– вскричала несчастная графиня. – У меня больше нет сил!
– Мужайтесь, ваше сиятельство, мужайтесь! – попытался приободрить ее Флажо.
– Посоветуйте, что мне делать?
– С удовольствием! Возвращайтесь в свое имение и никогда больше не доверяйтесь тем, кто приедет от моего имени без письменного подтверждения.
– Да, надо возвращаться…
– Это было бы разумнее всего.
– Поверьте мне, господин Флажо, – простонала графиня, – мы больше никогда не увидимся – по крайней мере на этом свете.
– Какое коварство! А не кажется ли вам, что это происки моих врагов? – продолжала графиня.
– Могу поклясться, что это дело рук Салюсов.
– Как все это пошло!
– Да, мелко все это, – согласился Флажо.
– А ваша справедливость – не более, чем пещера Какуса.
– А почему, спрошу я вас? Да потому, что справедливость перестала быть справедливостью, потому что кое-кто подстрекает членов парламента, потому что господину де Монеу захотелось вдруг стать канцлером вместо того, чтобы оставаться президентом.
– Господин Флажо! Я бы, пожалуй, теперь чего-нибудь выпила.
– Маргарита! – крикнул адвокат.
Маргарита, вышедшая из кабинета тотчас, как заметила, что беседа приняла мирный оборот, вернулась на зов хозяина.
Она внесла тот же поднос с двумя стаканами. Чокнувшись с адвокатом, графиня де Беарн сделала несколько неторопливых глотков, а затем стала прощаться.
Флажо проводил ее до дверей, зажав в руке свой парик. Графиня де Беарн была уже на лестнице, безуспешно пытаясь нащупать в темноте веревку, служившую перилами, как вдруг чья-то рука легла на ее запястье и кто-то уперся ей в грудь головой.
Это был клерк, летевший, как сумасшедший, вверх по крутой лестнице, перескакивая через ступеньки.
Обругав его, старая графиня одернула юбки и пошла вниз, а клерк взбежал на площадку, толкнул дверь, крикнул звонко и радостно, как во все времена кричат все судейские:
– Господин Флажо! По делу Беарн!
И протянул Флажо бумагу.
Прежде чем клерк успел получить от Маргариты пару оплеух в ответ на его поцелуи, старая графиня, услышав свое имя, взлетела назад по лестнице, оттолкнула клерка, бросилась на Флажо, вырвала у него из рук бумагу и втолкнула его в кабинет.
– Так о чем же говорится в этой бумаге, господин Флажо? – крикнула старуха.
– Клянусь честью, понятия не имею, ваше сиятельство. Позвольте мне бумагу – тогда я вам отвечу.
– Вы правы, дорогой господин Флажо, читайте, читайте скорее!
Тот взглянул сначала на подпись.
– Это от нашего прокурора Гильду, – сообщил он.
– О, Господи!
– Он уведомляет меня о том, – со все возраставшим изумлением продолжал Флажо, – что во вторник я должен быть готов к защите, так как наше дело передано в суд.
– Передано в суд! – подскочив, вскрикнула графиня. – Передано в суд! Должна вас предупредить, господин Флажо, чтобы вы так больше не шутили, в другой раз я этого не перенесу.
– Ваше сиятельство! – опешив от известий, сказал Флажо. – Если кто и шутит, то это, должно быть, господин Гильду; правда, до сих пор за ним этого не водилось.
– Письмо в самом деле от него?
– На нем подпись Гильду, – вот взгляните.
– Верно!.. Передано в суд сегодня утром, слушается во вторник… Господин Флажо! Так, значит, дама, которая ко мне приезжала, не интриганка?
– По-видимому, нет.
– Но вы же говорите, что не посылали ее ко мне… Вы уверены, что не вы ее ко мне послали?
– Черт побери! Конечно, уверен!
– Так кто же ее послал?
– Да, в самом деле, кто?
– Ведь кто-то же должен был ее послать?
– Я просто теряюсь в догадках.
– И я ума не приложу. Дайте-ка еще раз взглянуть на письмо, дорогой господин Флажо. Что здесь написано? Вот! Передано в суд, слушается… Так и написано: слушается под председательством господина президента Монеу.
– Черт возьми! Так и написано?
– Да.
– Это ужасно!
– Почему?
– Потому что господин президент Монеу – большой друг Салюсов.
– Вам это точно известно?
– Еще бы! Он у них днюет и ночует.
– Ну вот, час от часу не легче! Как же мне не везет!
– Тем не менее делать нечего: придется вам к нему непременно сходить.
– Да он мне устроит ужасный прием!
– Вполне вероятно.
– Ах, господин Флажо, что вы говорите?
– Правду, ваше сиятельство.
– Благодарю вас за такую правду! Мало того, что сами струсили, вы и у меня отнимаете последнее мужество.
– Это потому, что я сам не жду и вам не советую надеяться на благополучный исход.
