Даже сейчас на Земле бывали войны. Когда она улетала оттуда, передачи новостей были полны сообщениями о межэтнических столкновениях в Пенджабе.
Еще во времена ее прапрадедов были люди, пытавшиеся положить конец войнам. В чем-то они даже преуспели. Теперь малые войны не перерастали в мировые, но люди все еще продолжали убивать друг друга из-за каких-нибудь линий, проведенных по грязи. Тому, кто жил в космосе, кто видел Землю, вращающуюся под ногами, эти войны казались дикими, но даже в космосе иногда возникала напряженность между Землей и ее колониями, которая перерастала в блокады или даже в схватки.
За спиной Джуны раздался шорох листьев. Она обернулась. Наратонен. Он присел возле нее на корточки.
— Почему твои люди убивают друг друга? — спросил он.
— Мы сражаемся из-за земли и воды. Мы деремся из-за различия во взглядах. Мы деремся потому, что одни люди внешне не похожи на других. Мы всегда воевали, эн. Некоторые из нас пытались прекратить войны, но они все время вспыхивали то тут, то там. Нас очень много, эн. Слишком много, так что на всех не хватает ни воды, ни пищи.
— Значит, надо сделать так, чтобы было меньше.
— Мы пытаемся сделать это, эн. Но это трудное дело, и оно требует времени. Нас уже сейчас меньше, чем было во времена моего деда, но пройдет еще много-много лет, прежде чем на всех хватит всего. До сих пор наши дети умирают от голода, эй. Не так много, как раньше, но… — Джуна отвернулась, вспомнив, как голодала она сама.
Наратонен коснулся ее плеча.
— Когда-то, много-много лет назад, наш народ был многочисленнее листвы на деревьях. Для всех не хватало ни места, ни еды. Как и твой народ, мы решили, что надо снизить численность живущих. Энкары решили напустить на свой народ болезнь. Кроме того, именно тогда мы стали есть наших нейри и продолжаем это делать и сейчас, чтобы не допустить увеличения числа живущих тенду. А некоторые из нас ушли жить в океан и превратились в лайли-тенду.
С тех времен осталось немало печальных кворбирри. Половина тенду умерла от вызванной нами болезни. Тинки, бейми, старейшины, энкары умирали примерно в равных пропорциях. Вымирали и забрасывались целые деревни. Смерть всегда печальна, но память об умерших живет в жителях деревни. Когда же умирает вся деревня, то умирает и память о тех, кто жил в ней раньше. Тенду как бы умирали дважды.
— Вы придумали болезнь и знали, что она будет убивать ваш народ?
— Энкар, который принял такое решение, был одним из первых, кто умер от болезни. Энкары ходили от деревни к деревне, разнося болезнь, а потом одиноко умирали в лесах. Выжил только один. Это был тот, кто знал, как остановить смерть. Он рассказал и другим, как следует лечить. А затем ушел в лес и позволил болезни убить себя.
— Как же вы могли так поступить? — спросила Джуна, ужаснувшись масштабу проведенного энкарами геноцида.
— У вас войны, у нас — болезнь. Где разница? Кто из нас лучше? — Наратонен встал и пошел в лес, оставив Джуну в темноте обдумывать его вопросы, не имевшие ответов.
25
— Но Гикатонен сказал, что популяционный уровень ганро в верхней части долины Хиррани в большей степени определяется дождями, нежели численностью популяции микарра, — говорила Анито.
— Да, но численность самих микарра зависит от дождей. Эти два фактора неразделимы, — возразила ей Нинто.
Джуна устала от этих малопонятных технических дискуссий по экологической теории. Она будет просто счастлива, когда все это кончится. Эти три года основательно перемололи и учеников, и учителей. Непрерывная и тяжелая зубрежка наложила свой отпечаток даже на Анито и Нинто. Обе похудели, измучились, стали раздражительными и не могли думать ни о чем, кроме своей учебы.
На груди Моуки в ответ на вздох Джуны замерцал слабый отблеск согласия. Джуна ласково погладила его по плечу. Зацикленность обеих подруг на приближающихся экзаменах все чаще оставляла их с Моуки вдвоем, тем самым укрепляя связывающие их узы. Это было одно из немногих приятных последствий затянувшегося процесса обучения.
— Скоро все это кончится, — сказала Джуна Моуки. — Экзамены Нинто начнутся завтра, а у Анито через четыре дня. Еще полмесяца, и мы разделаемся со всеми занятиями.
— И нам можно будет отправиться на рыбную ловлю, когда экзамены завершатся? — окрасившись в цвет жалобной просьбы, спросил Моуки.
Джуна засмеялась и высветила согласие.
— Да, мы, конечно, пойдем ловить рыбу после экзаменов. А пока нам надо получше заботиться о Нинто и Анито.
