Может, это как-то с его делами связано, как вы думаете?
На мои жалкие юмористические потуги Ольга не отреагировала. Отогнув рукав, взглянула на циферблат часиков и так же спокойно расправила обшлаг.
— Если так, то вы что-то не то увидели или услышали в ночь, когда убили Вадима. — На последних словах голос ее сорвался, но минуту спустя снова обрел прежнюю тихую силу. — Теперь вспомните, пожалуйста, все по порядку. Вы заходите в комнату, где отмечается день рождения, видите Вадима Петровича и актеров.
Были ли там люди, которые показались вам подозрительными? Может быть, кто-нибудь ходил по коридору? Просто заглядывал в дверь?
— Да нет… Вроде ничего такого… Из чужих, похоже, была я одна. Все друг с другом общались, одна я как на необитаемом острове сидела.
— А кто-нибудь особенно насторожился при вашем появлении? Я пожала плечами:
— Женщины занервничали, конечно…
— Это понятно! — Ольга невесело усмехнулась.
— Аладенская как-то запсиховала… Впрочем, нет! Не больше других! Из баб, пожалуй, только Наталья ко мне нормально отнеслась, и то потому, что сильно пьяная была. Она и не соображала, по-моему, ничего толком.
Мимо нас по Проезжей части пронесся автобус.
На задней площадке стояли те самые парень с девушкой. Они целовались.
— Ну, что дальше?.. Дальше мы с Бирюковым пошли в соседнюю комнатку, он поставил мне кассету, попросил называть его на «ты»… В общем, все, как вы и говорили.
— Кассета с самого начала была та, что нужно? Он ничего не перепутал?
Может быть, поставил сначала . одну, потом быстро вытащил? Или бумаги какие-нибудь на диване лежали? Вспомните, Женя! Это очень важно!
— Да нет же? — взмолилась я, изламывая брови горестным домиком. — И кассета была та, что нужно, и бумаг я никаких не видела.
— Может быть, какие-нибудь фотографии? Или блокнот?.. У вас же страсть к чужим записным книжкам!
— Не брала я ничего! Пальцем ни к чему не прикасалась!
— А о чем он с вами говорил?
— О сыне. О том, что они с ним выглядят как ровесники. О том, что мы обязательно должны достичь взаимопонимания, о том, что ему нужна именно такая актриса… — И все?
— Все! Клянусь!
— Дальше?
— Дальше актеры ушли, он со всеми простился и спустился вместе со мной в зал. Усадил меня в первом ряду, а сам начал оборудовать сцену…
— Комнаты он проверил?
— Да, наверное… Хотя какая разница? Выходы-то на сцену он абсолютно точно закрыл.
Ольга на секунду остановилась в задумчивости, потом решительно мотнула головой:
— Дальше… Давайте дальше!
— Потом сцена начала крутиться. Он прочитал сначала отрывок из «Гамлета» и бросил в зал шарф. Я еще тогда подумала, что надо заранее собрать его вещи…
Потом был, по-моему, Ромео… Да, точно, Ромео! И он выбросил куртку. А потом сцена еще раз повернулась, я как раз полезла за курткой под кресло, и…
— Стоп! — Ольга развернулась ко мне так резко, что я даже испугалась. Ее зеленые глаза нехорошо светились, тонкие ноздри раздувались. — А отсюда, Женя, все очень медленно и по порядку. Все-все! Буквально каждый шаг!
Мне вдруг показалось, что на улице резко потемнело, звезды как-то померкли, потянуло могильным холодом. Ольга, стоящая передо мной в просторном капюшоне, с черными локонами, лежащими на плечах, сделалась странно похожей не то на средневековую аббатису, не то на ведьму.
— Н-ну… Н-не знаю… — От волнения и осознания важности момента я даже начала заикаться. — Сцена выехала. Он прочитал классическое «убей луну соседством», швырнул куртку. Она упала под кресло. Не очень глубоко, но все равно надо было встать на корточки, чтобы ее достать. Пока сцена разворачивалась, я побежала. Наклонилась, взяла куртку. За воротник… Да, кажется, за воротник, а когда обернулась…
— Еще раз стоп! Когда вы наклонялись за курткой, вы ведь сидели спиной к сцене и лицом к выходу. Так? Справа… нет, слева от вас был и центральный проход между креслами, и проход между правой стороной зала и стеной?
— Да, все правильно.
— Вы все время опасались, что сцена вот-вот повернется? Что вы не успеете?
— Ну конечно.
— И не заметили при этом абсолютно ничего? Ни человека, пробежавшего, по сути дела, в поле вашего зрения, ни даже его тени?
— Я смотрела только на куртку. И еще чтобы из нее ничего не выпало!
Уголок Ольгиных губ нервно и недовольно вздрогнул.
— Ладно, допустим! Пусть на глазах у вас были шоры! А в ушах что?
Бананы? Не могли же вы в абсолютной тишине не услышать звука шагов? Причем, заметьте, торопливых шагов!
