Естественно, что малышке, познавшей у Фредерики другую жизнь, совершенно не понравились условия монастырской, с ее неумолимо строгими правилами, умерщвлением плоти, религиозным обучением и бесконечными заповедями, и она вернулась к Фредерике. Та, желая отделаться сразу и от матери, и от дочери, высказала Дюмонсо подозрение, что обе состоят в более чем странных отношениях с неким францисканцем Гамаром, и интендант тотчас выгнал обеих...
Жанна, которой было уже 15 лет, стала уличной торговкой и в этом качестве сделала свои первые шаги на любовном поприще. Некий граф Жанлис через несколько лет был немало озадачен, когда в очаровательной женщине, которой он был представлен в Версале, узнал маленькую уличную торговку, которую как-то слуга привел ему, чтобы часок поразвлечься...
Затем при посредничестве своего опекуна Гамара Жанна устроилась на службу в замке вдовы одного королевского откупщика, где она имела несчастье понравиться не только старой даме, но и ее юному сыну, так что начавшейся было идиллии скоро пришел конец. Ей пришлось вернуться в Париж, где она стала модисткой в ателье некоего господина Лабиля на рю Сент-Оноре. Естественно, что при ее красоте и молодости у нее завелось много поклонников. И даже очень известная в свое время сводня зачислила ее в самые перспективные протеже...
Затем ее мать, вышедшая к этому времени замуж за некоего господина Рансона, познакомила ее с Дюкенуа, где ее и нашел дю Барри, сделавший девушку одной из своих любовниц. И именно благодаря его влиянию из гризетки и модистки получилась «светская» дама. Эта прекрасная школа наилучшим образом отшлифовала ее, так что теперь она получила доступ в салоны, где проводили время ее более опытные коллеги.
Дю Барри был достаточно умен, чтобы понять, что в лице Жанны он владеет настоящим сокровищем, и он решил, как он это обычно делал, пустить его в оборот.
И что ему пришла в голову смелая мысль предложить девушку самому королю, не так уж удивительно. Говорят, он уже однажды во времена господства Помпадур хотел предложить в качестве любовницы дочь одного страсбургского водоноса. А когда верный камердинер короля Лебель обронил что-то насчет сифилиса, король тотчас отказался от красотки Доротеи.
На этот раз дю Барри открыто объявил фавориту короля Ришелье, что Жанна предназначается именно Его Величеству и что он именно тот человек, который готов отнести ее прямо в кровать короля, если для этого не найдется никого другого. Через некоторое время Ришелье ответил, что граф должен обратиться к Лебелю, может быть, малышка на денек и заинтересует короля... На этот раз Лебель с интересом выслушал дю Барри. Во время ужина у него на квартире Жанна, разгоряченная шампанским, вела себя совершенно раскрепощенно, в то время как король сначала тайно наблюдал за ней, затем приказал привести ее к себе и, после того как она отдалась и показала, на что способна, так влюбился в нее, что Лебель тотчас получил приказ найти ей подходящую партию для замужества и устроить все ее дела.
Подходящий супруг был скоро найден в лице брата графа дю Барри, было также облагорожено происхождение Жанны, и в качестве благородного отца был назван Жан-Жак Гомар де Вобернье. Был составлен брачный контракт, в котором находилась примечательная статья: по обоюдному согласию будущая супруга должна была самостоятельно заботиться обо всех без исключения хозяйственных делах, о собственном обеспечении, оплате жилья, найме слуг, снабжении провиантом, посуде, каретах, лошадях и т.д., а также о будущем супруге и их будущих детях, по воспитанию которых она должна была нести все расходы.
Через месяц после заключения брачного контракта была отпразднована свадьба, и сразу после этого супруг вернулся к себе в Тулузу. А новоиспеченная графиня дю Барри поселилась во дворце. Ее апартаменты в Версале находились в непосредственной близости от королевских, так что Людовик мог незаметно проникать к ней в любое время.
Жанна тотчас обнаружила склонность к драгоценностям и предметам роскоши и быстро устроила у себя в комнатах настоящий склад различных ценностей: произведений искусства из мрамора, бронзы, фарфора.
Только через девять месяцев после своего замужества, преодолев разного рода интриги, смогла она в апреле 1769 г. добиться своего представления при дворе. Ее красота в сочетании с ослепительным туалетом и подаренными ей Людовиком бриллиантами ценой в 100 000 франков произвели всеобщую сенсацию. При пепельно-сером цвете волос у нее были темные брови и темные, загибающиеся почти до бровей ресницы, оттеняющие голубые, почти всегда подернутые дымкой глаза, совершенно прямой нос над изгибом чувственного рта, цвет лица, напоминающий «лепесток розы в молоке», длинная и полная шея и круглые низкие плечи.
Понятно, что у новой фаворитки, о богатом прошлом которой всем было хорошо известно, тотчас нашлось немало сильных противников. Во-первых, это был всемогущий министр Шуазель, который вначале заблуждался насчет истинной привязанности короля к Жанне и принимал ее за одну из тех моментально исчезающих, с которыми король встречался в «Оленьем парке», и поэтому почти не обратил на нее внимания. Затем красавица Жанна почувствовала ясное противостояние всего придворного общества и прежде всего дам, что было, естественно, весьма неприятно. Со старой графиней де Беарн, которую вытащили на свет божий из какого-то темного угла, чтобы она представила Жанну двору, у нее не могло быть ничего общего. Надо было видеть благородных дам, продававшихся за деньги и титулы, пышущих неподдельной ненавистью к этой «наглой выскочке». Ее, видите ли, «подобрали под забором и специально для нее собирают двор». И если сначала над ней издевались, иногда даже достаточно явно – как, например, в том случае, когда, проиграв в карты, она воскликнула: «Я прогорела!», а кто-то из дам, намекая на ее мать, которая была какое-то время кухаркой, ответил: «Ну, конечно, мадам, вам можно верить, ведь вы наверняка в этом разбираетесь!» – то позже стали отмечать, что, благодаря ее сдержанности, тактичности, скромности и холодному тону, она вполне достойна занимаемого ею места, и постепенно отчуждение двора сошло на нет, тем более что привязанность короля к ней нисколько не уменьшилась...
Теперь и Шуазель хотел подружиться с Жанной, однако с сожалением должен был констатировать, что опоздал: его противники уже успели перетянуть новую фаворитку на свою сторону. И вскоре Жанну стали окружать настоящие друзья, придворные, верные слуги, и даже придворный шут, герцог де Трем, зачастил к ней.
С изъявлениями преданности не заставили себя ждать и литераторы. Так, например, Шевалье де ла Морльер посвятил ей свою книгу о фатализме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79