Укатонен и Нинто решили провести ночь перед экзаменом в каком-то укромном уголке леса. Джуна и Моуки остались на стоянке энкаров с Анито, помогая ей повторить некоторые темы перед экзаменом.
Нинто и Укатонен вернулись утром и прямиком отправились к центру круга, образованного деревьями на, где должен был проходить первый экзамен Нинто. Анито села возле двух других кандидатов на соискание звания энкара. Джуна и Моуки отправились за провизией — Нинто ужасно проголодается ко времени окончания экзамена. Они вернулись с туго набитыми сумками, в которых лежали фрукты, дичь, коренья, клубни омкины. Моуки содрал с клубней кожуру и превратил их в кашицу, пока Джуна потрошила дичь и раскладывала на листьях фрукты и зелень.
Нинто вернулась после экзамена слабая, нервная, истощенная. Она была слишком измучена, чтобы говорить — разве что несколько слов. Они накормили ее, умыли и уложили в постель. Она уже спала, когда пришла Анито.
— Как она?
— Устала, — сказал Укатонен. — Очень суровые экзаменаторы.
— Но она хорошо справилась? — спросил Моуки.
— Я не буду знать, справилась она или провалилась, до тех пор, пока не закончатся испытания всех кандидатов. Все зависит от мнения судей, — ответил Укатонен.
Джуне показалось, что Укатонен чем-то встревожен и озабочен. Она бросила взгляд на Анито — заметила ли это и она? Джуна вспомнила защиту собственной докторской диссертации. К тому времени, когда защита кончилась, она превратилась в полную развалину.
Джуна отлично представляла, что предстоит выдержать Анито и Нинто.
Эти испытания были в той же степени проверкой физической выносливости кандидатов, как и проверкой их знаний и мастерства. После каждого нового экзамена Нинто была измучена и выжата больше, чем после предыдущего. Укатонен, Джуна и Моуки кормили ее, сливались с ней, чтобы компенсировать нервное истощение, укладывали в постель. Анито тоже пыталась помочь, но Укатонен запретил ей делать что-либо, кроме приготовления ужина и его сервировки. Ей самой надо было экономить энергию для грядущих испытаний. Пятна ржаво-красного разочарования бежали по коже Анито, когда она смотрела, как остальные пытаются лечить Нинто.
Последний экзамен состоял в проверке искусности кандидата в кворбирри и был открыт для всех желающих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Еще во времена ее прапрадедов были люди, пытавшиеся положить конец войнам. В чем-то они даже преуспели. Теперь малые войны не перерастали в мировые, но люди все еще продолжали убивать друг друга из-за каких-нибудь линий, проведенных по грязи. Тому, кто жил в космосе, кто видел Землю, вращающуюся под ногами, эти войны казались дикими, но даже в космосе иногда возникала напряженность между Землей и ее колониями, которая перерастала в блокады или даже в схватки.
За спиной Джуны раздался шорох листьев. Она обернулась. Наратонен. Он присел возле нее на корточки.
— Почему твои люди убивают друг друга? — спросил он.
— Мы сражаемся из-за земли и воды. Мы деремся из-за различия во взглядах. Мы деремся потому, что одни люди внешне не похожи на других. Мы всегда воевали, эн. Некоторые из нас пытались прекратить войны, но они все время вспыхивали то тут, то там. Нас очень много, эн. Слишком много, так что на всех не хватает ни воды, ни пищи.
— Значит, надо сделать так, чтобы было меньше.
— Мы пытаемся сделать это, эн. Но это трудное дело, и оно требует времени. Нас уже сейчас меньше, чем было во времена моего деда, но пройдет еще много-много лет, прежде чем на всех хватит всего. До сих пор наши дети умирают от голода, эй. Не так много, как раньше, но… — Джуна отвернулась, вспомнив, как голодала она сама.
Наратонен коснулся ее плеча.
— Когда-то, много-много лет назад, наш народ был многочисленнее листвы на деревьях. Для всех не хватало ни места, ни еды. Как и твой народ, мы решили, что надо снизить численность живущих. Энкары решили напустить на свой народ болезнь. Кроме того, именно тогда мы стали есть наших нейри и продолжаем это делать и сейчас, чтобы не допустить увеличения числа живущих тенду. А некоторые из нас ушли жить в океан и превратились в лайли-тенду.
С тех времен осталось немало печальных кворбирри. Половина тенду умерла от вызванной нами болезни. Тинки, бейми, старейшины, энкары умирали примерно в равных пропорциях. Вымирали и забрасывались целые деревни. Смерть всегда печальна, но память об умерших живет в жителях деревни. Когда же умирает вся деревня, то умирает и память о тех, кто жил в ней раньше. Тенду как бы умирали дважды.