– Неужели вы до такой степени малодушны, дорогой Цицерон?
– Цицерон проиграл бы дело Лигария, если бы ему пришлось говорить свою речь перед Верресом, а не перед Цезарем, – отвечал Флажо, робко пытаясь возражать своей клиентке, столь лестно о нем отозвавшейся.
– Так вы мне советуете не ходить к господину де Монеу?
– Боже меня сохрани давать вам столь неразумные советы! Я лишь искренне сожалею, что вам предстоит визит к господину де Монеу.
– Вы, господин Флажо, напоминаете мне солдата, готового покинуть свой пост. Можно подумать, что вы боитесь браться за это дело.
– Ваше сиятельство! – сказал адвокат. – Мне за всю жизнь пришлось проиграть несколько дел. Поверьте, у них было больше шансов на успех, чем у вашей тяжбы.
Графиня горестно вздохнула, потом, собравшись с духом, заговорила.
– Я намерена идти до конца, – объявила она с достоинством, не совсем уместным в таких обстоятельствах, – не может быть и речи о том, чтобы я отступила перед этим заговором, так как правда на моей стороне. Пусть я проиграю процесс, зато покажу подлецам, что такое настоящая благородная дама, каких уж не встретишь при дворе. Могу ли я рассчитывать на вашу руку, господин Флажо, и просить вас проводить меня к вице-канцлеру?
– Ваше сиятельство! – сказал Флажо, в свою очередь, призывая на помощь чувство собственного достоинства – Мы, члены оппозиции парижского Парламента, дали клятву не иметь больше никаких сношений с теми, кто не поддержал решения Парламента по делу господина д'Эгийона Сила союза – в единстве. Раз господин де Монеу не занял в этом деле определенного положения, то мы имеем основание быть им недовольными и собираемся бойкотировать его до тех пор, пока он не объявит, на чьей он стороне.
– Не вовремя начинается мой процесс, как я вижу, – со вздохом заметила графиня – Адвокаты ссорятся с судьями, судьи – с клиентами. А, все едино! Я готова бороться до конца.
– Бог в помощь, ваше сиятельство, – проговорил адвокат, перекинув полы шлафрока через левую руку, словно это была тога римского сенатора.
«Ну что это за адвокат!.. – подумала графиня де Беарн. – Боюсь, что он будет иметь еще меньший успех перед Парламентом, чем я – перед своей подушкой».
Постаравшись замаскировать улыбкой свое беспокойство, она сказала:
– Прощайте, господин Флажо! Прошу вас изучить дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
– Мужайтесь, ваше сиятельство, мужайтесь! – попытался приободрить ее Флажо.
– Посоветуйте, что мне делать?
– С удовольствием! Возвращайтесь в свое имение и никогда больше не доверяйтесь тем, кто приедет от моего имени без письменного подтверждения.
– Да, надо возвращаться…
– Это было бы разумнее всего.
– Поверьте мне, господин Флажо, – простонала графиня, – мы больше никогда не увидимся – по крайней мере на этом свете.
– Какое коварство! А не кажется ли вам, что это происки моих врагов? – продолжала графиня.
– Могу поклясться, что это дело рук Салюсов.
– Как все это пошло!
– Да, мелко все это, – согласился Флажо.
– А ваша справедливость – не более, чем пещера Какуса.
– А почему, спрошу я вас? Да потому, что справедливость перестала быть справедливостью, потому что кое-кто подстрекает членов парламента, потому что господину де Монеу захотелось вдруг стать канцлером вместо того, чтобы оставаться президентом.
– Господин Флажо! Я бы, пожалуй, теперь чего-нибудь выпила.
– Маргарита! – крикнул адвокат.
Маргарита, вышедшая из кабинета тотчас, как заметила, что беседа приняла мирный оборот, вернулась на зов хозяина.
Она внесла тот же поднос с двумя стаканами. Чокнувшись с адвокатом, графиня де Беарн сделала несколько неторопливых глотков, а затем стала прощаться.
Флажо проводил ее до дверей, зажав в руке свой парик. Графиня де Беарн была уже на лестнице, безуспешно пытаясь нащупать в темноте веревку, служившую перилами, как вдруг чья-то рука легла на ее запястье и кто-то уперся ей в грудь головой.
Это был клерк, летевший, как сумасшедший, вверх по крутой лестнице, перескакивая через ступеньки.
Обругав его, старая графиня одернула юбки и пошла вниз, а клерк взбежал на площадку, толкнул дверь, крикнул звонко и радостно, как во все времена кричат все судейские:
– Господин Флажо! По делу Беарн!
И протянул Флажо бумагу.
Прежде чем клерк успел получить от Маргариты пару оплеух в ответ на его поцелуи, старая графиня, услышав свое имя, взлетела назад по лестнице, оттолкнула клерка, бросилась на Флажо, вырвала у него из рук бумагу и втолкнула его в кабинет.
– Так о чем же говорится в этой бумаге, господин Флажо? – крикнула старуха.
