горы мяса, фруктов, овощей и сотового меда громоздились на больших зеленых листьях. Все ждали, чтобы она присоединилась к ним. Джуна встала и стряхнула кусочки листвы, приставшей к ее влажной коже. Спираль поднес ей чашу воды, и она умылась, прежде чем принять участие в трапезе.
Еды хватило бы человек на пятнадцать или больше, хотя туземцев было всего лишь шесть-семь. Мясо, добытое сегодня Спиралью, равно как и другие сорта мяса, знакомые или новые для Джуны, были нарезаны и красиво выложены на блюде, сделанном из огромной створки раковины. Три большие корзины ломились от фруктов, а на большом листе лежали соты, истекающие жидким медом. Мед располагался в непосредственной близости от мясных блюд. Широкие полосы высушенных морских водорослей, напоминавшие кожу, пахли йодом и солью. В двух корзинах лежали овощи и зелень, а большой тыквенный сосуд заполняла какая-то бурая крахмалистая масса.
Больной туземец взял полосу сушеных водорослей. Потом, потянувшись к сосуду с бурой массой, взял солидную порцию, положил на водоросли и свернул их, получив аккуратный пакетик. Готовые пакетики Спираль раздавал всем гостям. Гости выжидали, когда будет роздан последний пакет, а затем начали есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148