Англичанка покатилась на пол, ее шелковый халат задрался, открыв золотистую кожу от лодыжки до бедра. А Маг тем временем торжествующе подскакивал вверх, пронзительно вереща и прижимая драгоценный корсет к пушистой груди, как военный трофей.
Пэйджен закашлялся от смеха, и это его погубило. Женщина вскочила на ноги, запахнула поплотнее халат и рванулась к нему.
– Выйдите! Проваливайте оба! Я сыта по горло вашими тропиками, слышите? Я страдаю от недостатка приличной одежды! Мне жарко, и я вся липкая от пота! Моей кровью питаются все москиты на сто миль вокруг! И больше всего я устала от тебя!
У Пэйджена перехватило дыхание. Ее красота была почти сверхъестественной, первобытной и всепобеждающей. Он обнаружил, что она была бесконечно более соблазнительной сейчас, чем когда на ней было бессчетное количество слоев плотной ткани и условностей.
– Не нравится проигрывать, Циннамон? Особенно обезьяне?
– Проваливай! Проваливай, а не то я чем-нибудь разобью твою пустую башку, отвратительная злая собака!
Маг наклонил голову, прислушиваясь к этому диалогу, изучая сначала Пэйджена, а потом англичанку. Губы обезьяны растянулись в широкой усмешке, открывая блестящие белые зубы, и послышалось глубокомысленное шипение.
Вскоре он уже метался по полу, подхватив с кровати отделанные кружевом панталоны и связав их на голове, подобно чепчику.
Пэйджен разразился хохотом.
– Прекрати, чертово создание! – Женщина преследовала маленькую обезьянку до двери, безуспешно пытаясь спасти остатки своего белья. – Я потеряла свободу и память, но я не собираюсь расставаться с моей одеждой. Это единственное, что у меня осталось!
Пэйджен прислонился спиной к стене, наслаждаясь зрелищем.
– Очень изящно, Маг. Ты здорово разбираешься в шляпках. Его гостья продолжала кипятиться:
– Болван! Подлый дегенерат!
Пэйджен просто с упреком покачал головой и предложил руку Магу. Тот легко пронесся поперек комнаты, все еще с панталонами на голове. С легким вздохом обезьяна спряталась на руках хозяина и потерлась головой о его грудь. Широко улыбнувшись, Пэйджен погладил голову Мага и предложил ему арахис, который тот разгрыз с шумным наслаждением.
– Омерзительно! Вы оба сумасшедшие! Очень хорошо, забирайте вещи, как хочет это животное. Только оставьте меня в покое!
– Что тебя мучает, Циннамон? – мягко спросил Пэйджен. – Москиты? Или жара?
Женщина невнятно пробормотала что-то и нагнулась, чтобы ударить москита, сидящего на ее ноге. То, что она сказала, звучало подозрительно похоже на проклятие:
– И то и другое, если тебе интересно знать. Но я это переживу, можешь быть уверен! Сначала я хотела бы выяснить, как я попала сюда. И почему.
Она уничтожила еще одного обедающего кровососа. Пэйджен невинно улыбнулся:
– Может, ты хочешь взглянуть на то место, где я нашел тебя?
– На пляж?
Пэйджен кивнул, гладя пушистую голову Мага и наблюдая вспышку противоречивых эмоций на лице его пленницы. Ей-богу, ее глаза действительно изменяли цвет при каждом изменении настроения. Сначала они были темно-голубыми, потом стали бирюзовыми и, наконец, ярко-синими.
– Было ли там что-нибудь, что...
– Что могло бы навести на след? Ничего. Никакого кораблекрушения, никаких признаков борьбы, никаких следов. И никаких лодок. Я смотрел очень тщательно, Циннамон, поверь мне. Но не нашлось никаких улик. – Он предложил Магу еще один орех. – Кто бы ни привез тебя, он очень тщательно скрыл все следы.
Ничего. Мысль эхом пронеслась в голове англичанки. Ничего вообще, никакого прошлого, никаких разгадок. Никакого будущего, если принять во внимание холодную решимость, светившуюся в глазах Пэйджена.
– Ты действительно ничего не помнишь?
Она покачала головой, пытаясь справиться с приступом отчаяния.
– Они должны были привезти тебя на лодке. Если вы спускались от Негомбо или Коломбо по побережью, кто-то мог заметить вас. Но я послал моих людей на разведку на двадцать миль в обе стороны, и все они возвратились с теми же самыми результатами: ничего. Ни одного следа. – Увидев, что острое отчаяние затемняет ее глаза, он добавил: – Держись, Циннамон. Мы что-нибудь найдем.
– Значит, ты веришь мне?
Внезапно его лицо стало непроницаемым, как будто упал плотный занавес.
– Да, – сказал он после бесконечно долгого молчания. – Да, я верю тебе, Циннамон. Твоя история, может быть, и не правдива, но ты сама убеждена в ее истинности.
– Ты высокомерный...