— А вы не допускаете, что убийца был босиком или в мягких кроссовках? — злобно огрызнулась я, обидевшись на то, что со мной разговаривают как с кретинкой — Или он, по-вашему, дурак и надел сапоги со шпорами?
— Вы бы не услышали ровным счетом ничего только в одном случае — если бы он нацепил сандалии с крылышками! Но если вам так хочется верить, что в пяти метрах от вас беззвучно прокрался Чингачгук, пожалуйста, верьте!
— Или. Чингачгук, или призрак… — едва слышно проговорила я, собираясь снова нырнуть в свое персональное море тихого ужаса, но Ольга не позволила мне этого сделать.
— Дальше!
Она остановилась, раскрыла сумочку, вытащила пачку сигарет :и зажигалку.
— Рассказывайте, что было дальше!
— Потом я, кажется, закричала. От моего крика проснулась Наталья. Начала стучаться в дверь и просить, чтобы ей открыли. Я сначала испугалась еще больше.
Стала спрашивать, кто там.
— О-очень мудро!
— А вы бы, интересно, что на моем месте сделали?
Ольга не ответила. Пламя зажигалки на секунду бросило на ее лицо жуткий красноватый отблеск.
— В общем, мы поговорили через дверь. Я поняла, что это — не убийца, достала из куртки Вадим Петровича ключи и открыла…
— Готова поспорить, что и дверь открылась абсолютно беззвучно!
— Не помню… Хотя, да! Но… — Я напряглась. — А откуда вы это знаете?
И почему вдруг сейчас об этом говорите? .
— Да так, к слову пришлось. Ну и?..
— Я рассказала ей, как было дело. Она подумала-подумала и согласилась мне помочь. Сказала, что Бирюкова можно вывезти на ее машине и спрятать где-нибудь за городом. Но у нас ничего не получилось. Тогда Наташка предложила отвезти его к нему же в квартиру…
Мимо промчался еще один автобус. Уже, наверное, третий или четвертый.
Ольга посмотрела на меня как-то странно и неожиданно предложила:
— А может, остановочку до метро все-таки доедем?
Это, видимо, следовало понимать как внезапное завершение разговора.
Почему вдруг ее намерения переменились так резко, мне было абсолютно непонятно.
— Оль, а вам совсем неинтересно, что было дальше?
— В общих чертах я знаю, вы рассказывали. — Она равнодушно пожала плечами. — Кое-что даже подробнее, чем сегодня. И потом…
— И потом — что? — Я уже не на шутку разозлилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
На мои жалкие юмористические потуги Ольга не отреагировала. Отогнув рукав, взглянула на циферблат часиков и так же спокойно расправила обшлаг.
— Если так, то вы что-то не то увидели или услышали в ночь, когда убили Вадима. — На последних словах голос ее сорвался, но минуту спустя снова обрел прежнюю тихую силу. — Теперь вспомните, пожалуйста, все по порядку. Вы заходите в комнату, где отмечается день рождения, видите Вадима Петровича и актеров.
Были ли там люди, которые показались вам подозрительными? Может быть, кто-нибудь ходил по коридору? Просто заглядывал в дверь?
— Да нет… Вроде ничего такого… Из чужих, похоже, была я одна. Все друг с другом общались, одна я как на необитаемом острове сидела.
— А кто-нибудь особенно насторожился при вашем появлении? Я пожала плечами:
— Женщины занервничали, конечно…
— Это понятно! — Ольга невесело усмехнулась.
— Аладенская как-то запсиховала… Впрочем, нет! Не больше других! Из баб, пожалуй, только Наталья ко мне нормально отнеслась, и то потому, что сильно пьяная была. Она и не соображала, по-моему, ничего толком.
Мимо нас по Проезжей части пронесся автобус.
На задней площадке стояли те самые парень с девушкой. Они целовались.
— Ну, что дальше?.. Дальше мы с Бирюковым пошли в соседнюю комнатку, он поставил мне кассету, попросил называть его на «ты»… В общем, все, как вы и говорили.
— Кассета с самого начала была та, что нужно? Он ничего не перепутал?
Может быть, поставил сначала . одну, потом быстро вытащил? Или бумаги какие-нибудь на диване лежали? Вспомните, Женя! Это очень важно!
— Да нет же? — взмолилась я, изламывая брови горестным домиком. — И кассета была та, что нужно, и бумаг я никаких не видела.
— Может быть, какие-нибудь фотографии? Или блокнот?.. У вас же страсть к чужим записным книжкам!
— Не брала я ничего! Пальцем ни к чему не прикасалась!
— А о чем он с вами говорил?
— О сыне. О том, что они с ним выглядят как ровесники. О том, что мы обязательно должны достичь взаимопонимания, о том, что ему нужна именно такая актриса… — И все?
— Все! Клянусь!
— Дальше?
— Дальше актеры ушли, он со всеми простился и спустился вместе со мной в зал. Усадил меня в первом ряду, а сам начал оборудовать сцену…
— Комнаты он проверил?
