Сначала я подумал, что лошади понесли, но потом я понял, что ими управляет крепкая рука. Вдруг со страшным треском полыхнула молния, – я даже подумал, что она угодила в меня, и это конец. Все, что я рассказываю, происходило как во сне.
– Так, значит, вы не уверены в том, что человек, который правил лошадьми, сейчас в фургоне?
– Напротив, сударыня. Я пришел в себя и видел ясно, как он туда поднялся.
– Не могли бы вы убедиться в том, что он все еще там?
– То есть как?
– А вот как. Если он в карете, вы услышите два голоса.
Молодой человек спрыгнул с подножки, подошел к стенке фургона и прислушался.
– Да, сударыня, – вернувшись, сообщил молодой человек, – он там.
Молодая женщина кивнула головой, словно желая сказать: «Хорошо!» – и несколько минут просидела неподвижно в глубоком раздумье, опустив голову на руку.
Тем временем молодой человек успел разглядеть ее.
Это была молодая женщина лет двадцати трех – двадцати четырех. Лицо у нее было смуглое, но того матового оттенка, который бывает ярче и красивее розового и румяного лица.
Прекрасные голубые глаза, устремленные ввысь в немом вопросе, сияли, словно звезды. Темные волосы были не напудрены; вопреки тогдашней моде, они ниспадали черными как смоль завитками на смуглую шею.
Будто решившись на что-то, она спросила:
– Сударь! Где мы находимся?
– Это дорога, ведущая из Страсбурга в Париж.
– А какое место дороги?
– Мы в двух милях от Пьерфита.
– Что такое Пьерфит?
– Предместье.
– А что за ним?
– Бар-ле-Дюк.
– Это название города?
– Да, сударыня.
– Большой это город?
– Кажется, четыре или пять тысяч жителей.
– А нет ли здесь проселочной дороги, которая вела бы прямо к Бар-ле-Дюку?
– Нет, сударыня, во всяком случае, я о такой не слыхал.
– Peccato, – прошептала она, скрываясь в кабриолете. Молодой человек выждал некоторое время, чтобы убедиться, не хочет ли она еще о чем-нибудь спросить. Она молчала, и он собрался уходить.
Это его движение, по-видимому, вывело ее из состояния задумчивости; она снова выглянула из кабриолета.
– Сударь! – позвала она. Молодой человек обернулся.
– Я слушаю, – приближаясь, сказал он.
– Вы позволите еще один вопрос?
– Пожалуйста.
– К задку фургона был привязан конь, не так ли?
– Да, сударыня.
– Он все еще там?
– Не совсем так, сударыня: человек, скрывшийся в фургоне, отвязал его, а затем привязал к рессорам.
– С конем тоже ничего не случилось?
– Думаю, что нет.
– Это дорогая лошадь, я ее очень люблю. Я бы хотела собственными глазами убедиться, что она цела и невредима. Но как я могу пройти по такой грязи?
– Я могу привести лошадь сюда, – предложил молодой человек.
– Пожалуйста, – воскликнула женщина, – приведите ее! я буду вам так признательна!
Молодой человек подошел к коню, конь поднял голову и заржал.
– Не бойтесь, – проговорила женщина, – он добрый, как ягненок.
Затем, понизив голос, она позвала:
– Джерид! Джерид!
Конь, очевидно, узнал ее голос и, признав в ней хозяйку, повел головой и трепещущими ноздрями в сторону кабриолета.
Не теряя времени, молодой человек отвязал коня.
Едва конь почувствовал, что повод в чужих руках, он сделал резкое движение головой и одним махом отскочил футов на двадцать от кареты.
– Джерид! – вновь позвала женщина как могла мягче. – Ко мне, Джерид, ко мне!
Арабский скакун встряхнул умной прекрасной головой, с шумом втянул ноздрями воздух и, пританцовывая, словно под музыку, приблизился к кабриолету.
Женщина наполовину высунулась из кабриолета.
– Сюда, Джерид, сюда! – позвала она.
Конь послушно потянулся к знакомой ласковой руке.
В это мгновение изящная ручка ухватилась за конскую гриву, и, держась другой рукой за кожаный фартук кабриолета, женщина прыгнула в седло с легкостью валькирии из немецких баллад, взлетающих на круп коня, обняв путешественника за талию.
Молодой человек бросился к ней, но она остановила его властным жестом.
– Послушайте, – сказала она, – хотя вы молоды, вернее, так как вы молоды, вам, должно быть, еще не чужды человеческие чувства. Не противьтесь моему отъезду. Я бегу от человека, которого люблю. Однако прежде всего я – римлянка и истинная католичка. Так вот этот человек может погубить мою душу, если я останусь с ним. Он – безбожник, некромант, которого Бог только что предупредил, послав на его голову гром и молнию. Если бы он внял предупреждению! Передайте ему все, что я вам сказала. Желаю вам счастья в благодарность за вашу помощь! Прощайте!