Пэйджен спокойно продолжал:
– Ракели, конечно, не предусмотрел, что ты потеряешь память, но это добавляет некоторое звено правдивости к твоим заявлениям. Несомненно, в данный момент он гордится своей ловкостью.
– У тебя на все есть ответ, не так ли?
– Это моя самая заветная мечта, – мягко ответил Пэйджен, склоняясь в небольшом поклоне.
– Но вы допустили одну серьезную ошибку, мистер Пэйджен, – огрызнулась женщина, затягивая потуже пояс на своей тонкой талии. – Я не являюсь ничьей пешкой. Тебе лучше уразуметь это прямо сейчас.
– Правда? – Неповрежденный глаз Пэйджена вспыхнул Опасным огнем. – Но есть еще кое-что, чего ты не в состоянии понять, Angrezi. Ты все равно пешка в игре, хочешь ты этого или нет. Единственный вопрос – будешь ли ты пешкой Ракели, или ты будешь моей пешкой.
Женщина перед Пэйдженом не двигалась, загипнотизированная огнем, горящим в этом темном немигающем глазу. На долю секунды ей показалось, что она прочла в его взгляде сожаление. Потом и оно пропало, уступив место ленивой непринужденности.
– Ты хорошо отдохнула?
– Из-за бренди, который ты заставил меня проглотить утром! – резко ответила она. – Как ты посмел пытаться...
– Пытаться совратить тебя? Если бы я попробовал, Циннамон, поверь, я бы преуспел. – Его голос стал тихим и мягким. – И можешь быть уверена, что мы не стояли бы здесь полностью одетые, обсуждая этот вопрос.
Его мозолистые пальцы застыли на голове Мага, и обезьяна протестующе вскрикнула. Пэйджен хмуро посмотрел вниз и возобновил ласку.
– Ей-богу, женщина, ты такая же вздорная, как и Маг. Я дал тебе не больше наперстка бренди сегодня утром. Этого совсем недостаточно, чтобы развязать тебе язык, и, уж конечно, недостаточно, чтобы растопить твою ледяную броню.
– Проклятые москиты, – пробормотала она, яростно царапая шею.
– Дьявольски неприятно, правда?
Все еще держа Мага в руках, Пэйджен ловко устроился в бамбуковом кресле у окна.
– Ты не привыкла к тропикам, не правда ли? Но я сам могу ответить за тебя.
– Наверняка сможешь.
Она продолжала скрести шею.
– Как насчет чего-нибудь прохладного? Движение руки чуть-чуть замедлилось.
– Прохладного и гладкого. – Пэйджен наслаждался ее замешательством. – Прохладного, гладкого и очень влажного?
– Нет, спасибо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Пэйджен закашлялся от смеха, и это его погубило. Женщина вскочила на ноги, запахнула поплотнее халат и рванулась к нему.
– Выйдите! Проваливайте оба! Я сыта по горло вашими тропиками, слышите? Я страдаю от недостатка приличной одежды! Мне жарко, и я вся липкая от пота! Моей кровью питаются все москиты на сто миль вокруг! И больше всего я устала от тебя!
У Пэйджена перехватило дыхание. Ее красота была почти сверхъестественной, первобытной и всепобеждающей. Он обнаружил, что она была бесконечно более соблазнительной сейчас, чем когда на ней было бессчетное количество слоев плотной ткани и условностей.
– Не нравится проигрывать, Циннамон? Особенно обезьяне?
– Проваливай! Проваливай, а не то я чем-нибудь разобью твою пустую башку, отвратительная злая собака!
Маг наклонил голову, прислушиваясь к этому диалогу, изучая сначала Пэйджена, а потом англичанку. Губы обезьяны растянулись в широкой усмешке, открывая блестящие белые зубы, и послышалось глубокомысленное шипение.
Вскоре он уже метался по полу, подхватив с кровати отделанные кружевом панталоны и связав их на голове, подобно чепчику.
Пэйджен разразился хохотом.
– Прекрати, чертово создание! – Женщина преследовала маленькую обезьянку до двери, безуспешно пытаясь спасти остатки своего белья. – Я потеряла свободу и память, но я не собираюсь расставаться с моей одеждой. Это единственное, что у меня осталось!
Пэйджен прислонился спиной к стене, наслаждаясь зрелищем.
– Очень изящно, Маг. Ты здорово разбираешься в шляпках. Его гостья продолжала кипятиться:
– Болван! Подлый дегенерат!
Пэйджен просто с упреком покачал головой и предложил руку Магу. Тот легко пронесся поперек комнаты, все еще с панталонами на голове. С легким вздохом обезьяна спряталась на руках хозяина и потерлась головой о его грудь. Широко улыбнувшись, Пэйджен погладил голову Мага и предложил ему арахис, который тот разгрыз с шумным наслаждением.
– Омерзительно! Вы оба сумасшедшие! Очень хорошо, забирайте вещи, как хочет это животное. Только оставьте меня в покое!
– Что тебя мучает, Циннамон? – мягко спросил Пэйджен. – Москиты? Или жара?