— Да, наверное… Хотя какая разница? Выходы-то на сцену он абсолютно точно закрыл.
Ольга на секунду остановилась в задумчивости, потом решительно мотнула головой:
— Дальше… Давайте дальше!
— Потом сцена начала крутиться. Он прочитал сначала отрывок из «Гамлета» и бросил в зал шарф. Я еще тогда подумала, что надо заранее собрать его вещи…
Потом был, по-моему, Ромео… Да, точно, Ромео! И он выбросил куртку. А потом сцена еще раз повернулась, я как раз полезла за курткой под кресло, и…
— Стоп! — Ольга развернулась ко мне так резко, что я даже испугалась. Ее зеленые глаза нехорошо светились, тонкие ноздри раздувались. — А отсюда, Женя, все очень медленно и по порядку. Все-все! Буквально каждый шаг!
Мне вдруг показалось, что на улице резко потемнело, звезды как-то померкли, потянуло могильным холодом. Ольга, стоящая передо мной в просторном капюшоне, с черными локонами, лежащими на плечах, сделалась странно похожей не то на средневековую аббатису, не то на ведьму.
— Н-ну… Н-не знаю… — От волнения и осознания важности момента я даже начала заикаться. — Сцена выехала. Он прочитал классическое «убей луну соседством», швырнул куртку. Она упала под кресло. Не очень глубоко, но все равно надо было встать на корточки, чтобы ее достать. Пока сцена разворачивалась, я побежала. Наклонилась, взяла куртку. За воротник… Да, кажется, за воротник, а когда обернулась…
— Еще раз стоп! Когда вы наклонялись за курткой, вы ведь сидели спиной к сцене и лицом к выходу. Так? Справа… нет, слева от вас был и центральный проход между креслами, и проход между правой стороной зала и стеной?
— Да, все правильно.
— Вы все время опасались, что сцена вот-вот повернется? Что вы не успеете?
— Ну конечно.
— И не заметили при этом абсолютно ничего? Ни человека, пробежавшего, по сути дела, в поле вашего зрения, ни даже его тени?
— Я смотрела только на куртку. И еще чтобы из нее ничего не выпало!
Уголок Ольгиных губ нервно и недовольно вздрогнул.
— Ладно, допустим! Пусть на глазах у вас были шоры! А в ушах что?
Бананы? Не могли же вы в абсолютной тишине не услышать звука шагов? Причем, заметьте, торопливых шагов!
— А вы не допускаете, что убийца был босиком или в мягких кроссовках? — злобно огрызнулась я, обидевшись на то, что со мной разговаривают как с кретинкой — Или он, по-вашему, дурак и надел сапоги со шпорами?
— Вы бы не услышали ровным счетом ничего только в одном случае — если бы он нацепил сандалии с крылышками! Но если вам так хочется верить, что в пяти метрах от вас беззвучно прокрался Чингачгук, пожалуйста, верьте!
— Или. Чингачгук, или призрак… — едва слышно проговорила я, собираясь снова нырнуть в свое персональное море тихого ужаса, но Ольга не позволила мне этого сделать.
— Дальше!
Она остановилась, раскрыла сумочку, вытащила пачку сигарет :и зажигалку.
— Рассказывайте, что было дальше!
— Потом я, кажется, закричала. От моего крика проснулась Наталья. Начала стучаться в дверь и просить, чтобы ей открыли. Я сначала испугалась еще больше.
Стала спрашивать, кто там.
— О-очень мудро!
— А вы бы, интересно, что на моем месте сделали?
Ольга не ответила. Пламя зажигалки на секунду бросило на ее лицо жуткий красноватый отблеск.
— В общем, мы поговорили через дверь. Я поняла, что это — не убийца, достала из куртки Вадим Петровича ключи и открыла…
— Готова поспорить, что и дверь открылась абсолютно беззвучно!
— Не помню… Хотя, да! Но… — Я напряглась. — А откуда вы это знаете?
И почему вдруг сейчас об этом говорите? .
— Да так, к слову пришлось. Ну и?..
— Я рассказала ей, как было дело. Она подумала-подумала и согласилась мне помочь. Сказала, что Бирюкова можно вывезти на ее машине и спрятать где-нибудь за городом. Но у нас ничего не получилось. Тогда Наташка предложила отвезти его к нему же в квартиру…
Мимо промчался еще один автобус. Уже, наверное, третий или четвертый.
Ольга посмотрела на меня как-то странно и неожиданно предложила:
— А может, остановочку до метро все-таки доедем?
Это, видимо, следовало понимать как внезапное завершение разговора.
Почему вдруг ее намерения переменились так резко, мне было абсолютно непонятно.
— Оль, а вам совсем неинтересно, что было дальше?
— В общих чертах я знаю, вы рассказывали. — Она равнодушно пожала плечами. — Кое-что даже подробнее, чем сегодня. И потом…
— И потом — что? — Я уже не на шутку разозлилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97