С этими словами легкая, словно облачко, она исчезла, уносимая Джеридом, пущенным в галоп.
Видя, что она уезжает, молодой человек удивленно вскрикнул.
Крик этот достиг слуха находившихся в карете и разбудил путешественника.
Глава 4.
ЖИЛЬБЕР
Крик этот, как мы сказали, разбудил путешественника. Он поспешно вышел из фургона, тщательно прикрыв за собой дверь, и окинул местность беспокойным взглядом. Первый, кого он заметил, был перепуганный молодой человек.
Сверкнувшая в этот миг молния позволила путешественнику рассмотреть его с ног до головы, он устремил свойственный ему пристальный взгляд на того, кто привлек его внимание.
Перед ним стоял юноша лет шестнадцати-семнадцати, небольшого роста, худощавый, подвижный. Его черные глаза бесстрашно устремлялись на интересовавший его предмет; взгляд его, возможно, был лишен нежности, однако был полон очарования. Нос у него был крючковатый, но тонко очерченный, тонкие губы и выступающие скулы свидетельствовали о хитрости и осторожности, выпуклый округлый подбородок говорил о решительном характере.
– Это вы сейчас кричали? – спросил путешественник.
– Да, сударь, – отвечал молодой человек.
– А почему вы кричали?
– Потому что…
Молодой человек запнулся.
– Потому что..? – повторил путешественник.
– Сударь! В кабриолете была дама, не так ли?
– Да.
Бальзамо устремил взгляд на карету, словно пытаясь заглянуть внутрь сквозь стены.
– А конь был привязан к рессорам кареты?
– Да, а почему вы об этом спрашиваете?
– Сударь! Дама, сидевшая в кабриолете, ускакала на коне, которого вы привязывали к рессорам.
Не издав ни единого звука, не произнеся ни слова, Бальзамо бросился к кабриолету, откинул кожаные занавески: полыхнувшая в этот момент молния осветила опустевший кабриолет.
– Проклятье! – издал он вопль, подобный громовому раскату, сопровождавшему его крик.
Он стал озираться, словно ища способ отправиться в погоню, но очень скоро был вынужден признать, что это бесполезно.
– Пытаться нагнать Джерида на одном из этих коней так же невозможно, – произнес он, качая головой, – как черепахе угнаться за газелью. Впрочем, я всегда могу узнать, где она, если только…
С озабоченным видом он поспешно сунул руку в карман куртки, достал небольшой бумажник и раскрыл его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
– Так, значит, вы не уверены в том, что человек, который правил лошадьми, сейчас в фургоне?
– Напротив, сударыня. Я пришел в себя и видел ясно, как он туда поднялся.
– Не могли бы вы убедиться в том, что он все еще там?
– То есть как?
– А вот как. Если он в карете, вы услышите два голоса.
Молодой человек спрыгнул с подножки, подошел к стенке фургона и прислушался.
– Да, сударыня, – вернувшись, сообщил молодой человек, – он там.
Молодая женщина кивнула головой, словно желая сказать: «Хорошо!» – и несколько минут просидела неподвижно в глубоком раздумье, опустив голову на руку.
Тем временем молодой человек успел разглядеть ее.
Это была молодая женщина лет двадцати трех – двадцати четырех. Лицо у нее было смуглое, но того матового оттенка, который бывает ярче и красивее розового и румяного лица.
Прекрасные голубые глаза, устремленные ввысь в немом вопросе, сияли, словно звезды. Темные волосы были не напудрены; вопреки тогдашней моде, они ниспадали черными как смоль завитками на смуглую шею.
Будто решившись на что-то, она спросила:
– Сударь! Где мы находимся?
– Это дорога, ведущая из Страсбурга в Париж.
– А какое место дороги?
– Мы в двух милях от Пьерфита.
– Что такое Пьерфит?
– Предместье.
– А что за ним?
– Бар-ле-Дюк.
– Это название города?
– Да, сударыня.
– Большой это город?
– Кажется, четыре или пять тысяч жителей.
– А нет ли здесь проселочной дороги, которая вела бы прямо к Бар-ле-Дюку?
– Нет, сударыня, во всяком случае, я о такой не слыхал.
– Peccato, – прошептала она, скрываясь в кабриолете. Молодой человек выждал некоторое время, чтобы убедиться, не хочет ли она еще о чем-нибудь спросить. Она молчала, и он собрался уходить.
Это его движение, по-видимому, вывело ее из состояния задумчивости; она снова выглянула из кабриолета.
– Сударь! – позвала она. Молодой человек обернулся.
– Я слушаю, – приближаясь, сказал он.
– Вы позволите еще один вопрос?
– Пожалуйста.
– К задку фургона был привязан конь, не так ли?
– Да, сударыня.