Женщина невнятно пробормотала что-то и нагнулась, чтобы ударить москита, сидящего на ее ноге. То, что она сказала, звучало подозрительно похоже на проклятие:
– И то и другое, если тебе интересно знать. Но я это переживу, можешь быть уверен! Сначала я хотела бы выяснить, как я попала сюда. И почему.
Она уничтожила еще одного обедающего кровососа. Пэйджен невинно улыбнулся:
– Может, ты хочешь взглянуть на то место, где я нашел тебя?
– На пляж?
Пэйджен кивнул, гладя пушистую голову Мага и наблюдая вспышку противоречивых эмоций на лице его пленницы. Ей-богу, ее глаза действительно изменяли цвет при каждом изменении настроения. Сначала они были темно-голубыми, потом стали бирюзовыми и, наконец, ярко-синими.
– Было ли там что-нибудь, что...
– Что могло бы навести на след? Ничего. Никакого кораблекрушения, никаких признаков борьбы, никаких следов. И никаких лодок. Я смотрел очень тщательно, Циннамон, поверь мне. Но не нашлось никаких улик. – Он предложил Магу еще один орех. – Кто бы ни привез тебя, он очень тщательно скрыл все следы.
Ничего. Мысль эхом пронеслась в голове англичанки. Ничего вообще, никакого прошлого, никаких разгадок. Никакого будущего, если принять во внимание холодную решимость, светившуюся в глазах Пэйджена.
– Ты действительно ничего не помнишь?
Она покачала головой, пытаясь справиться с приступом отчаяния.
– Они должны были привезти тебя на лодке. Если вы спускались от Негомбо или Коломбо по побережью, кто-то мог заметить вас. Но я послал моих людей на разведку на двадцать миль в обе стороны, и все они возвратились с теми же самыми результатами: ничего. Ни одного следа. – Увидев, что острое отчаяние затемняет ее глаза, он добавил: – Держись, Циннамон. Мы что-нибудь найдем.
– Значит, ты веришь мне?
Внезапно его лицо стало непроницаемым, как будто упал плотный занавес.
– Да, – сказал он после бесконечно долгого молчания. – Да, я верю тебе, Циннамон. Твоя история, может быть, и не правдива, но ты сама убеждена в ее истинности.
– Ты высокомерный...
Пэйджен спокойно продолжал:
– Ракели, конечно, не предусмотрел, что ты потеряешь память, но это добавляет некоторое звено правдивости к твоим заявлениям. Несомненно, в данный момент он гордится своей ловкостью.
– У тебя на все есть ответ, не так ли?
– Это моя самая заветная мечта, – мягко ответил Пэйджен, склоняясь в небольшом поклоне.
– Но вы допустили одну серьезную ошибку, мистер Пэйджен, – огрызнулась женщина, затягивая потуже пояс на своей тонкой талии. – Я не являюсь ничьей пешкой. Тебе лучше уразуметь это прямо сейчас.
– Правда? – Неповрежденный глаз Пэйджена вспыхнул Опасным огнем. – Но есть еще кое-что, чего ты не в состоянии понять, Angrezi. Ты все равно пешка в игре, хочешь ты этого или нет. Единственный вопрос – будешь ли ты пешкой Ракели, или ты будешь моей пешкой.
Женщина перед Пэйдженом не двигалась, загипнотизированная огнем, горящим в этом темном немигающем глазу. На долю секунды ей показалось, что она прочла в его взгляде сожаление. Потом и оно пропало, уступив место ленивой непринужденности.
– Ты хорошо отдохнула?
– Из-за бренди, который ты заставил меня проглотить утром! – резко ответила она. – Как ты посмел пытаться...
– Пытаться совратить тебя? Если бы я попробовал, Циннамон, поверь, я бы преуспел. – Его голос стал тихим и мягким. – И можешь быть уверена, что мы не стояли бы здесь полностью одетые, обсуждая этот вопрос.
Его мозолистые пальцы застыли на голове Мага, и обезьяна протестующе вскрикнула. Пэйджен хмуро посмотрел вниз и возобновил ласку.
– Ей-богу, женщина, ты такая же вздорная, как и Маг. Я дал тебе не больше наперстка бренди сегодня утром. Этого совсем недостаточно, чтобы развязать тебе язык, и, уж конечно, недостаточно, чтобы растопить твою ледяную броню.
– Проклятые москиты, – пробормотала она, яростно царапая шею.
– Дьявольски неприятно, правда?
Все еще держа Мага в руках, Пэйджен ловко устроился в бамбуковом кресле у окна.
– Ты не привыкла к тропикам, не правда ли? Но я сам могу ответить за тебя.
– Наверняка сможешь.
Она продолжала скрести шею.
– Как насчет чего-нибудь прохладного? Движение руки чуть-чуть замедлилось.
– Прохладного и гладкого. – Пэйджен наслаждался ее замешательством. – Прохладного, гладкого и очень влажного?
– Нет, спасибо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129