Прямо на моей подушке, заботливо наряженной в цветастую ситцевую наволочку, лежала отрубленная человеческая кисть. Обескровленная и синюшная, с бледными ногтями и полупрозрачными волосками, она зловеще грозила мне оттопыренным указательным пальцем. А на безымянном тускло мерцала серебряная печатка с затейливой монограммой. Я знала это кольцо и знала эту руку. Это была рука Вадима Петровича Бирюкова…
Я визжала, царапая ногтями лицо, до тех пор, пока по батарее не застучали соседи с первого этажа. Мало вероятно, что их обеспокоил шум: обычно таким незатейливым способом они сообщали приятелям с третьего этажа, что тех просят к телефону. Тем не менее грохот подействовал на меня отрезвляюще.
Каюмова же пронзительно икнула и села на пол, прижавшись щекой к шифоньеру.
— Жень, да что же это такое делается? — простонала она, не сводя глаз с осколка кости и серых лохмотьев размозженных мышц. — Что же это такое делается, в конце концов?
Язык меня не слушался. Да если б даже и слушался, я все равно не знала, что сказать. Старая люстра с тремя пластмассовыми плафонами и одной-единственной неперегоревшей лампочкой наполняла комнату мутным желтоватым светом, и в этом свете казалось, что волоски на руке едва заметно шевелятся.
Соседи с новой энергией принялись долбить по батарее — видимо, еще не добудились своих друзей с третьего этажа. Я, судорожно тиская ворот ночнушки, начала пятиться к двери.
— Куда ты? — слабо вякнула Наталья.
Вместо ответа, моя голова неопределенно мотнулась туда-сюда.
— Жень, удирать отсюда надо!
Мне и самой это было ясно. Логика подсказывала, что после моего рассказа с распростертыми объятиями нас примут даже не в одной, а в двух организациях — милиции и дурдоме. Уже всерьез обдумывая оба варианта, я принялась прямо поверх сорочки натягивать джемпер, и тут голос Каюмовой снова возник из тишины:
— Сейчас, сию секунду, в аэропорт надо рвать! К черту квартирную хозяйку! В конце концов, вышлешь деньги переводом. Иначе ей еще тебя хоронить за свой счет придется. Поехали отсюда скорее, Жень. Я боюсь!
«Я боюсь!» Господи! Как часто раньше я сама повторяла эти слова без видимой причины. Боюсь врачей, боюсь вампиров из «жутиков», боюсь тараканов, боюсь покойников… Что за дело мне было теперь до чужих чистеньких покойников, лежащих в аккуратных гробах? Своего мы прекрасно оттранспортировали в пыльном пледе, обули в тапки и закрыли в холодной ванной! В какой там трепет могли повергнуть меня блестящие инструменты дантиста, когда в моей постели лежала рука, отделенная если и не топором, то уж точно кухонным ножом? Прямо-таки смехотворными казались абстрактные вампиры со вставными клыками, если где-то в тумане маячил Человек в сером с толстым слоем бинтов на лице. Тоже маскарад?
Да, но маскарад, имеющий совершенно определенную цель — спрятать настоящее лицо! От этого делалось только страшнее…
— Поехали, — хрипло проговорила я, цепляясь за косяк. — В Шереметьево, во Внуково. Куда угодно, только подальше отсюда!
И мы поехали. Наталья вскочила, рывком сняв через голову ночнушку.
Заметалась по комнате в поисках своих брюк и колготок. Я же передвигалась от полки с бельем до кронштейна с верхней одеждой, как гигантский рак — спиной вперед, и все смотрела на синюшную руку, словно опасаясь, что она вот-вот взовьется в воздух и вцепится мне в волосы.
Окна в доме напротив гасли с неумолимой быстротой, на улице становилось все темнее.
— Значит, так, — бормотала Каюмова, застегивая «молнию» на брюках, — тачку ловим не возле дома, а где-нибудь подальше, на шоссе. Ни в первую, ни во вторую не садимся… Хозяйке черкни записку в пару строк. Замок английский, захлопывается?
— Нет, обычный…
— Жалко. Значит, ключи потом вместе с деньгами вышлешь.
— Так деньги я ей сейчас оставлю, на столе, — клацала зубами я, лихорадочно комкая вещи и засовывая их в сумку. — На билет у меня есть, а в Новосибирске на первое время займем у кого-нибудь…
— Ладно… Помойка у вас тут далеко?
— В каком смысле?
— В прямом. Руку-то куда-то выкинуть надо, а мусоропровода у вас в Люберцах, я так понимаю, днем с огнем не сыщешь?
Мое давнее предложение выбросить Вадима Петровича в канализацию, похоже, прочно запало Каюмовой в душу. У меня же сейчас абсолютно не было желания ни сопротивляться, ни тем более устраивать диспут на морально-нравственные темы.
— Контейнеры за соседним домом. Только ведь найдут ее в два счета. У нас тоже бомжики по помойкам роются.
— Ерунда! Главное, упаковать попрочнее и поотвратительнее… У тебя прокладки есть?
— Есть, — я кивнула еще недоуменнее. — «Олвейз».
— Отлично! Пакет из-под них тащи. Ну и тряпок там каких-нибудь, бумаги туалетной… Замотаем, ни один бомж не полезет, если не слепой, конечно!
Под ванной нашлась еще и пара желтых резиновых перчаток, поэтому нам не пришлось хвататься за мертвую кисть голыми руками. Но все равно, после того как дело было сделано, меня долго и мучительно тошнило в туалете. В прихожую я вывалилась бледная, пошатывающаяся и какая-то заторможенная. Перед глазами плавали разноцветные яркие круги.
— Все, бежим! — выдохнула Наталья, двумя пальцами держа пакет со страшным грузом. Мы выскочили из квартиры, заперли дверь и, перемахивая через две ступеньки, полетели по лестнице.
Как стремительно неслись мы по темным Люберецким закоулкам, как больно и тяжело билась о мое бедро спортивная сумка с вещами! Наконец у ржавых помойных баков Каюмова остановилась и, содрогнувшись от приступа отвращения, зашвырнула отрубленную руку в гору мусора.
— Вот так! — с философским видом заметила она, когда мы, перебежав улицу, уже поднимались по насыпи к шоссе. — Так и растащим нашего разлюбезного Вадима Петровича по всем помойкам города Москвы: тапки в центре, руки в пригороде…
— Заткнись, а! — с чувством попросила я. — Я просто сейчас тебя убью, если ты не замолчишь!
Вряд ли Наталья обиделась или испугалась, но замолчала надолго. Первую фразу она произнесла, только поймав темную «девятку»:
— До Курского вокзала подбросите?
— Садитесь. — Отнюдь не людоедского вида парень открыл заднюю дверцу.
— Нет! — немедленно возразила Каюмова. — Мы передумали!
Тот перевел озадаченный взгляд с нее на меня и резко снялся с тормозов.
Второй автомобилевладелец оказался менее сдержанным и выразительно покрутил пальцем у виска. Зато третий удостоился чести везти нас в Шереметьево — естественно, за соответствующий гонорар.
Запихав сумки в багажник и удобно устроившись на заднем сиденье «тойоты», мы наконец немного расслабились. Правда, это было уже совсем не то расслабление, что пару часов назад в моей люберецкой квартире. Тогда будущее казалось безоблачным и, самое главное, до него было, что называется, рукой подать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97