– Он все еще там?
– Не совсем так, сударыня: человек, скрывшийся в фургоне, отвязал его, а затем привязал к рессорам.
– С конем тоже ничего не случилось?
– Думаю, что нет.
– Это дорогая лошадь, я ее очень люблю. Я бы хотела собственными глазами убедиться, что она цела и невредима. Но как я могу пройти по такой грязи?
– Я могу привести лошадь сюда, – предложил молодой человек.
– Пожалуйста, – воскликнула женщина, – приведите ее! я буду вам так признательна!
Молодой человек подошел к коню, конь поднял голову и заржал.
– Не бойтесь, – проговорила женщина, – он добрый, как ягненок.
Затем, понизив голос, она позвала:
– Джерид! Джерид!
Конь, очевидно, узнал ее голос и, признав в ней хозяйку, повел головой и трепещущими ноздрями в сторону кабриолета.
Не теряя времени, молодой человек отвязал коня.
Едва конь почувствовал, что повод в чужих руках, он сделал резкое движение головой и одним махом отскочил футов на двадцать от кареты.
– Джерид! – вновь позвала женщина как могла мягче. – Ко мне, Джерид, ко мне!
Арабский скакун встряхнул умной прекрасной головой, с шумом втянул ноздрями воздух и, пританцовывая, словно под музыку, приблизился к кабриолету.
Женщина наполовину высунулась из кабриолета.
– Сюда, Джерид, сюда! – позвала она.
Конь послушно потянулся к знакомой ласковой руке.
В это мгновение изящная ручка ухватилась за конскую гриву, и, держась другой рукой за кожаный фартук кабриолета, женщина прыгнула в седло с легкостью валькирии из немецких баллад, взлетающих на круп коня, обняв путешественника за талию.
Молодой человек бросился к ней, но она остановила его властным жестом.
– Послушайте, – сказала она, – хотя вы молоды, вернее, так как вы молоды, вам, должно быть, еще не чужды человеческие чувства. Не противьтесь моему отъезду. Я бегу от человека, которого люблю. Однако прежде всего я – римлянка и истинная католичка. Так вот этот человек может погубить мою душу, если я останусь с ним. Он – безбожник, некромант, которого Бог только что предупредил, послав на его голову гром и молнию. Если бы он внял предупреждению! Передайте ему все, что я вам сказала. Желаю вам счастья в благодарность за вашу помощь! Прощайте!
С этими словами легкая, словно облачко, она исчезла, уносимая Джеридом, пущенным в галоп.
Видя, что она уезжает, молодой человек удивленно вскрикнул.
Крик этот достиг слуха находившихся в карете и разбудил путешественника.
Глава 4.
ЖИЛЬБЕР
Крик этот, как мы сказали, разбудил путешественника. Он поспешно вышел из фургона, тщательно прикрыв за собой дверь, и окинул местность беспокойным взглядом. Первый, кого он заметил, был перепуганный молодой человек.
Сверкнувшая в этот миг молния позволила путешественнику рассмотреть его с ног до головы, он устремил свойственный ему пристальный взгляд на того, кто привлек его внимание.
Перед ним стоял юноша лет шестнадцати-семнадцати, небольшого роста, худощавый, подвижный. Его черные глаза бесстрашно устремлялись на интересовавший его предмет; взгляд его, возможно, был лишен нежности, однако был полон очарования. Нос у него был крючковатый, но тонко очерченный, тонкие губы и выступающие скулы свидетельствовали о хитрости и осторожности, выпуклый округлый подбородок говорил о решительном характере.
– Это вы сейчас кричали? – спросил путешественник.
– Да, сударь, – отвечал молодой человек.
– А почему вы кричали?
– Потому что…
Молодой человек запнулся.
– Потому что..? – повторил путешественник.
– Сударь! В кабриолете была дама, не так ли?
– Да.
Бальзамо устремил взгляд на карету, словно пытаясь заглянуть внутрь сквозь стены.
– А конь был привязан к рессорам кареты?
– Да, а почему вы об этом спрашиваете?
– Сударь! Дама, сидевшая в кабриолете, ускакала на коне, которого вы привязывали к рессорам.
Не издав ни единого звука, не произнеся ни слова, Бальзамо бросился к кабриолету, откинул кожаные занавески: полыхнувшая в этот момент молния осветила опустевший кабриолет.
– Проклятье! – издал он вопль, подобный громовому раскату, сопровождавшему его крик.
Он стал озираться, словно ища способ отправиться в погоню, но очень скоро был вынужден признать, что это бесполезно.
– Пытаться нагнать Джерида на одном из этих коней так же невозможно, – произнес он, качая головой, – как черепахе угнаться за газелью. Впрочем, я всегда могу узнать, где она, если только…
С озабоченным видом он поспешно сунул руку в карман куртки, достал небольшой бумажник и раскрыл его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181