— Вы придумали болезнь и знали, что она будет убивать ваш народ?
— Энкар, который принял такое решение, был одним из первых, кто умер от болезни. Энкары ходили от деревни к деревне, разнося болезнь, а потом одиноко умирали в лесах. Выжил только один. Это был тот, кто знал, как остановить смерть. Он рассказал и другим, как следует лечить. А затем ушел в лес и позволил болезни убить себя.
— Как же вы могли так поступить? — спросила Джуна, ужаснувшись масштабу проведенного энкарами геноцида.
— У вас войны, у нас — болезнь. Где разница? Кто из нас лучше? — Наратонен встал и пошел в лес, оставив Джуну в темноте обдумывать его вопросы, не имевшие ответов.
25
— Но Гикатонен сказал, что популяционный уровень ганро в верхней части долины Хиррани в большей степени определяется дождями, нежели численностью популяции микарра, — говорила Анито.
— Да, но численность самих микарра зависит от дождей. Эти два фактора неразделимы, — возразила ей Нинто.
Джуна устала от этих малопонятных технических дискуссий по экологической теории. Она будет просто счастлива, когда все это кончится. Эти три года основательно перемололи и учеников, и учителей. Непрерывная и тяжелая зубрежка наложила свой отпечаток даже на Анито и Нинто. Обе похудели, измучились, стали раздражительными и не могли думать ни о чем, кроме своей учебы.
На груди Моуки в ответ на вздох Джуны замерцал слабый отблеск согласия. Джуна ласково погладила его по плечу. Зацикленность обеих подруг на приближающихся экзаменах все чаще оставляла их с Моуки вдвоем, тем самым укрепляя связывающие их узы. Это было одно из немногих приятных последствий затянувшегося процесса обучения.
— Скоро все это кончится, — сказала Джуна Моуки. — Экзамены Нинто начнутся завтра, а у Анито через четыре дня. Еще полмесяца, и мы разделаемся со всеми занятиями.
— И нам можно будет отправиться на рыбную ловлю, когда экзамены завершатся? — окрасившись в цвет жалобной просьбы, спросил Моуки.
Джуна засмеялась и высветила согласие.
— Да, мы, конечно, пойдем ловить рыбу после экзаменов. А пока нам надо получше заботиться о Нинто и Анито.
Укатонен и Нинто решили провести ночь перед экзаменом в каком-то укромном уголке леса. Джуна и Моуки остались на стоянке энкаров с Анито, помогая ей повторить некоторые темы перед экзаменом.
Нинто и Укатонен вернулись утром и прямиком отправились к центру круга, образованного деревьями на, где должен был проходить первый экзамен Нинто. Анито села возле двух других кандидатов на соискание звания энкара. Джуна и Моуки отправились за провизией — Нинто ужасно проголодается ко времени окончания экзамена. Они вернулись с туго набитыми сумками, в которых лежали фрукты, дичь, коренья, клубни омкины. Моуки содрал с клубней кожуру и превратил их в кашицу, пока Джуна потрошила дичь и раскладывала на листьях фрукты и зелень.
Нинто вернулась после экзамена слабая, нервная, истощенная. Она была слишком измучена, чтобы говорить — разве что несколько слов. Они накормили ее, умыли и уложили в постель. Она уже спала, когда пришла Анито.
— Как она?
— Устала, — сказал Укатонен. — Очень суровые экзаменаторы.
— Но она хорошо справилась? — спросил Моуки.
— Я не буду знать, справилась она или провалилась, до тех пор, пока не закончатся испытания всех кандидатов. Все зависит от мнения судей, — ответил Укатонен.
Джуне показалось, что Укатонен чем-то встревожен и озабочен. Она бросила взгляд на Анито — заметила ли это и она? Джуна вспомнила защиту собственной докторской диссертации. К тому времени, когда защита кончилась, она превратилась в полную развалину.
Джуна отлично представляла, что предстоит выдержать Анито и Нинто.
Эти испытания были в той же степени проверкой физической выносливости кандидатов, как и проверкой их знаний и мастерства. После каждого нового экзамена Нинто была измучена и выжата больше, чем после предыдущего. Укатонен, Джуна и Моуки кормили ее, сливались с ней, чтобы компенсировать нервное истощение, укладывали в постель. Анито тоже пыталась помочь, но Укатонен запретил ей делать что-либо, кроме приготовления ужина и его сервировки. Ей самой надо было экономить энергию для грядущих испытаний. Пятна ржаво-красного разочарования бежали по коже Анито, когда она смотрела, как остальные пытаются лечить Нинто.
Последний экзамен состоял в проверке искусности кандидата в кворбирри и был открыт для всех желающих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148