– Клянусь честью, понятия не имею, ваше сиятельство. Позвольте мне бумагу – тогда я вам отвечу.
– Вы правы, дорогой господин Флажо, читайте, читайте скорее!
Тот взглянул сначала на подпись.
– Это от нашего прокурора Гильду, – сообщил он.
– О, Господи!
– Он уведомляет меня о том, – со все возраставшим изумлением продолжал Флажо, – что во вторник я должен быть готов к защите, так как наше дело передано в суд.
– Передано в суд! – подскочив, вскрикнула графиня. – Передано в суд! Должна вас предупредить, господин Флажо, чтобы вы так больше не шутили, в другой раз я этого не перенесу.
– Ваше сиятельство! – опешив от известий, сказал Флажо. – Если кто и шутит, то это, должно быть, господин Гильду; правда, до сих пор за ним этого не водилось.
– Письмо в самом деле от него?
– На нем подпись Гильду, – вот взгляните.
– Верно!.. Передано в суд сегодня утром, слушается во вторник… Господин Флажо! Так, значит, дама, которая ко мне приезжала, не интриганка?
– По-видимому, нет.
– Но вы же говорите, что не посылали ее ко мне… Вы уверены, что не вы ее ко мне послали?
– Черт побери! Конечно, уверен!
– Так кто же ее послал?
– Да, в самом деле, кто?
– Ведь кто-то же должен был ее послать?
– Я просто теряюсь в догадках.
– И я ума не приложу. Дайте-ка еще раз взглянуть на письмо, дорогой господин Флажо. Что здесь написано? Вот! Передано в суд, слушается… Так и написано: слушается под председательством господина президента Монеу.
– Черт возьми! Так и написано?
– Да.
– Это ужасно!
– Почему?
– Потому что господин президент Монеу – большой друг Салюсов.
– Вам это точно известно?
– Еще бы! Он у них днюет и ночует.
– Ну вот, час от часу не легче! Как же мне не везет!
– Тем не менее делать нечего: придется вам к нему непременно сходить.
– Да он мне устроит ужасный прием!
– Вполне вероятно.
– Ах, господин Флажо, что вы говорите?
– Правду, ваше сиятельство.
– Благодарю вас за такую правду! Мало того, что сами струсили, вы и у меня отнимаете последнее мужество.
– Это потому, что я сам не жду и вам не советую надеяться на благополучный исход.
– Неужели вы до такой степени малодушны, дорогой Цицерон?
– Цицерон проиграл бы дело Лигария, если бы ему пришлось говорить свою речь перед Верресом, а не перед Цезарем, – отвечал Флажо, робко пытаясь возражать своей клиентке, столь лестно о нем отозвавшейся.
– Так вы мне советуете не ходить к господину де Монеу?
– Боже меня сохрани давать вам столь неразумные советы! Я лишь искренне сожалею, что вам предстоит визит к господину де Монеу.
– Вы, господин Флажо, напоминаете мне солдата, готового покинуть свой пост. Можно подумать, что вы боитесь браться за это дело.
– Ваше сиятельство! – сказал адвокат. – Мне за всю жизнь пришлось проиграть несколько дел. Поверьте, у них было больше шансов на успех, чем у вашей тяжбы.
Графиня горестно вздохнула, потом, собравшись с духом, заговорила.
– Я намерена идти до конца, – объявила она с достоинством, не совсем уместным в таких обстоятельствах, – не может быть и речи о том, чтобы я отступила перед этим заговором, так как правда на моей стороне. Пусть я проиграю процесс, зато покажу подлецам, что такое настоящая благородная дама, каких уж не встретишь при дворе. Могу ли я рассчитывать на вашу руку, господин Флажо, и просить вас проводить меня к вице-канцлеру?
– Ваше сиятельство! – сказал Флажо, в свою очередь, призывая на помощь чувство собственного достоинства – Мы, члены оппозиции парижского Парламента, дали клятву не иметь больше никаких сношений с теми, кто не поддержал решения Парламента по делу господина д'Эгийона Сила союза – в единстве. Раз господин де Монеу не занял в этом деле определенного положения, то мы имеем основание быть им недовольными и собираемся бойкотировать его до тех пор, пока он не объявит, на чьей он стороне.
– Не вовремя начинается мой процесс, как я вижу, – со вздохом заметила графиня – Адвокаты ссорятся с судьями, судьи – с клиентами. А, все едино! Я готова бороться до конца.
– Бог в помощь, ваше сиятельство, – проговорил адвокат, перекинув полы шлафрока через левую руку, словно это была тога римского сенатора.
«Ну что это за адвокат!.. – подумала графиня де Беарн. – Боюсь, что он будет иметь еще меньший успех перед Парламентом, чем я – перед своей подушкой».
Постаравшись замаскировать улыбкой свое беспокойство, она сказала:
– Прощайте, господин Флажо! Прошу вас изучить дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181